Владивосток — город опорный, город-оплот. Это город-столп, один из многих, что расставлены русским человеком по гигантской столбовой дороге. Столп Екатеринбург, столп Тобольск, столп Новосибирск, столп Красноярск, столпы и Иркутск, и Чита, столп Хабаровск и, наконец, у самой кромки моря, куда долетела русская мечта — столп Владивосток.
На этих столпах держится гигантский свод государства Российского. И эта великая тяжесть русского неба, великая крепость и упорство русской земли чувствуется во Владивостоке. Сюда веками двигались ватаги казаков, отряды стрельцов, переселенцы, богомольцы, каторжане. Двигались священники, землепроходцы, разведчики императорского Генерального штаба и учёные Петербургской академии. Дошли и поставили у кромки океана славный град Владивосток.
Город на холмах, город волнуется, как океанская волна: то взлетает ввысь к небу, то погружается в долины. Среди домов вдруг открывается залив, и на нём — грозные контуры боевых кораблей. И снова с другой стороны города открывается океан и на нём — вереницы сухогрузов и танкеров. В городе пахнет морем, пахнет океанами, пахнет лесами и травами далёких континентов. Здесь сохранились купеческие особняки, лабазы, здесь — памятники красным партизанам, которые помнят "штурмовые ночи Спасска, волочаевские дни". Здесь — знаменитая подводная лодка и чудесный златоглавый православный храм.
Владивосток — столичный город, в нём — Академия наук с учёными мужами, знаниям которых могут позавидовать Петербург и Москва. Здесь — великолепный университет и чудесный Мариинский театр, филиал Петербургского. Дальневосточник по-своему гордец: не всякий город смотрит своими окнами в бескрайнюю синеву океана. И ты вдруг услышишь у местного философа и витии, что Владивосток — это второй Константинополь, второй Царьград, ибо и здесь, как там, у Босфора и Дарданелл, — бухта Золотой Рог. И на тебя вдруг дохнёт дуновение Херсонеса, и ты особенно остро ощутишь здесь, во Владивостоке, величие народа, который создал невиданное государство в 12 часовых поясов, слил в этом государстве великие реки, громадные горные хребты, неоглядные долины и степи. Окружил это государство тремя океанами и нарёк его государством Российским.
Прекрасна Новосильцевская батарея с десятком могучих береговых орудий, нацеленных в океан. Это шедевр русских крепостных сооружений. Своей мягкой пластикой — овальными арками, округлыми выступами — батарея напоминает русские церкви, быть может, потому, что для русского человека в его оружии таится святость. И крохотная иконка, врезанная в бетонную толщу батареи, где Георгий Победоносец скачет на своём неутомимом коне, — предмет молитвенного поклонения этому великому оружию. Фортификатор Алексей Шошин построил вокруг Владивостока сотни подобных батарей, создав по периметру города неприступную крепость. И, закончив последний бастион, он сказал: "Русские здесь остаются навсегда". Остров Русский, отделённый от города проливом, был военным преддверием в город. Здесь располагались орудия, гарнизоны, мореходные училища, системы военной навигации и слежения. Военные покинули остров, и на нём Дальневосточный университет раскинул свои великолепные аудитории, учебные корпуса, лаборатории, продолжает строиться, одеваясь в стекло и бетон. Сюда из Владивостока приезжает цветущая молодёжь, получая специальности инженеров, юристов, природоведов — молодое племя дальневосточников, в которых так нуждается бурно растущий край.
Писатель Василий Авченко, продолжающий в своих книгах традицию Арсеньева с его "Дебрями Уссурийского края", традицию Фадеева с его "Разгромом", говорил мне, что это новое поколение дальневосточников, любознательных, творческих, деятельных, стремится в будущее, где ему чудится новое слово жизни, новые представления о русской мечте, которая долетела до Тихого океана и метнулась дальше, в бесконечный его простор. Великолепен мост, соединяющий Владивосток с островом Русский. Его стропы похожи на струны арфы, на которой невидимые, протянутые из неба, пальцы играют восхитительную музыку русских сфер. Эта музыка летит через гигантский континент Евразии. Её слышит другой мост, Крымский, отвечая дальневосточному мосту своей божественной музыкой. Это два моста-побратима, их строили одни и те же люди — те же инженеры и конструкторы. Оба моста явились символами русской мечты, одна из которых через Крым устремилась в Атлантику, другая, долетев до Владивостока, метнулась в тихоокеанскую синь.
Русские люди, пройдя по суше половину Земли, вышли к океану и стали вглядываться в его туманную синеву, желая увидеть в нём сказочное чудо. Но там, в океанских просторах, русского человека поджидали драконы: китайский дракон, японский дракон, корейский дракон, драконы Америки, Индии, Индонезии. Каждый из этих драконов был загадочен, грозен, сулил столкновения. Эти драконы схватывались один с другим, связывались в клубки, и русскому человеку пришлось войти в соприкосновение с этими драконами. Он к ним приглядывался, стремился понять. С одними воевал и сражался, с другими — торговал, к третьим — осторожно приглядывался, уповая на дружбу.
С академиком РАН, географом Петром Яковлевичем Баклановым мы рассуждали о русском человеке, который здесь, во Владивостоке, в Приморье, из континентального человека вдруг превратился в человека океанского. Здесь у русского человека возникло иное измерение, иное таинственное мироощущение, что повлекло его по водам, и он вошёл в соприкосновение с невиданными гигантскими цивилизациями, о которых прежде почти не подозревал.
Русская мечта коснулась мечты китайской, мечты корейской, мечты японской, американской мечты. И с каждой из них нужно было завязать диалог, понять сокровенную сущность этих великих загадочных цивилизаций, показать им себя, и показать так, чтобы они не увидели в тебе врага. Академик считает, что миссия России, русской цивилизации, русской мечты здесь, на тихоокеанских просторах, среди других, часто враждующих цивилизаций, — внести сюда идеал гармонии, красоты, соразмерность, что обеспечит человечеству XXI и XXII веков невиданный волшебный рывок. Сюда, во Владивосток, долетает железный путь Транссибирской магистрали, врезается в океан и расходится пучком океанских дорог, ведущих, одна — в Китай и Японию, другая — в Корею и Америку, а третья — великим Северным морским путём — к Полярной звезде.
Порт Находка гудит, дрожит, скрежещет кранами, ревёт подплывающими сухогрузами. День и ночь работают терминалы порта. Весь огромный залив по периметру уставлен кранами, похожими на чудовищ, пришедших на океанский берег ящеров. Здесь русский уголь, русское дерево, русский металл грузятся на пароходы, и их нетерпеливо ждут в странах Тихоокеанского бассейна, вплоть до Филиппин и Австралии.
Порт тяжеловесный, громоздкий, на деле — тонко настроенная машина со своими биениями, графиками, хрупкими импульсами.
В диспетчерском пункте терминала директор Дмитрий Григорьевич Друян, стоя перед мониторами, рассказывал мне о хрупкой кибернетике порта, о сухогрузах, которые отчаливают от пристаней Японии, Вьетнама, о других сухогрузах из Китая и Индии, которые приближаются к порту Находка. О третьих сухогрузах — из Филиппин и Южной Кореи, которые стоят у пирса под погрузкой. И краны своими ковшами черпают из угольных гор драгоценный уголь, переносят его по воздуху к кораблям, погружают их в трубы. И этот кузбасский уголь, который даёт жизнь шахтёрскому Кузбассу, отправляется в страны Океании, где сгорает в топках электростанций, засыпается в плавильные печи. На этот русский уголь выстраиваются долгие очереди. При погрузке на город летит угольная пыль, и, сражаясь с этой угольной пылью, корабли у пирса занавешиваются гигантскими холстинами, а специальные поливочные машины ходят вдоль бортов и опрыскивают водяной пудрой корабельные борта и портовые сооружения.
Отсюда от Владивостока, от порта Находки, от прибрежного города Большой Камень, начинается Северный морской путь. Бескрайняя дорога по Охотскому морю на север, до Чукотки, до Берингова пролива, сквозь который, ведомые ледоколами, проходят караваны судов в Ледовитый океан и движутся вдоль северной кромки России, продираясь сквозь полярные льды до Ямала с его газовыми и нефтяными полями, и дальше — к Кольскому полуострову, в Норвегию, до Северной Европы, до самой Испании.
Великолепен судостроительный завод в Большом Камне "Звезда". Не та "Звезда", что тут же, в Большом Камне, осуществляет военные заказы. А сверхновая "Звезда" — молодая дальневосточная верфь, где закладываются первые русские супертанкеры, непомерных размеров газовозы, что станут перевозить ямальский газ в страны Европы и Азии. Здесь строятся маломерные суда, призванные обслуживать газовые и нефтяные платформы шельфа, ещё не существующие, но уже заложенные на других российских верфях. Завод строит танкеры и сам продолжает строиться. От его стальных конструкций, просторных цехов, молодых чудесных лиц рабочих веет светом и силой. Люди режут металл, гнут гигантские стальные листы, сваривают их в непомерных размеров блоки. Свозят эти блоки в сборочные цеха, где их соединяют, насыщают трубопроводами, электрическими кабелями, приборами, создавая могучее тело танкера, системами космической навигации с чуткими локаторами, позволяющими танкеру среди полярных штормов и качек причаливать к бетонному пирсу так, чтобы газопровод, соединяющий огромный береговой завод с газохранилищем танкера, не почувствовал удара океанской стихии.
Директор завода Сергей Иванович Целуйко — петербуржец. Но за три года, что строят завод, стал дальневосточником. Этот завод — изделие XXI века. Труд, которым заняты здесь люди, одухотворён возвышенной целью. Дальневосточная мечта о силе, просторе, красоте делает этих людей первопроходцами. Они торят путь от Большого Камня до Гибралтара. А такая доля выпадает не всякому, и они дорожат этой русской дальневосточной долей.
На крейсере "Варяг" среди его зенитно-ракетных комплексов, могучих ракет "море— море", скорострельных пушек, ажурных антенн и ребристых надстроек я беседовал с командующим Тихоокеанского флота Сергеем Иосифовичем Авакянцем. Само пребывание на этом могучем корабле, который только что вернулся из Средиземноморского похода, одно его имя — крейсер "Варяг" — погружает тебя в славное русское прошлое, в беспримерный подвиг того легендарного "Варяга", что выдержал неравный бой с японцами, и о котором по сей день в русских застольях, на русских парадах поётся: "Врагу не сдаётся наш гордый "Варяг"! Пощады никто не желает!" Командующий с горечью рассказывает о смутных 90-х, когда истреблялся флот, и действующие боеспособные корабли продавались за бесценок за границу или резались автогеном на металлолом. Флот мелел, лишался боевых кораблей, и моряки, ходившие на этих кораблях к экватору и к югу Африки, чувствовали себя самыми несчастными в мире людьми. Сегодня Тихоокеанский флот пополняется новыми кораблями: фрегатами, корветами, подводными лодками. Флот способен выполнять боевые операции на любом удалении от родных берегов, по-прежнему остаётся океанским флотом. Именно корабли Тихоокеанского флота первыми через Суэцкий пролив вошли в Средиземное море и начали патрулировать вдоль сирийских и ливанских берегов, дожидаясь, когда к ним присоединятся корабли Северного, Балтийского и Черноморского флотов. У командующего нет ни малейших сомнений, что Курильские острова есть неоспоримая русская территория. Они дают гарантию Тихоокеанскому флоту оставаться флотом Мирового океана. Бессмысленны и зловредны всякие домыслы о возможности отказа от Курильских островов.
Сейчас экипаж "Варяга", отдыхая от недавнего похода, уже готовится к следующему, когда уйдёт в Средиземное море, в зону боевых действий, подтверждая присутствие России в солнечном сплетении мира — на Ближнем Востоке.
Дальневосточник — человек вольный, предприимчивый и бесстрашный, он не боится бурь, он не боится необъятных просторов, не боится неведомого. Это неведомое и делает его дальневосточником. Перестройка и 90-е годы подавили дальневосточника. Они оборвали у него крылья, они остановили полёт русской мечты здесь, у Тихого океана. Люди потеряли работу, потеряли боевые корабли, потеряли торговый и рыболовный флот. Стали пустеть посёлки и города, уезжали рабочие и учёные, жизнь становилась бедной, невыносимой и бессмысленной. Московские перестроечники собирались закрыть Дальневосточное отделение Российской академии наук. Новые военные стратеги говорили, что России не нужен Тихоокеанский флот. Образ дальневосточника стал туманиться, двоиться, стираться. Сегодня дальневосточник собирает не просто флот, строит не просто заводы и осваивает Северный морской путь, он возвращает себе волю к полёту, к постижению непостижимого, к освоению недоступного. Он вновь становится мечтателем, фантазёром.
Обладатель дальневосточного гектара Владимир Владимирович Столяров пригласил меня к себе в гости. В недавнем прошлом морской офицер, он сошёл с корабля на берег и стал фермером. Получив дальневосточный гектар, построил на нём дом. Этот дом, вознесённый на вершину холма, виден далеко с дороги. Он фантастичен, этот дом. Забудьте про избу о четырёх углах, забудьте про сруб из добротного тёса, забудьте о кровле на два ската. С дороги видна громадная, фантастическая в своих размерах, сфера. В такие оболочки помещают корабельные радары и станции дальнего обзора. Из таких сфер складываются космические поселения. В таких сферах на Землю спускаются из космоса инопланетяне. Возле дома стоит солнечная батарея, которая освещает строение и служит для зарядки мобильных телефонов. В этом доме, где ещё идут работы и пахнет смолистым деревом, уютно, тепло, сквозь громадные, похожие на иллюминаторы, окна видна вся неоглядная окрестная даль. Хозяин — очаровательный, весёлый, доброжелательный, показывает своё хозяйство с бульдозером и автомобилями, расчищенные от камней участки, вдоль которых посажены молодые деревья. Он хочет новизны, свежести, необычайных ощущений. Ступив с палубы на твёрдую сушу, хочет сохранить в своём фермерском укладе необъятность океана, воспоминания о Филиппинах и Индонезии, куда ходил его корабль. Если он полетит на Луну, там ему не придётся думать об архитектуре своего лунного поселения. Он просто возьмёт на Луну свою сферическую дальневосточную избу.
Артём Трембовлев, член общественной организации "Надежда". Он стал известен и популярен в Находке, когда организовал протест горожан, страдающих от угольной пыли. Он ходил по домам и дворам, уговаривал людей выйти на митинг, писал воззвания, петиции и жалобы, пока не добился своего: хозяева угольных терминалов приняли, наконец, меры, защищающие город от угольной пыли. Он — неуёмный, терпеливый, страстный. Он говорит, что его задача — разбудить людей от печального сна, от уныния, заставить их биться за свои права. Он разбудил людей, но прежде разбудил себя. В его жизни был случай, который заставил его очнуться и вернул ему дальневосточную пассионарность.
Дальний Восток славен своей удивительной и неповторимой природой. Своей уссурийской тайгой с дубами и кедрами, с таинственным корнем женьшеня. В 90-е годы, когда люди стремились выжить, они в нарушение всех законов и правил губили природу: вырубали под корень реликтовые кедры, охотясь без лицензий, убивали оленей, стреляли в леопардов и тигров. Дело дошло до того, что уссурийский леопард, эта драгоценная популяция хищной пятнистой кошки, практически исчезла. От неё осталось только 30 животных. И среди них — одна-единственная самка, способная рожать потомство. Нашлись энтузиасты, которые поставили целью спасти драгоценную породу. Появился национальный парк, который именуется "Земля леопарда". Его директор Виктор Владимирович Бардюк рассказывал мне, как зоологи, звероводы, ботаники спасают леопарда от гибели. Их усилиями уже вдвое увеличена популяция. Они борются с пожарами, которые каждое лето надвигаются на национальный парк, отстаивают его, едва не погибая в огне. Они борются с браконьерами, которых уже отвадили от драгоценных лесов, ведут наблюдение за каждой особью, расставляя для этого по лесным урочищам фотоловушки. Леопард, крадучись, проходит мимо камеры, срабатывает фотоприцел… И зоологам достаются драгоценные снимки леопарда. Каждый новый родившийся леопард берётся на учёт. Каждому леопарду присваивается свой порядковый номер, за каждым животным закрепляется человек, доброхот, благотворитель, который даёт леопарду имя и является для леопарда своеобразным крёстным отцом. В "Земле леопардов" помимо грациозных пятнистых кошек обитают прекрасные дальневосточные люди, испытывающие благоговение ко всему живому: к леопарду, к цветку, к звезде небесной.
Губернатор Приморья Олег Николаевич Кожемяко, занятый строительством дорог, университетов, школ, портов, строительством новых посёлков и возрождением старых, среди этой авангардной дальневосточной работы полагает, что вернуть Дальнему Востоку население, изрядно поредевшее за годы уныния и печали, можно не только строительством комфортного жилья, удобной инфраструктуры, вложением денег в экономику, образование, медицину. Вся эта математика цифр, исчислений, денежных потоков, численность квартир и больничных мест ничего не значит без невидимого, неисчисляемого таинственного фактора, который делает человека мечтателем, творцом, пытливым исследователем мироздания.
Русская мечта, вернувшаяся сегодня на Дальний Восток, одухотворяет все земные дела и уложения, придаёт человеческой жизни высший смысл. Россия дальневосточная делает русскую жизнь необычайной, возвышенной и духовной, устремляется в бескрайнюю синеву океана и ищет в этой синеве несказанное царство, всё то же, заповедное, в древних сказках, в старообрядческих псалмах, в фантазиях странников, в чаяниях революционеров. Эта мечта — о великом государстве, жизнь в котором свободна от тьмы, от корысти и ненависти, полна красоты и любви.
На фото: Золотой мост во Владивостоке
