Интродукция
Продолжаю свои воспоминания о отзвеневшей Эпохе Развитого дефицита.
Представьте себе город, почти миллионник, культурный центр на среднем западе СССР: филиал АН УССР, университеты, институты, театры (в т.ч. оперы и балета) картинная галерея, музеи; наконец промышленные предприятия с такими жемчужинами, как автобусный гигант, завод кинескопов, «велосипедный», на котором ремонтировались танки, знаменитость обувного производства «Прогресс», а ещё всемирно знаменитая своими конфетами фабрика «Свиточ». И… ни одного яйца… Нет, вы меня неправильно поняли, яйца были, только в свободную продажу их не выбрасывали (см. мою повесть №1). Их, бывало, давали (см. там же) работникам серьёзных предприятий за глухими заборами, если заявки на заказы утверждались наверху, т.е. ниже Небесной Канцелярии, но выше юдоли простонародной (включая простых советских инженеров). Также на заявки могли рассчитывать служители муз и высшего образования, если какие-то яйца не докатывались до проходной, например, вышеназванного «велосипедного» завода. Признаюсь (хоть это меня не красит): я завидовал своему школьному товарищу Сергею Сокурову, начинающему писателю, который ещё не был членом СП, но уже с яйцами проблем у него не было, так как в этой организации его привечали, чтобы не сбежал в СП США. Короче, там, в краевом отделении, на большие праздники можно было надеяться на десяток-другой белых плодов наших сестриц меньших. Но сколько было таких счастливчиков в городской массе строителей коммунизма? Мизерный процент. Призыв Партии – каждому трудящемуся по яйцу в месяц! – антисоветчики, оглядываясь, произносили во множественном числе практически исчезающего продукта. Но во блоке коммунистов и беспартийных царило понимание. Его высказал на митинге по случаю окончания эпохального исторического СМХХХ съезда Родной Организующей и Направляющей один передовик яичного производства приблизительно так: «Товарищи! Мы идём к коммунизму такими широкими шагами, что куры-несушки за нами не успевают, несутся прямо на бегу, яйца подбирают несознательные элементы, растлённые капиталистической пропагандой». Учёный палеонтолог добавил: «Куры, к сожалению, вымирают, как их давние сородичи динозавры, но при коммунизме у каждого советского человека будет по целому страусу, по потребности, как ныне у бедняков Сахары». – «Нашо нам твой страус с этими, как их? – раздалось негромко. – Тута нужна страусиха, баба, мать-ё».
Лакримоза (плач)
Я работал в те годы на вскрытии водоносных горизонтов. То ли нам не полагался дефицит по заявке, то ли наше начальство пребывало на плохом счету там, где решалось, что во имя и во благо народа, мне неизвестно. Больше года мы оставались обезъяиченными. Некоторые, возможно, заглядывали в кооперативные магазины, когда охватывала буржуйская тоска по глазастенькой. Рынки? Хм! Наш просвещённый колхозник, владелец излишков, уж не тёмнота деревенская. Прознали союзники пролетариата, что куры вымирают от пятилетки к пятилетке, стали ходить мимо рынков по учреждениям с предложением на спрос. И в наше Гидроуправление наведался один такой несун… Или принесун, как правильно? Такой, значительный, как куриный барон, с корзинкой под льняным рушником. За десяток великолепных матово-бледных крупных яиц, словно снесённых не изнурёнными ударным трудом курочками-рябами, а царственными петухами бойцовской породы. Стоило такое яйцо впятеро дороже, чем установили Партия и Правительство по просьбе трудящихся. И ведь платили. Некоторые.
Наконец наше начальство сжалилось над подчинёнными. Оно откликнулось на просьбу одной птицефабрики, где куры неслись отстало, как при царизме, пробурить им скважину на воду из глубокого горизонта. В обмен на энное количество яиц, за которые, впрочем, необходимо было заплатить по госцене - по 10 коп. за штуку. Сделка была незаконной, чреватой, но нет обходных путей, которые не осилили бы большевики. Начали бурить. Одновременно в профкоме составлялись списки. Отказников не нашлось. Получалось в одни руки по 100 яиц. Ощущение было такое, что мы не просто на пороге коммунизма, но уже в его высшей стадии, когда каждому - по потребностям жены и симпатии по месту работы, вместе взятых. В день завоза товара на базу Гидроуправления никто из нас, сужу по себе, не спал. Каждый представлял, каким он будет выглядеть добытчиком в глазах домашних.
И вот день манны небесной. Но в бочке сладких ощущений оказывается ложка горечи. И какой!
В нашем коллективе служил на незавидной должности ничем внешне не примечательный любитель яиц вкрутую по имени Вова (так все к нему и обращались). Кроме этой особенности, замеченной на общих застольях, отличало его фантастическое невезение в мелочах: если птица на лету капнет, когда мы все во дворике коротаем обеденный перерыв, то непременно компост окажется на плече у Вовы. И тэ-пэ. В описываемый день, когда «пара крутых» уже выезжала ему навстречу, он единственный из нас, доброй сотни, остался без яиц. А это уже не мелочь. Мало того, Вова домой не вернулся, пропал.
Жена рассказала: с вечера приготовила добытчику прочный холщовый мешочек с ручками. Но супруг вдруг заартачился: «Что я, как побирушка. С такими сумками на шее через плечо в голодный сорок шестой мать отправляла меня просить по дворам хлеб. Дай приличный пакет!». Жена, не удостоив сноба ответом, затолкала мешок ему в карман плаща. Но нашла коса на камень! Улучив минуту, упрямец спрятал в другом кармане красивый импортный пакет из целлофана, хранимый для особого случая.
… Вся трудовая сила Гидроуправления, покинув кабинеты и лаборатории, сконцентрировалась во дворе базы среди штабелей бурильных и обсадных труб. Шеф, Баранов, понимал, что ни увещеваниями, ни угрозами народ уже не разогнать по рабочим местам, и коротал одиночество за своим рабочим столом. НАРОД БЫЛ ВЕСЕЛО ВОЗБУЖДЁН. Говорили только о яйцах. Обсуждали все существующие яичные вопросы, делились опытом приготовления блюд из яиц. Обедали тут же принесённым из дому, над чем зримо витал дух образов и запаха вожделенного продукта. Наконец раздалось истошно от дозора за воротами:
- Е-е-дут!
Белый фургон, будто дразня ожидающих, сделал медленный круг по свободному от труб пространству двора, прежде чем остановиться у входа в контору с ликами членов Политбюро ЦК КПСС на щите. Сидящий рядом с шофёром представитель Управления от профкома тем самым проявил высокое политическое сознание: забота Партии о народе была продемонстрирована выбором места остановки. Правда, под колёса заботы чуть было не попал Вова, но таков уж был его жребий вечного неудачника.
Спустя несколько минут из фургона стали разгружать фанерные ящики. Возле вынесенного на улицу стола привычно образовалась очередь, как лента, обвивающая пшеничные снопы на гербе СССР.
Тут проявилось первое общественное разочарование, отозвавшееся недовольным гулом: в одни руки будут давать не по 100 яиц, а всего по 30. Нет, птицефабрика не пересмотрела свои обязательства перед бурильщиками на пресную воду, здесь сказались внешнеполитические обстоятельства.
Позднее открылось, что друг СССР, народный демократ Бокасса, объявивший себя марксистом-императором в Центральной Африке, был уличён в самом натуральном людоедстве. Чтобы выручить народного демократа от международного трибунала, Кремль взял его на поруки и склонил перейти на яйца советских кур, которые по питательным свойствам были равноценны африканской человечине. И первую партию продукта незамедлительно отправили со склада нашей партии. Так что Гидроуправление невольно стало соучастником интернационального долга.
Но ничего не попишешь, трудящиеся единогласно поддержали решение родной коммунистической партии и стали принимать что дали. Отоварившиеся отходили от стола с наполненными на треть сумками и пакетами, кучковались в сторонке, ожидая, когда подадут производственный автобус.
И тут случилась воистину шекспировская трагедия.
Финал
Бедный Вова, по словам очевидцев, уложив свою скромную добычу в ярко-красочный пакет, сделал шаг по направлению к кучке отоваренных, и в тот момент хвалёный импорт лопнул во всю длину нижнего шва.
Полунемая сцена. Вторая половина случайных свидетелей личной катастрофы своего товарища рассмеялась. Согласитесь, смешно, когда не твои яйца падают под ноги, превращаясь в забавную смесь осколков скорлупы и красновато-золотистой соплеобразной массы. Добро бы на сковородку...
Вова стоит, тупо смотрит себе на ноги, приклеенные к утрамбованному щебню; потом близко рассматривает место разрыва пакета, аккуратно складывает заморскую вещь и прячет её в холщовый мешок, вынутый из кармана плаща.
- Эх ты, Вова безголовый! Сразу бы и сложил туда, раздался голос укоризны, сопровождаемый сочувственными фразами других. Одна незамужняя бездетная женщина, которая могла позволить себе щедрость, выступила с инициативой:
- Давайте сбросимся по яйцу! Как ему домой возвращаться?
Однако никто не спешил откликаться первым. Другие были людьми семейными, дома ждали дети, многие из которых видели живые яйца на картинках в букваре. Все вздохнули с облегчением, когда кто-то из находчивых проявил мужскую твёрдость:
- Такому олуху надо не по яйцу собирать, а дать по яйцам. Сам виноват!
Теперь уже рассмеялись все, от облегчения.
Вова не сел в поданный автобус, пошёл домой пешком – одинокий путник, сгорбленный, медленный, печальный… До дома не дошёл. Поиски прекратили, когда на базу Гидроуправления довезли остаток оговоренных яиц. Поставки африканскому императору прекратились. Он продолжил поедать своих соплеменников с яйцами из СССР, что роняло престиж страны.
А жизнь продолжалась. Как писал прозой поэт Иван Леонидов, многого не хватало. Но ведь поголовно читали (главный дефицит - книга), мастерили по журналу "Юный техник", резались в шахматы на лавочках, грезили космосом. Были людьми в массе своей вполне достойными. Что-то великое мы всё же утратили в погоне за НОРМАЛЬНОЙ жизнью (http://zavtra.ru/blogs/vibrosili_a_chto_dayut).
В нашем городе был замечен шатающийся по бульварам мужичок неопределённого возраста, примечателен лишь холщёвой сумкой в исхудавшей руке. Он подходил к играющим на скамейках в шахматы мечтателям о космосе и просил пожертвовать яичко, сваренное вкрутую, и, не дождавшись подаяния, отходил, опечаленный.
А над головой пролетали наши спутники. В отсеках аппарата находились мухи-дрозофилы. Говорят, они тоже размножаются яйцами. Глядишь, и на прилавки выбросят - во благо народаэ
