Авторский блог Сергей Сокуров 11:18 1 февраля 2019

Выбросили! А что дают?

Повесть Белкина Эпохи  Развитого Дефицита  

Преамбула

Дорогие читатели, знаете ли вы все значения таких понятий, как давать, выбрасывать, доставать, дефицит? Предполагаю, среди представителей старших поколений знатоков найдётся больше, чем среди молодёжи. Эти понятия встретятся в предлагаемой вашему вниманию повести Белкина. Без объяснений не обойтись. Этот труд я взял на себя, но разместил его в конце в виде приложения, чтобы не лишать читателей очарования самой повестью.Её автор здесь выступает впервые. Позвольте представить его в предисловии.

Предисловие от Сергея Сокурова

Вначале отвечаю на вопрос, а кто такой Белкин. Это имя в обиход при публикации не своих сочинений ввёл Пушкин. Конечно, имя придуманное. Вроде бы не хотел настоящий автор рукописи, как теперь говорят, «светиться». О том же предупредил меня мой давний друг. Мы ровесники. Здоровье – сами понимаете… Притом, мой Белкин (второй, значит) стал осторожным, читая на нашем сайте всё подряд. Он впечатлился отеческими предупреждениями некоторых блогеров, которые при нынешней «либерастской» (так у них) власти позволяют себе быть, по Горькому, «безумно храбрыми». А именно, обещают разобраться с теми, кто не с ними, кто против них, когда наш народ, вечно живущий за чертой бедности, одумается и вернётся на социалистический путь традиционного российского бездорожья по «измам». Вон, к примеру, подёнщик-борзописец Климов готовит себя к роли стрелка-добровольца в возрождённых (кто бы сомневался!) расстрельных командах. Многие ему аплодируют, он в десятке рейтинговых авторов. Правда, есть хитрецы, вроде Быкова. Ветеран великих строек в частном секторе всем сердцем и памятью-ситом за социализм, но на всякий случай отправил от возможного рецидива свою дочь подальше – в США. Понятно, добраться до своего вновь светлого будущего из-за океана сложней, чем, скажем, из Монголии, не завершившей ещё ордынской стадии развития. Понимаю своего Белкина. Рыльце у него в пушку, он специализировался по истории развития ДЕФИЦИТА в СССР. Как-то сгоряча предложил переименовать страну в СССДР, где «Д» - «дефицитных». Уж точно не мог ощущать себя в безопасности, если ностальгия «наших новых бывших» материализует отживший строй, названный шутниками социалистическим.

Быть моим Белкиным сей критик согласился. Имя ведь на слуху у каждого книгочея, может хоть оно вызовет любопытство.

Итак, пройдёмся с моим Белкиным по «точкам времени», когда, если верить, кажется, блогеру Масловскому, «в магазинах всё было, и всё – почти даром».

Первая повесть Белкина

Не было нужды задавать вопрос «Что дают?». Главное, «выбросили в Проходном». Весть принесла Зойка, лучшая добытчица в нашем отделе, когда мы уже расселись, отобедав из газеток, под чаёк, по рабочим местам. В отличие от коллег, я имел преимущество – отпрашиваться за стены производства у Главного. Сделав загодя озабоченное лицо, в момент убедил хозяина отдельного кабинета, что «кровь из носа» - мне надо отлучиться в трест. А сетка-авоська, способная растягиваться от колена до стопы, у меня всегда находилась в боковом кармане, так как в кармане под сердцем я хранил партбилет, чтобы ненароком не перепутать.

За словом «Проходной» (так в народе) скрывалось анфилада сквозных помещений вдоль нижнего этажа квартала, в которых, друг за другом размещались торговые точки с названиями «Продукты, Железно-скобяные товары, Аптечный киоск». В тот день очередь к «выбросу» товара на прилавок образовалась такая, что не понять было, где её голова, тось начало. И я занял место в конце, ещё на улице. Спросить «вы крайняя?» не успел. Аппетитная, ниже пояса, спина предупредила без поворота головы:

- Сказали, больше не занимать. Не хватит.

- Вот, везуха в кавычках. Ладно, постою, а вдруг.

Спина располагала к общению:

- А сколько в дают одни руки?

-Упаковку.

-- Большая? Кило?

- Ну и шутник вы, мужчина. Это на вес не продаётся. В упаковке два изделия, знаете ведь.

Я не знал таких упаковок, в которых две сосиски. Именно их, хоть полкило, наказала мне утром добыть жена. Подумал: «Хм, всего две. Но зато можно будет спрятать под пиджак. Как-то неудобно возвращаться из треста с этим в авоське». Словоохотливая и всезнающая напарница по стоянию ещё сильнее распалила во мне желание общаться во имя убиения часа, а то и боольше. С чего бы начать? Ладно, сострю. Смешное всегда проходит.

- Интересно, свежие ли? А то, бывает с наших складов выбрасывают запасы ещё пещерных жителей.

Спина наконец показала профиль (тоже красивый):

- Вы правы, шутник, после вскрытия упаковки их долго хранить нельзя, высыхают… Как наждак станут, хи-хи.

- А то и заржавеет, - подхватил я, желая закрепить признанное за собой остроумие.

Теперь я увидел личико девушки лет сорока пяти, со следами увядания, но омоложенное лукавой улыбкой пухлых губ крошечного ротика и влажных глаз. Девушка тоже оказалась не лишённой юмора:

- Только твёрже станет, хи-хи-хи! Но вы не подумайте чего, меня подруга попросила, мне они не к чему.

Лёд тронулся! Теперь разговор можно пускать в карьер:

- Знаете… Я Вася… А Вы? Нина? Очень приятно, вам идёт… Знаете, Нина, по мне долго жевать твёрдое даже приятней, лучше чувствуешь вкус, когда долго.

- Хи-хи-хи-хи! И я люблю долго.

Вот так встреча! Оказывается, мы сходимся во вкусах, скажу гастрономических.

- Как интеллигентно вы выражаетесь, Василий. Наверное, и в гастрономических тоже.

Она не успела договорить. В этот момент мы оказались в помещении трёх магазинов. Нас оглушил шум многоголосной толпы. Обсуждали, что выбросили и сколько. Похоже, никто толком не знал, за чем занимал очередь. Срабатывал инстинкт охотника общинно-первобытного коммунизма - сначала рвануть на добычу, потом разбираться, на что годится добытое. Многослойная, в змеиных извивах очередь волновалась, совершая броуновское движение. Из отдельных слов стало понятно, что товара и на половину очередников не хватит. Раздавались выкрики:

- Отпускайте по половине в одни руки!

- Верно, - завизжала дамочка, -только ты уже стоял передо мной. Куда опять прёшь вперёд? Ступай мне в зад!

- Дурак что ли - по половине? Как делить целое? Мерить линейкой, резать, взвешивать? До ночи будем тут толкаться.

-- За дурака сейчас получишь, умник! Сними очки, камбала одноглазая!

Опять визгливый голос нервной дамочки:

- Да не прижимайтесь так без извинений! Я вам не законная жена.

- Не ломайте прилавок, граждане, всё одно всем не хватит.

- Ещё подвезут?

- К шести обещали.

-В шесть мы этого завмага похороним. Посылайте машину щас!

Я понял с тоской, что смогу и не выбраться отсюда живым, революционные традиции свободолюбивого народа тому подтверждение. Хоть бы знать за что пострадаю. Начал расспрашивать вокруг себя, за чем стоим. Все отвечали по-разному. Похоже, никто даже не успел сообразить, к какому из трёх прилавков очередь. Один надеялся, что ему повезёт с тушёнкой, другому нужна была банка белой эмали, третий жаловался на газы в желудке, надеясь на импорт из Кубы. А моя временная передняя соседка Нина, к «упаковке» добавила:

- Это изделие оборонного завода, кажется, в Баку.

- Никто ничего не знает! – вырвалось у меня в сердцах. - Плохо.

Мне возразили:

- Ишь ты, диссидент! Плохо, когда нет товара. А когда выбрасывают на прилавок, это хорошо.

Неразбериха и страх за себя вынудила меня на отчаянный шаг – я подхватил уже ставшую почти родной Нину под руку:

-Товарищи, жена беременна, схватки, пропустите, товарищи! Нам очень нужно!

Самый отзывчивый в мире народ, стиснув зубы, от неожиданности дал проход к прилавку. Там продавщица в крохмально-белом взяла с нас какую-то мелочь медяками, швырнула на прилавок два серых пакетика совсем несъедобного вида. Я только успел подумать: «Какие в них по две сосиски? Для мышей, что ли? Ну, врежет мне жена за такое!». Сразу напором очередников сзади нас с Ниной растолкало в стороны. Меня вынесло наружу, в переулок. Искать Нину не было времени. Рабочий день, понимаете. А жаль. Кольнуло. Два корабля в океане…

В отделе Зойка шёпотом спросила:

- Удачно?

Я показал большой палец, дескать, «достал» (тоже словцо с отдельным смыслом тех времён).

- И чё достал?

Тут я задумался. По дороге из «Проходного» на работу мне и в голову не пришло, что это я спрятал в карман. Полез в боковой – пусто, только сложенная авоська. Начал хлопать ладонями по бокам. Упаковка обнаружилась под сердцем, рядом с самым дорогим на свете. Спасибо партии! Мне действительно в тот день повезло. Изделия №… забылось … знаменитого завода в нашем городе не появлялись уже несколько лет. За эти годы мы обогнали соседей по деторождаемости и к 50-летию Великого Октября удостоились звания Города-Героя Социалистического труда.

Конец первой повести Белкина.

Приложение к повести Белкина

От С. Сокурова в виде дополнения

к «Толковому словарю русского языка»

и комментарий

В советское время некоторые слова родной речи основной державообразующей нации приобрели дополнительное значение, вызванное особенностями строительства социализма в СССР. Например, понятие ДАВАТЬ стало синонимом ПРОДАВАТЬ . Видимо, такое обогащение великого и могучего произошло сначала в местах не столь отдалённых, где за труд денег не платили. Труженику, освобождённому от эксплуатации капиталистов и помещиков (Ульяновых-Бланков и др.) давали пайку, дабы продержался на ногах до конца смены, как С.П. Королёву на Колыме, откуда чуть не запустили наш первый спутник. Притом, давали не с выражением благодарности на чекаэнкаведовском лице народной власти, но с жестом презрения – как бы выбрасывали то, что для руки дающей ноль цена.

Вот вам, мои благодарные читатели, ещё одно слово из нашего незабвенного прошлого – ВЫБРОСИТЬ (в смысле выложить на прилавок для продажи в госторговле нечто условно, временно доступное простому советскому человеку. В случае острой нужды эта подавляющая категория покупателей могла, подвергаясь болезненным укусам цен, позволить себе колхозный рынок. А непростые советские граждане (меньшинство) отоваривались на Чёрном рынке или за дверью неких заведений, чьи виртуальные вывески начинались полусловом «спец»…

Сказанное выше необходимо запомнить (другим – вспомнить), чтобы понять, о чём повествует автор Белкин.

Если наши близкие предки, наскучившие Николаями Палкиными и Кровавыми, с надрывом вопрошали друг друга, «Кто виноват?» и «Что делать?», то при добрых вождях лейтмотивом народного гула от Москвы до самых до окраин стали вопросы «Где дают?», «Что выбросили?». Что не выбрасывали, не давали (или делалось это очень редко то там, то там, в отдалённых друг от друга местах), называлось священным словом ДЕФИЦИТ. Он подразделялся на степени по редкости и цене. В народе искусников появились таланты чуять дефицит за версту. Они чаще, чем другие, безбожным промыслом догадывались, где появится дефицит, в каком количестве; устремлялись туда, невольно увлекая за собой менее талантливую на добычу массу, ориентирующуюся на авторитетные спины. Масса следовала за ними, не спрашивая «что? где?». Лишнего не бывает ни в «набитом холодильнике» или, чаще, в сетке за окном», ни в другом жизненном пространстве.

Чтобы не быть голословным, перечислю, что из качественного(!) на моей памяти перебывало в дефиците коротко, и долговременно в Эпоху Временных Трудностей: масло, яйца, мясо, гречка, рыба (кроме бычков в томатном соусе и «как бычковой» икры), мужские носки, колготки, холодильники, мебель, безопасные бритвы, красивая обувь и шнурки к ней, туалетная бумага, стиральные порошки вместе с машинами того же назначения, стройматериалы (вне строек народного хозяйства), лента для пишущих машинок, выдаваемых по справкам о благонадёжности писак, оправа для очков и стёкла к ним… Боюсь, даже для краткого списка места не хватит. Да, вспомнил! как-то в эпоху Поднятой и Погубленной ударным поднятием Целины исчез хлеб (мне пришлось завозить из Москвы, с Красной площади (ну, с той, которая примыкает к Мавзолею, помните?) Только и нашёл там, где «земля крестьянам». Наверное, в то время канадские и штатовские фермеры, наши сокормильцы, бастовали или загулялись, отмечая какую-то годовщину Великого Октября. Свойственное мне смущение не даёт назвать ещё один дефицит, о котором в приличных домах вслух не говорят.

Надеюсь, доходчиво изложил? Ну и прекрасно!

Ваш

СокуровЪ.

1.0x