Я всё недоумевал, почему Мадуро не арестует никак Хуана Гуайдо. Ведь не было до сих пор доказательств нерешительности Мадуро — скорее, были доказательства решительности. Я навидался тонны кадров, в которых Мадуро выходит на красном фоне и храбро и громко обрушивается на американский империализм. И алые флаги полощутся, и сам Мадуро в красной рубашке...
Армия на его стороне — чего медлит?
У меня стало складываться впечатление, что существует некий правовой казус, мешающий Мадуро арестовать самозванца.
Я стал искать, что за казус.
Искал в венесуэльской Конституции, в законах Венесуэлы, в статьях журналистов. Не нашёл.
Всё так же горел красным на жарком красном фоне Мадуро, но Гуайдо свободно шастал из Венесуэлы в Вашингтон и в Колумбию и обратно в Венесуэлу, и даже вышли из строя электростанции, и Венесуэла погрузилась во тьму.
Изучая венесуэльские законы и историю, я, впрочем, узнал, что у Венесуэлы чуть ли не самая старая в Латинской Америке демократия и демократические традиции. Оказывается, первым президентом государства Колумбия (куда входила и Венесуэла) стал в 1821 году латиноамериканский герой Симон Боливар.
А первым президентом (уже собственно Венесуэлы) в 1830 году стал Хосе Антонио Паэс. То есть во времена, когда у нас сидел на троне царь Николай I, у венесуэльцев уже была республика и президенты. Похвально, конечно же, — но и только.
И цепь избранных президентов не прерывалась до самых наших дней. Ну что, ну вот у них сложилось так. Хотя некоторые из этих президентов были не лучше наших самодержавных, деспотических царей, но избранные, факт.
Вчера я наконец доискался до ответа на своё недоумение. Скорее случайно — в момент, когда Верховный суд Венесуэлы обратился к Национальному конституционному собранию страны с просьбой отозвать депутатскую неприкосновенность лидера оппозиции Хуана Гуаидо.
Оказывается, того, что Гуаидо натворил, по венесуэльским законам было до сих пор недостаточно, чтобы снять с него неприкосновенность. Того, что он провозгласил себя президентом страны, было недостаточно!
Мне, сыну народа по историческим меркам совсем недавних трёх революций, эти нежные традиции про неприкосновенность ну никак не понятны.
Главное для меня — благо нации, а не соблюдение демократических традиций. А какого же блага можно ожидать от появления ещё одного президента в стране? А для Мадуро (он же венесуэлец), вероятно, соблюдение традиций всё же было необходимо.
Так что на общественных пространствах — на площадях и в СМИ — Мадуро камня на камне не оставлял от Гуайдо, но в правовом поле его полиция и армия Гуайдо и пальцем не трогала. Начали, правда, робкое расследование возможного участия Гуайдо в саботаже электростанций, но совсем робкое и неспешное.
Гуаидо поднял открытый мятеж против законной власти, и по нашим, русским традициям тут уж никакая неприкосновенность не должна была Мадуро останавливать. А Мадуро, что называется, вату катал с самого 23 января сего года, со дня, когда Гуаидо, вдохновлённый и науськанный своими связями в Вашингтоне, объявил себя контрпрезидентом.
К тому же у меня всё чаще стали возникать ассоциации с киевским «майданом». Насмотревшись на пылающих на киевском Майдане беркутовцев и сравнивая их с кадрами хаоса на границе Венесуэлы, когда янки пытались всучить венесуэльцам гуманитарную помощь, я не хочу, чтобы так же расправились с солдатами Мадуро. Так думал я, наблюдая происходящее в Венесуэле.
Я всё чаще опасаюсь, как бы наш венесуэльский друг не оказался на поверку слабаком вроде украинского Януковича.
Наконец, вчера что ли, председатель Национального учредительного собрания Диосдадо Кабельо изрёк необходимую фразу:
«Расследование в отношении Хуана Гуаидо официально санкционировать».
И только после этого Гуаидо лишили неприкосновенности.
Надеюсь, что Гуаидо уже арестовали.
Если Мадуро позволит сейчас втянуть себя в адвокатского характера дискуссии, имеет ли право Национальное учредительное собрание лишать неприкосновенности члена старого венесуэльского парламента — Национальной ассамблеи, то Гуаидо не арестуют и Венесуэла будет продолжать гнить дальше.
Последнее время, наблюдая клинч между Демократической и Республиканской партиями в США и смехотворное бессилие британского парламента в деле брексита, я пришёл к логическому выводу, что традиционные, старые политические формы в Европе и обеих Америках устарели.
Такое впечатление, что устарела и венесуэльская демократия.
Можно сколько угодно пылко говорить о боливарианской (от фамилии Симона Боливара) революции, но такое впечатление, что политические методики начала XIX века не могут быть использованы в XXI.
Смелее, Мадуро! Выбери — ты за революцию или за традицию?
Выбирай революцию, иначе прилетишь к нам в изгнание, в Ростовскую область.
Публикация: RT
