Глава Роснефти Игорь Сечин попросил Президента РФ Владимира Путина предоставить дополнительные льготы по вычетам из НДС для Приобского нефтегазового месторождения общей суммой 460 млрд. рублей на ближайшие 10 лет.
В конце 2017 года аналогичная льгота по ходатайству Сечина была предоставлена Самотлорскому месторождению Роснефти — в объёме 360 млрд. рублей на 10 лет. Решение по нынешней просьбе пока не принято, хотя Минфин РФ дал заключение о «нецелесообразности» предоставления данной льготы. Но это — то самое ведомство первого вице-премьера Антона Силуанова, которое в прошлом году радовало россиян повышением НДС, пенсионного возраста и другими «подарками» того же рода, а нефтегазовый бизнес — проведением «налогового манёвра», предусматривающего поэтапное снижение экспортных пошлин на сырую нефть с нынешних 30% до нуля в 2025 году и одновременно — аналогичное повышение налога на добычу полезных ископаемых (НДПИ).
Заявленной целью данного «манёвра» было повышение доходов федерального бюджета (по оценкам — на целых 1,5 трлн. рублей до 2025 года). А поскольку бесплатных «пряников» не бывает, то расплачиваться за это должны были как нефтяники (оплачивая каждую добытую тонну «чёрного золота» через механизм НДПИ, а не только вывезенную за рубеж — через экспортную пошлину), так и население страны, поскольку «дешёвого» сырья для НПЗ на внутреннем рынке больше не будет, зато гнать на экспорт бензин и солярку (на них экспортная пошлина составляет лишь 30% от «нефтяной» при гораздо большей стоимости конечного продукта) станет экономически невыгодно.
По цифрам в 2018 году ситуация выглядела так: общая добыча нефти в России составила 555,837 млн. т (первая пятёрка: Роснефть — 216,3; ЛУКОЙЛ — 82,4; Сургутнефтегаз — 60,9; «Газпром нефть» — 60,2; Татнефть — 29,5 млн. т), а экспорт нефти — 257,67 млн. т, или 46,36% от объёма добычи. Бензина в 2018 году было произведено 39,46 млн. т, дизельного топлива — 77,5 млн. т, мазута — 46,4 млн. т, прочих нефтепродуктов — 12,7 млн. т; из них экспортировано (оценка) бензина — 9,72 млн. т (24,6%), дизельного топлива — 35,2 млн. т (45,4%), мазута — 43,7 млн. т (94,18%). И, если бы государство ещё в начале года не приняло мер по ограничению экспорта бензина, объём экспорта этой товарной группы мог оказаться примерно в 1,5 раза выше приведённой здесь цифры, соответственно — и рост цен на АЗС…
В этом отношении показателен пример Белоруссии, которая в 2018 году переработала примерно 15 млн. т российской нефти (без экспортной пошлины) и продала за пределы Таможенного союза (с учётом реэкспорта российской продукции) 12,5 млн. т нефтепродуктов, заработав на этом 6,7 млрд. долларов. «Налоговый манёвр» со стороны РФ автоматически уменьшит эту сумму в 2019 году минимум на 5%, или почти на 350 млн. долларов, или, с учётом мультипликативных эффектов, — почти на 1% ВВП. Понятно, почему «батька» Лукашенко требует от Москвы компенсаций за последствия «налогового манёвра»?
То же самое, только в другой форме, пытается сделать и Роснефть (на которую дополнительным бременем расходов ляжет и повышение НДС с 18% до 20%, и ряда других налогов). Кстати, в федеральный бюджет «контора Сечина» в 2017 году заплатила, в виде налогов и дивидендов, 2,575 трлн. рублей (17% доходной части бюджета), в 2018 году (оценка) — больше 3,5 трлн. рублей (23%), а в 2019 году (план) — должна будет заплатить свыше 4,2 трлн. рублей (21%). С одной стороны, всё правильно: доходами с продажи национального достояния коммерческие предприятия, да ещё с госучастием, обязаны делиться, — да ещё в условиях западных санкций против России. А с другой — постоянно растущие масштабы изъятия доходов неизбежно будут тормозить реализацию ряда инвестиционных проектов данной компании, направленных на освоение новых месторождений и другие меры против снижения уровня нефтедобычи, как у нас в стране, так и за рубежом (например, в той же Венесуэле, где Роснефть, по сути, реализует политические интересы нашего государства). Но — это уже с третьей стороны — стоит ли так интенсивно распечатывать российские нефтяные запасы, грубо говоря, уже сегодня, экспортируя за рубеж более половины добываемого «чёрного золота» и тем самым приближая «точку невозврата»?
То есть «пространство факта» в данном случае оказывается настолько многомерным, что рассматривать его с позиции «взять всё и поделить» — далеко не самый адекватный выбор. Но, что бесспорно, в условиях гибридной войны против России продолжение социально-экономического курса «вашингтонского консенсуса», принятого ещё в период ельцинских «рыночных реформ» чем дальше тем больше становится несовместимым с нашими национальными интересами, раскалывая общество и критически ослабляя мощность его «локомотивов развития».
