Остро вспыхивали молнии ударов по человеческим порокам:
Чего лишён ты, постоянно
Распространяешься о том:
Слепой о красках спорит рьяно,
Глухой словесностью влеком.
(пер. В. Литвинова)
Карл Краус отчасти наследовал сатирической линии старой германской, барочной поэзии: отзвуки Логау порою слышны, или тень Гриммельсгаузена мелькает…
Улыбка простака.
Или – насмешка шута, не знающего, куда в государстве пороков подевался король.
Краус происходил из богатой семьи, учился на юриста, одновременно выступая в роли литературного критика; пробовал себя на сцене.
Подлинное «я» своё расшифровывал через поэзию, волокнами сплетавшую метафизику и сатиру.
Ирония заострялась:
Нету масла, дороги овощи,
картошку — по многу часов ищи,
яйца — до желудка недоводимы.
Не хлебом единым — а что же едим мы?
Электричество надо беречь.
Печь без дров, зато в кране — течь.
Ввиду постоянных перебоев в снабжении
нужны запасы. Чего? Терпения.
(пер. В. Топорова)
Резко звучит: тем более, что нарисованная картина характерна для… большинства периодов человеческой истории, антураж только меняется.
Блистательно бликовали мыслью его афоризмы: Если человек поступает по-свински, он говорит: «Помилуйте, я всего лишь человек!» Но если с ним поступают по-свински, он восклицает: «Позвольте, я ведь тоже человек!»
Журнал «Факел», издаваемый им, стал влиятельнейшим.
Крупнейшая драма «Последние дни человечества» представляла собой мировое обозрение абсурда и жестокости, являясь реакцией на события Первой мировой.
Краус остаётся остёр – на все времена, мало что меняющие, только усугубляющие положение человека.
