Иммануил Валлерстайн написал очень интересный текст, который мне захотелось прокомментировать с точки зрения экономиста, у которого есть свой взгляд на периодичность процессов в мировой экономике.
Я один раз встречался с Валлерстайном (летом 2008 года в Оттаве, где я впервые рассказал о масштабах предстоящего кризиса) и он мне понравился.
Так что мне всегда было интересно его мнение по вопросу, как же устроены базовые геополитические и геоэкономические процессы. Мне кажется, что если из этого текста выйдет дискуссия (если, конечно, кто-нибудь переведёт Валлерстайну этот текст), то она будет довольно интересная.
Начинает Валлерстайн с темы кризиса 70-х (который чуть ниже «спускается» и в 60-е годы), который он объясняет двумя кризисами, связанными с циклическими процессами, циклами «гегемонии» и «кондратьевским».
Я неоднократно писал о том, что «кондратьевских» циклов в экономике не существуют, те волны подъёма в мировой экономике, которые считали циклическими, в реальности связан с периодами создания технологических зон и их расширения (после серьёзных войн и кризисов падения эффективности капитала). Так, кризис 70-х годов связан с тем, что закончился рост «Западной» технологической зоны (в которой, действительно, доминировали США), но была альтернативная технологическая зона, Советская (в которой доминировал СССР), которая вполне себе развивалась.
Кстати, именно по этой причине говорить о «гегемонии» США не совсем правильно, к началу 80-х (то есть началу «рейганомики») СССР довёл уровень жизни граждан по чисто материальному потреблению до 70% от американского, а если немножко изменить «веса» (например, усилить роль образования и социального обеспечения), то вполне можно говорить и о паритете. Так что тут я согласиться не могу, хотя с точки зрения «Западного» наблюдателя картина вполне адекватная. Но опускание точки зрения на уровень ниже (с мировой картины на уровень одной из двух технологических зон, существующих на тот момент) — это уже серьёзное упрощение картины.
Если же говорить о глобализации, то нужно отдавать себе отчёт в том, каждый глобальный проект, достигая некоторого уровня своего развития, формирует свою систему глобализации. В 60-е - 70-е годы прошлого века таковых систем было две, «Западная» и Советская и в начале 70-х Советская вполне себе выигрывала. Это по итогам распада СССР, в 90-е годы, стало можно говорить о «глобализации» вообще (опуская её «Западную» природу), но, к слову, сегодня, на закате Бреттон-Вудского мира и «Западного» проекта, с глобализацией вообще начинаются проблемы.
Про прибыль есть совсем серьёзные возражения. Валлерстайн, всё-таки, формировался до начала 80-х и до конца не понял модели формирования прибыли в современном мире финансового капитализма. Дело в том, что экономическая природа этой прибыли не связана с производством и даже продажей, она связана с эмиссией. Если никто не даст потребителю денег на покупку вашей продукции — вы её не продадите. Можно сдать сколько угодно блестящий продукт, но без участия финансового сектора он никогда не станет прибыльным.
Это абсолютно принципиальный момент, который формировался постепенно, в три этапа (первый: создание ФРС США; второй: создание бреттон-вудской системы; третий: внедрение «рейганомики», то есть прямого эмиссионного стимулирования частного спроса), но действует уже почти 40 лет. И вся мировая экономика выстроена под эту модель, которая совершенно не соответствует рассуждениям Валлерстайна. Прибыль в мировой экономике сегодня образуется не так.
А вот про единый порядок нельзя не согласиться. Единый порядок в «Западном» мире существует с 80-х годов, в мире — с начала 90-х. Вот только олицетворяют его не США, а элита «Западного» проекта, или, иначе, транснациональные банкиры, которые являются главными бенефициарами бреттон-вудской системы. А инструментами его внедрения являются бреттон-вудские институты, МВФ, Мировой банк и ВТО (ГАТТ при возникновении). Ну и ФРС США, конечно.
К слову, то, что эти институты имеют разное происхождение и юридический статус (первые три — международные, ФРС находится в национальной юрисдикции США) и создаёт сегодня серьёзную проблему для «Западного» проекта. Попытки вывести эмиссию мировой валюты из-под юрисдикции США провалились («дело Стросс-Кана»), а президент Трамп явно пытается разрушить всю мировую долларовую систему, которая на сегодня очень дорого обходится США. Так что и тут ситуация сильно более сложная, сегодня особенно хорошо видно, что то, что считалось доминированием США, действительно было доминированием, только не США, а транснациональной финансовой элиты (элиты «Западного» глобального проекта).
«Революция» 68 года была практически в точности той же по природе, что нынешние выступления молодёжи в России: эпоха послевоенного роста, базировавшаяся на расширении рынков после II Мировой войны, подходила к концу (формальный её конец — 15 августа 1971 года, когда президент США Р.Никсон отменил «золотой стандарт») и для молодёжи, выросшей уже в относительном достатке, не было места для повышения социального статуса.
Что касается социал-демократии, которая приходила к власти в «Западных» странах, то это было вовсе не «левое» движение, это была его имитация, связанная с необходимостью борьбы с побеждающим СССР. И это очень легко увидеть в их трансформации после падения СССР — они мгновенно превратились в право-либеральные партии, переобувшись прямо в прыжке. В реальности, они просто сняли «левые» маски и перешли к своему нормальному состоянию. Да и в СССР после ХХ съезда КПСС, который принял программы повышения обеспечения материальных потребностей советского человека, тоже уже начался дрейф вправо, который завершился естественным итогом в 1991 году (для чего, впрочем, пришлось вначале отказаться от исторического выигрыша в соревновании двух системы в начал 70-х).
Вид у молодёжного протеста мог быть какой угодно (в силу тяги молодёжи к справедливости, он всегда носит левацкий характер), доминирующий характер носила именно право-либеральная доктрина, поскольку она определялась экономической моделью (которая после 1981 года, начала «рейганомики», приобрела абсолютно доминирующий характер). А проблемы с этой моделью начались ровно потому, что она исчерпала свой экономический потенциал: эмиссия перестала генерировать экономический рост.
Территориальный раздел в такой ситуации становится естественным выходом: по мере сокращения частного спроса вновь становится выгодным снижать максимальную численность технологических (валютных) зон, а их последующий рост (точнее, возврат к самодостаточности, после глобалистской специализации) возможен только за счёт стимулирования спроса за счёт эмиссии региональных (зональных) валют. Отказ от такой политики ведёт к критически серьёзным социальным проблемам, связанным с обеднением «среднего» класса.
Рассуждения об издержках я комментировать не буду. В моей новой книжке («Воспоминание о будущем») на это потрачено чуть ли не сто страниц и я могу сказать, в нынешней финансовой (бреттон-вудской) модели эти рассуждения особого смысла не имеют. Да, он появится, но только после кризиса и только в случае, если в каких-то финансовых зонах решат повторить путь XIX-XX века. В моей книжке, впрочем, указан по крайней мере один альтернативный путь. А могут быть и другие.
Все рассуждения об «экстерриториализации» после кризиса исчезнут. Изменится и масштаб производства и, соответственно, масштаб производства разной пакости. Да и численность населения сократится, поскольку в условиях падения уровня жизни голод станет нормальным явлением и, как следствие, свою роль начнут играть многочисленные эпидемии. Вообще, после изобретения антибиотиков, роль естественного отбора у человечества сильно упала (стало выживать большое количество совершенно неприспособленных с точки зрения эволюции особей) и в условиях серьёзного кризиса они практически неминуемо станут жертвами болезней и стрессов.
К слову, рост налогов в последние годы связан как раз с тем, что эмиссия как ресурс стала терять свою эффективность, при том, что спрос поддерживать надо. Но давайте смотреть правде в глаза: с 60-х годов прошлого века в США, скажем, налоги снизились (верхняя ставка подоходного налога в начале 60-х достигала в США 92%). Но вот то, что система рухнула и поддержать её уже нечем, я совершенно согласен. И причина тут банальная, эмиссия больше не генерирует экономический рост, потенциал бреттон-вудской системы исчерпан полностью. И сделать тут ничего нельзя, нужно менять экономическую модель.
Если говорить о масштабах проблемы, упоминаемой Валлерстайном, то я соглашусь, соглашусь и со структурными причинами кризиса (хотя причины этой структурности он не указал). Но вот в то, что есть всего две силы, я не соглашусь категорически. Если исходить из нашей теории глобальных проектов, то их как минимум пять («Западный» глобальный проект, элита которого доминировали последние десятилетия, «Красный», Иудейский, Капиталистический и Исламский, причем у каждого есть своя доминирующая страна/страны или же желание захватить таковые), причём все они, за исключением «Красного», имеют конкретные тактические планы.
«Четырехсторонняя борьба», упомянутая в статье, как мне кажется, смысла вообще не имеет. Сегодня главная задача — это определить хозяйственный механизм, который обеспечит экономический рост после кризиса. Пока такого механизма нет и в этой ситуации говорить о том, как можно выстроить систему управления и социальных отношений в том или ином макрорегиона просто невозможно. Не говоря уже о том, что не очень даже понятно, элиты какого глобального проекта будут доминировать том или ином регионе. А разница принципиальная, что хорошо видно по моделям СССР и США.
Что касается рекомендаций, то тут мне сказать нечего. Я бы сделал ставку на тех вопросах, которые нужно обсуждать, в том числе: понимание новых хозяйственных механизмов, поддержка крупных социальных групп (принадлежащих ранее к «среднему» классу), потерявших источники средств к существованию, новые механизмы социальной стабильности, новая модель международных отношений, в условиях многополярного мира. И осуждать их нужно, в первую очередь, на международных политических и экономических форумах, предвыборные дискуссии тут не помогут, их участники на сегодня к этой теме явно не готовы.
В заключение, я бы хотел отметить, что этот текст вовсе не является попыткой объяснить, что Валлерстайн не понимает предмета. Скорее, это объяснение того, что описание одного и того же предмета, геополитического и геоэкономического, но с разных сторон, может дать совершенно разный результат. И по этой причине, в нынешней ситуации, когда мощнейший кризис, уже начавшийся, но ещё далеко не подошедший даже к середине своего масштаба, разрушает практически все системы социальной и политической стабильности, для адекватности исследований необходимы специалисты очень широкого профиля. Это противоречит современной традиции, при которой упор делается на узких специалистов. И данный текст я написал как раз для примера того, что подходы к экономике нужно будет менять очень сильно.
