Едва выйдя на экраны, «Черновик» по известному роману С.Лукьяненко, был, как водится, многократно отрецензирован, причем бóльшая часть критиков восприняла новый шедевр российской киноиндустрии, говоря мягко, более чем критически. Некоторые вообще за словом в карман не лезут и не стесняются в выражениях, совсем не заботясь о какой-либо политкорректности.
Говорят и о «паршивой актёрской игре (все либо орут, либо разговаривают с одной интонацией и бродят с каменными лицами)», и о «чудовищной компьютерной графике (замыленные “плоские” задники плюс никудышные цветокоррекция и CG-персонажи)», о том, что «диалоги пестрят канцеляритом и стандартными монологами-“заглушками”, а монтаж выкидывает совершенно дикие коленца. Не обошлось и без любимой болячки нашего кинематографа – переозвученных и несинхронизированных фраз, топорно наложенных поверх разговаривающих голов». Отмечают также крайнюю слабость сюжета и немалую удаленность от первоисточника – романа Лукьяненко, чтобы там ни говорил другого сам автор. От себя добавим, что остается лишь догадываться о причинах такой сговорчивости популярного романиста, который снизошел даже до того, что сам сыграл в фильме одну из эпизодических ролей. Все эти инвективы приводят рецензентов к убийственному для создателей фильма выводу: «перед нами корявый пересказ-фанфик книги, который ужасен ровно настолько, чтобы требовать возврата денег за билеты в кассе». Не менее беспощаден и другой рецензент: «Возможно, злые языки уже успели охарактеризовать работу Мокрицкого «Черновиком» полноценного фильма, но это неправильно. Скорее на суд зрителей свалился результат труда человека, занимающего не своё кресло».
Другие критики вообще не утруждают себе подробным разбором, в своем выводе основываясь больше на непосредственном впечатлении: «У авторов был крутой исходный материал с функционалами и заговорами, однако эти возможности не используются. Создатели оказались в песочнице с фигурками невиданных зверей, но фигурки слепили лишь из примитивных квадратов и кружков». Правда есть и такие, чье отношение к произведению в целом вполне положительное, но, поверьте, не они делают погоду в общей оценке нового творения тех, кто безнадежно пытается «догнать и перегнать» Голливуд.
В целом все более-менее понятно с этим произведением, и нам не стоило бы тратить на него наше время, однако, как представляется, есть некоторые нюансы, на которые практически никто не обратил внимания. Во-первых, фильм снят на средства, выделенные Фондом кино. Менее всего правильно, позевывая, говорить в таких случаях о взаимной, вполне меркантильной, заинтересованности всех участников процесса, как это было в случае с наиболее ярким примером в кинематографе, с которым мы столкнулись в минувшем году – нашумевшей «Матильдой», оказавшейся при ближайшем рассмотрении просто очень слабым фильмом, чей уровень никак не соответствует количеству затраченных на него средств. К тому же в нашем сегодняшнем случае, в отличие от «Матильды», никто не занимался расследованиями. Так что мы исходим из того, что если Фонд кино на что-нибудь выделяет средства, то при этом преследуется какая-то содержательная, идеологическая и, не побоимся этого слова, политическая цель, а вовсе не то (или не только то), о чем не говорят вслух. А если вспомнить скандальный выход из Попечительского совета Фонда обычно очень осторожного и не любящего скандалов Никиты Михалкова, прямо назвавшего имена конкретных людей, с которыми он никогда работать не будет, то стоит все же присмотреться к нынешнему продукту нашего кинематографа несколько повнимательнее.
Думается, что «Черновик» - не просто довольно слабая попытка перенести на экраны в целом довольно динамичный и увлекательный роман популярного современного фантаста. Качество постановок и съемки, продуманность сюжета нужны тогда, когда фильм предназначен для рафинированной аудитории, знающей толк в кино, или изначально нацелен на участие в каком-то авторитетном и раскрученном кинофестивале. В данном же случае перед нами продукт попроще, предназначенный для специфической, преимущественно молодежной аудитории из числа завсегдатаев кинотеатров, традиционно именуемой «пожирателями попкорна». Здесь вовсе не обязательны тонкие изыски в стиле артхаусного и фестивального кино. Главное – не качество съемок и не сюжет, главное – то не всегда артикулированное впечатление, которое зритель вынесет из просмотрового зала. И в данном случае - что же это за впечатление?
Думается, что если сформулировать кратко, двумя-тремя словами, то это некое гадливое ощущение от «этой страны», порабощающей «свободную личность». И вот эта довольно примитивная и расплывчатая, хотя парадоксальным образом и вполне определенная русофобия – то, чего совсем не было у Лукьяненко. Весь сюжет, при всей спутанности (нельзя же было совсем отрываться от первоисточника!) нарочито примитивизирован и перенесен на исключительно российскую почву. Даже авторы упомянутых нами в целом положительных рецензий отмечают: «Миры, изобретённые писателем Лукьяненко,.. намного разнообразнее всего того, что явили нам в кинокартине».
О чем, собственно, этот фильм со своими смешными претензиями на глухую перекличку с «Матрицей» и всякого рода «нашими» и заграничными антиутопиями еще глухих советских времен? О том, как таинственные, прямо не неназванные силы, традиционно для массового сознания именуемые «тоталитарными», ведут беспощадную войну с жизненной органикой, с простой и естественной жизнью, полной только моих, личных радостей, стремятся поработить человека, лишить его индивидуальности и свободы, стереть память о реальности, превратить в управляемую марионетку, погрузить в мир симулякров, где и самого человека-то, в сущности, нет, а есть лишь его функция, поддающаяся тому, что в модной ныне социально-технологической (да и политической!) теме именуется «цифровизацией». Для каждого, кто живет в нашем, современном мире и обладает достаточно трезвым взглядом на него, понятно, где источник этих таинственных, не названных сил, вот уже не первое столетие бешено стремящихся к власти над миром. Это – глобалистика, глобалистический проект, для не любящих публичности носителей которого историческая Россия во всех своих «изводах» (дореволюционном, советском или же современном) – заклятый и абсолютный враг, с которым в принципе не может быть примирения. В фильме же весь негатив, связанный с порабощением человека, лишением его памяти, превращением в функцию, так или иначе связан как раз именно с Россией, как бы это ни называлось. Это типичная ситуация, когда вор кричит «держи вора». Те, кого мы сегодня именуем «либералами», всегда ведь наводят тень на плетень, представляя Россию в роли «империи зла», мирового жандарма и главной угрозы всему миру. И это именно потому, что Россия сегодня – последняя сила, что вопреки всему, вопреки своей уже почти что порабощенности, еще как-то сопротивляется страшной глобалистической утопии, стремящейся окончательно закрыть проект «человек», перейти к тому, что именуют трансгуманизмом.
Миры Лукьяненко трансформируются в фильме в своеобразный исторический тупик, беспощадный приговор исторической России во всех ее возможных вариациях. Мир «совка», этого продукта революции, где порабощенные «тоталитарным режимом» люди настолько одурманены, что ощущают себя счастливыми после рабского труда, представлен как настолько злая, примитивная и сниженная пародия на ГУЛАГ, что это, по нашему мнению, напрочь закрывает сам дискурс, саму возможность вменяемого осмысления и обсуждения темы репрессий и вообще истории российской революции и СССР. (И не надо, нечего молодежи заморачиваться осмыслением истории?) «Нирвана» у Лукьяненко довольно далеко отстоит от этой вольной фантазии авторов того, что почему-то назвали экранизацией.
«Кимгим», куда можно съездить расслабиться и отдохнуть – мир дореволюционной России, где остановлено всякое развитие, по сути – само время, мир, из которого как бы вынута вся историческая конфликтность, поверхностный лубок, наглядно отражающий всю «глубину» представлений авторов об истории великой страны, ее понимания. Из всех симулякров, представленных в фильме, он, пожалуй – в наибольшей степени симулякр, что, по сути, и не скрывается. Но попробуй, проникни туда без санкции «свыше» – мигом наткнешься на беспощадного стража – стреляющую матрешку. В этот мир ездят «оттянуться», расслабиться, посидеть в ресторане, словом – отдохнуть душой. Там же происходят всякие презентации, праздники и прочие торжества. Понятное дело, на что еще она годится, эта условно-лубочная «Россия, которую мы потеряли»?!
В отличие от этого, «Аркан» – это идеальный мир, в котором развитие позволено, но при этом учтены все ошибки нашего, «чернового» мира; в нем также не было войн и революций в силу «мудрого» правления; иными словами развитие было исключительно мирным и бесконфликтным. В этом варианте кругом доминирует восток, Азия, кругом одни китайцы. Впрочем, беспощадные стражи, следящие за тем, чтобы никто не нарушал установленных «свыше» правил, существуют и здесь. Повторим, что все это отстоит довольно далеко от романа Лукьяненко.
Итак, в советско-революционном варианте Россия – это лагерный ад, населенный одурманенными, зомбированными и потому «счастливыми» рабами, по большей части совсем не осознающими своего рабства; в застывшем дореволюционном состоянии – это красивое и приятное место, где можно отдохнуть и расслабиться, устроить корпоратив, причем какая-то нарочитая иллюзорность этого мира всячески подчеркивается; в «чистовом» же мире, где учтены все ошибки нашего несчастного «черновика», где России «даровано» авторской волей создателей фильма мирное, бесконфликтное развитие, «эта страна» без войны и насилия по факту завоевана китайцами. Всей этой вариативности, выстроенной и контролируемой в концепции фильма некими таинственными «кураторами» (они – высшая инстанция, которой подвластно всё, все эти миры), противостоит главный герой, упорно отстаивающий именно свою, реальную личную жизнь, свою любовь. Это – типичный любимец нашей либеральной «тусовки». Герой борьбы за «свободу», против «тоталитаризма». Куда ж ныне без либеральной правозащиты? А еще говорят, примитив и ничего не понятно. Чего тут особо понимать-то? На наш взгляд, если немного подумать, каждый кадр здесь просто дышит самой изощренной и сладострастной русофобией, только форма выражения ее на сей раз несколько нестандартна.
Еще раз повторим наш главный вывод: идея манипуляции, изощренного порабощения свободной личности, хотя и сохраняет налет некой таинственности, в экранной версии «Черновика», вопреки замыслу Лукьяненко, прочно связывается с Россией, а не просто окрашивается в условно «русские» тона. Все дело здесь в достаточно грамотной работе не столько с сознанием, сколько с подсознанием неискушенной в таких играх публики. В этом, на наш взгляд, и заключается, главная цель всего «проекта». Привет от Фонда кино. Что же до сложности и запутанности всех деталей сюжетного замысла, то это лишь маскировка, грамотное наведение тени на плетень, дабы сделать эту главную цель не вполне очевидной для поднаторевших в своем деле критиков.
Остается лишь задаться «детским» вопросом: не пора ли ответственным людям в нашем государстве (если таковые в нем еще остались) все же заняться своим прямым делом и задуматься о том, что же такое в конечном итоге Фонд кино, и правильно ли, по уже достаточно прочно установившейся «традиции», тратить государственные средства на разрушение остатков национального самосознания, причем в конечном счете весьма изощренное?
