— Разве бывают письма с той стороны?
— А что такого? Говорят, и люди иногда приезжают...
Владислав Крапивин «Голубятня на жёлтой поляне»
Я смотрела этот фильм в полном зале, а был отнюдь не выходной день. Более того — юношеский хруст попкорном, начавшийся с первых кадров, прекратился довольно быстро. Так бывает, когда фабула, эффекты и спецэффекты выверены и — даже выстраданы. Кинокартина Сергея Мокрицкого «Черновик» по одноимённому роману Сергея Лукьяненко — несомненный триумф, хотя, как обычно, есть вопросы. И раздражающие моменты. Но — обо всём по порядку. «Черновик» — пожалуй, самый привлекательный и яркий сюжет Лукьяненко (да простят меня фанаты раскрученных «Дозоров»). Параллельные миры, не все из которых — дружественные и тёплые. Мистическая башня как точка сборки. Тайный мир функционалов — сверхлюдей, наделённых феноменальными дарами-навыками — в обмен на «сущую малость»: они изымаются, стираются из своей повседневности. Жил человек — и нету. Родители, и те забывают, что ты — их чадо. Страшно, весело, затейливо. Это — и боевик, и фантастика, и фэнтези, как обычно у Сергея Лукьяненко.
Что сразу же резануло и не обрадовало? В книгах Лукьяненко всегда увлекательная «география» — достаточно вспомнить Ватутинки в первом «Дозоре»; однако же авторы сценария перенесли Башню к стенам Кремля.
На деле всё выглядело гораздо вкуснее: «За последние полтораста рублей я доехал до Алексеевской. Перешёл проспект Мира по переходу — даже в два часа ночи там было довольно многолюдно... Откуда взялась эта заводская окраина? В Замоскворечье таких много, где-нибудь в районе Измайловского — тоже хватает. Никогда не думал, что такие районы есть между Рижской и Алексеевской, стоит лишь чуть отойти от проспекта Мира».
Всё же сценаристов легко понять — им хотелось явить Москву-историческую, узнаваемую или, как говорит персонаж Котя, «трёхрублёвый план» — картинку с полузабытой советской трёшки. Миры, изобретённые писателем Лукьяненко, так же намного разнообразнее всего того, что явили нам в кинокартине. Сам автор отнёсся к изменениям благожелательно и, в частности, сказал: «Претензий нет, всё ровно по тому сценарию, который мне показывали, хотя уточню, что не для «согласования», а так — на уровне консультаций. Тем не менее отдельные правки в него я вносил. Но не особо существенные, всё понравилось гораздо больше, чем я ожидал. Сюжетные линии сохранены, фильм получается очень близким к книге» (см. интервью порталу «Культура»). Хозяин — барин.
Какие же параллельные «кремли» открываются нашему взору, и чем они отличаются от привычно-текстовой интерпретации? Мир под названием «Нирвана» в книге описан безо всякой идеологической привязки: «Не совсем тюрьма. Не совсем психушка. Яркий, уютный, безопасный мир, где по какому-то капризу природы человек пребывает в лёгкой эйфории». Причина — в психоделических веществах, распространяемых местной флорой. Благодушная тупизна, близкая к хиппизму, которая, с точки зрения главгероя, — «унылая серость, особенно поразительная на фоне яркой, цветущей природы», — не вызывает никаких ассоциаций. В сценарной версии Нирвана превращена в злобную пародию на Советский Союз, где люди-зэки живут в кошмарных условиях, но при этом испытывают беспрестанную радость — то самое «чувство глубокого удовлетворения», о коем столь часто говорилось в брежневские времена. Цивилизация киношной Нирваны лучше всего описывается фразой Михаила Булгакова насчёт разрухи в головах и клозетах. Замусоренный, полуразрушенный город, увешанный тем не менее большевистскими транспарантами. Но более всего «досталось» Василисе, она-то у Лукьяненко — сугубо положительная фемина. Тут она воплощена в этакую Софью Власьевну (так диссиденты иронически называли советскую власть) — крепкую, горластую и жестокую бабищу, которая с садистским удовольствием клеймит новоприбывших узников. В этих сценах — что-то от перестроечных фантасмагорий: «Бакенбарды» (1990), «Зеркало для героя» (1987) и «Город Зеро» (1988) — когда задачей художника было не докопаться до истины, а развенчать бесславное прошлое или явить «морок тоталитарного разума». У меня складывалось впечатление, что я провалилась во времени и на дворе какой-нибудь 1989 год — с полыхающим «Огоньком», обществом «Память» и митингами по любому поводу. Авторы «Черновика» так увлеклись запоздалым и давно протухшим антисоветизмом, что создали неудачную «вклейку». Мало кого нынче заинтригуют аллюзии в духе «Убить дракона» (1988).
Мир, именуемый «Кимгим» (опять-таки — в романе он вовсе не связан с политической историей) здесь представляет собой «Россию, которую мы потеряли», да ещё в стим-панковских декорациях. По книге это цивилизация, где не существует нефти, а потому её техническое развитие остановилось на уровне наших «земных» 1880-х. Сценаристы нам подают развёрнутую картину дореволюционной, точнее, безреволюционной (sic!) благости, а куратор сообщает главгерою, что в этой вселенной до сих пор — империя. Пролётки на паровой тяге и чудо-аэропланы. Дамы и господа. Кафешантаны и ресторации. Вся эта лепота будто взята с многоизвестных ретрофутуристических открыток, выпущенных фирмой «Эйнемъ» в 1909 году; на них рисована Москва будущего — на уровне фантазий эпохи ар-нуво. Безусловно — милые, улыбчивые люди, старинные фасоны мебели, шляп, стаканов, очаровательные виды и всё тот же «трёхрублёвый план», но празднично-белого цвета. Создатели фильма транслируют свои вкусы и убеждения, распределяя ад и рай таким вот нехитрым способом.
Наиболее красочен и резок Аркан — мир, для которого наша Земля — «черновичок». Забавно, что книжный Аркан — это социалистическое общество и смахивает на чуть приглаженный СССР 1950-х годов, тогда как в фильме это — евразийский парадиз в манере картин Алексея Беляева-Гинтовта, где высочайшее развитие инфраструктуры соседствует с архаическими культовыми формами, взятыми напрямую в Востока. Фактор шока — везде китайцы. Москва застроена гигантскими пагодами, но полным-полно небоскрёбов, а с высоты, буквально с неба, свисают изумительные конструкции неясного предназначения. Изысканная азиатка в мудрёном кокошнике от дизайнера Кирилла Минцева, театрально прекрасна и столь же утончённо целится в голову противнику. Зубастые кибер-матрёшки — машины-убийцы, взяты, судя по всему, с плаката пражского музея коммунизма. Постмодернистское остроумие на грани фола.
Но! Все предъявленные миры — максимально неестественны. Как дорогостоящая компьютерная игра, наподобие Syberia. Больше того, закрадывается чувство, что это намеренно — равно как и «стирание» человека из его изначальной «бытности». Это — матрица-лабиринт, роскошный симулякр. Многие критики и зрители отметили странное несоответствие мира-курорта (по тексту, Заповедника) каким бы то ни было реалиям. Ибо там ничего и никого нет, кроме буйной пальмовой растительности и — неизменного Кремля. Кому? Как? Почему? Вопросы повисают в воздухе, если не принять за аксиому, что всего этого просто нет. Виртуальная иллюзия, которая имеет право быть любой. Как-то по-новому уже воспринимается тема «поводка»: функционал не может отходить от места дислокации на значительное (а иногда — на короткое) расстояние. Вспомнилась фраза из советской фантастической дилогии «Москва — Кассиопея»: «Не уходи далеко, а то упрёшься в небо». Там у подростков тоже была интереснейшая возможность — они могли смоделировать на корабле фрагмент практически любого земного пространства: свою квартиру, море, поляну и т.д. В «Черновике» — ровно такая же ситуация. Сверхчеловек-функционал обладает мегасилой в пределах обозначенной для него территории. Далее — смерть. Далее — нежить. Пустота. Супермен из «бродилки-стрелялки» шарит по экрану и не смеет выпрыгнуть в нашу реальность. Эти нюансы достраивают смысловые конструкции. Точнее — выстраивают новые. «Черновик» — это фильм-квест, а не фильм-повествование.
Оценивать уровень лицедейства — сложно. Две генеральные линии: Кирилл и Аня — означены как-то пунктирно. Симпатичные актёры Никита Волков и Ольга Боровская двигаются неуверенными рывками, будто не желая мешать «настоящей» игре своих старших коллег. Фабула главгероев похожа на сказочный топор про кашу из него же. Но, как все помнят, именно топор и не особливо нужен. Совсем не нужен и — малоинформативен. Внимание притягивает великолепная Юлия Пересильд (Белая Роза). Или нордическая богиня — Северия Янушаускайте (Рената). Великолепен Андрей Мерзликин, блеснувший в одном из эпизодов (Феликс). Как обычно хороша Елена Яковлева — её тоже немного, зато она, по факту, «держит» волнующую сцену встречи Кирилла с родителями. Деталь-изюминка — Ирина Хакамада в образе ... самой себя, женщины-политика. Сам Лукьяненко промелькнул в эпизодической роли, тем самым подчёркивая, что фантасту не противно соприкасаться с данным киноизделием.
На мой взгляд, категорически не подходящий саундтрек: песни Леонида Агутина как-то хило монтируются с целями и задачами фантастической саги.
Каково же резюме? Несмотря на упрощение, «трёхрублёвый план» и нарочитую политизацию, фильм сохраняет самое главное — атмосферу первоисточника. Чаще мы наблюдаем обратное: при формальном соблюдении «буквы», начисто улетучивается «дух». У Сергея Лукьяненко есть продолжение — собственно, «Чистовик», что позволяет надеяться на вторую серию действа. Уже без пародий на «корявый совок», если можно.
