Часы на башне главного корпуса университета пробили полночь. Переливчатый мелодичный звон. Механизм работал с конца XVII века, когда на вересковой пустоши в окрестностях Кембриджа вырос новый королевский колледж. Сегодня камни, из которых было сложено здание, потемнели, вросли в землю и покрылись красноватым мхом, а механические часы всё так же отбивали затейливую мелодию из стародавних веков каждый час.
По крайней мере, так рассказывают первокурсникам и туристам. А там, кто знает. Вполне может быть, что от добрых старых времён внутри ничего и не осталось, лишь циферблат и стрелки снаружи (причём часовая подлиннее, а минутная покороче — так тогда было принято), а все когда-то тщательно подогнанные шестерёнки и пружинки давно списали, заменив в начале первой диджитал-эпохи парой микросхем с клеймом made in Taiwan.
В библиотечном зале кафедры новейшей археологии в укромном уголке, за креслом, из щели между двумя рассохшимися плинтусами, появились чьи-то усы. Точнее усики. Мышонок. Маленький белый мышонок с навострёнными ушками и любопытной мордочкой. Настороженно обнюхал пространство, убедился, что библиотека пуста, но о нём не забыли. Вот и сейчас он чувствовал запах двух кубиков душистого сыра, аккуратно уложенных на столе, придвинутом к окну. Следует сказать, что это был не какой-то там сельский полевой мышь, обретающийся в полях да крестьянских амбарах. И тем более уж не мерзкий грызун-житель канализационных стоков.
Это был настоящий университетский британский мышонок и что попало он не ел. Он предпочитал сыр сорта «чеддер», который ежедневно и оставляли ему ассистенты профессора археологии. Сыр, как всегда, лежал на листе бумаги — профессор не любил читать с экрана, для него все материалы распечатывали — привычка старомодная, но в духе консервативных убеждений, витавших в этом университете, был подвержен им и профессор, впрочем, как и все члены его Клуба.
Прошмыгнув на стол, мышонок принялся за сыр, однако, свет луны падал прямо на лист. Закончив с одним кусочком, мышонок отвлёкся и принялся водить мордочкой по высвеченным строкам. Умел ли он читать? Кто знает, хотя со стороны можно было подумать, что он именно это и делает. Что же там было написано?
«... Доктор Эдвард Рейли, специализирующийся в области новейшей археологии, используя последние разработки глубокого проникновения, смог поднять пласты кэша интернета начала XXI века. Это наиболее близкие к началу цифровой эры изыскания, которые позволили приблизиться к истокам кризиса середины XXI века, повлекшим за собой Катастрофу и длительный период регресса и варваризации в науке, известный как «века упадка» или «новое средневековье». Пока удалось поднять и дешифровать лишь разрозненные отрывки, зачастую бессмысленные вне общего контекста, но уже позволившие доктору Рейли сделать ряд революционных в исторической науке заявлений, впрочем, они тут же были оспорены представителями классической школы, отстаивающими устоявшиеся толкования событий первой цифровой эпохи. Так, он заявил ряд тезисов относительно участников ритуальных игр в мяч.
Напомним, в соответствии с господствующим на сегодняшний день мнением, с середины ХХ века, игры в мяч являлись сублимацией войн в условиях наличия тотального оружия уничтожения и важнейшим элементом комплекса межгосударственных отношений и, постепенно приобрели, по крайней мере, в глазах охлоса и части элит, практически сакральный характер (см. на эту тему монографию «Роль плебса на трибунах как мобилизационный фактор в преддверии исламо-христианских войн середины XXI века), также они служили для канализирования и сброса агрессии толпы (в других сегментах ту же роль играли компьютерные игры и психоанализ). Аналогичную функцию в Римской империи выполняли состязания различных школ гладиаторов.
Так вот, ключевой тезис доктора Рейли гласит, что сравнение участников игр в мяч и гладиаторов, чьё правовое положение в обществе сегодня принято считать тождественным, в корне неверно, по его мнению, их зависимость носила принципиально разный характер. Иными словами, доктор Рейли опровергает постулат классической школы, что т. н. «футболисты» были дорогостоящими рабами, продававшимися на рынке, тем самым, ставя под сомнение факт существования института рабства в XX – XXI веках. Учитывая, что это практически единственное доказательство существования рабства, приводимое «классиками», под вопросом может оказаться вся реконструированная система общественного устройства первой цифровой эпохи. Анализируя куски блогосферы, поднятые доктором Рейли, он делает вывод, что их формальный социальный статус был «свободный человек», то есть они были гражданами, пользовавшимися всем комплексом гражданских прав и свобод. При этом, он замечает, что древняя кодировка текста позволяет разную дешифровку и толкование таких терминов, как, например, «трансфер на рынке».
Оппонентом доктора Рейли выступил профессор Фейсал из Каирского университета, несколько лет назад обнаруживший в ходе своих изысканий онлайн-биржу, то есть тот самый рынок футболистов, второй трети XXI века, где их хозяева могли выставить своего игрока на аукционные торги или договориться приватно о его отчуждении. Он утверждает, что высокий социальный статус спортивных рабов, известность/популярность в обществе, наличие крупных денежных средств (а именно на эти факты и многочисленные их доказательства, обнаруженные доктором Рейли, напирает он и его сторонники) не делает их свободными, а тем более гражданами.
В качестве примера профессор Фейсал приводит пример наложниц из «хурама» («гарема») и певцов и поэтов при дворе халифов из династии Аббасидов. Те также были далеки от образа «невольников на галерах», имели личные состояния, пользовались уважением среди людей, однако отчуждались внутри членов династии вне зависимости от своего желания. То есть, несмотря на весь блеск, они были рабами, таков был их социальный статус. В подтверждение своей точки зрения профессор Фейсал цитирует Джахиза (Qiyar Jahiz), автора эпохи Аббасидов, где тот пишет, рассуждая о «хураме», что попадали туда женщины, благодаря своим певческим или музыкальным талантам. Эти времена расцвета Халифата были наилучшими для девушек, обладавших слухом и голосом.
Профессор Фейсал резюмирует, что в социуме, где свободных женщин из уважаемых семей все больше ограничивали и прятали, певица, причем именно рабыня, была значительно более свободна, могла принимать гостей, самостоятельно передвигаться по городу и тд. Как гетеры классической Греции или гейши традиционной Японии, эти девушки были прекрасно образованы, искусны, остроумны. Вместе с мужчинами «надим» (рабы — поэты или певцы, в дословном переводе - «веселые компаньоны»), они являлись основными носителями дворцовой культуры того периода. Джахиз приводит показательный рассказ, где халиф Мамун спросил девушку из свиты своей матери Зубейды, свободная она или рабыня. На что та ответила, что не знает - «Когда моя госпожа сердится на меня, она говорит, что я рабыня, а когда она довольна мною, то говорит, что я свободная». По предложению халифа она немедленно написала письмо Зубейде, в котором спросила о своем статусе и отправила его с голубем. Вероятно, выпал хороший день, так как вскоре голубь вернулся с ответом, что она свободная.
Тут профессор Фейсал указывает на зыбкость терминологии, особенно с учётом переводов на другие языки, справедливо подчеркивая, что практически невозможно досконально реконструировать смысловое и эмоциональное наполнение термина в ту или иную эпоху. Тем не менее, каирский исследователь всё же предлагает трактовать и формальный статус так называемых «футболистов» в ХХ — ХХI веках по аналогии с теми сведениями, что приводит Джахиз о периоде халифата Аббасидов, осторожно подчёркивая двойственность их положения. Также он опровергает довод профанов, голословно утверждающих, что рабства в конце XX – XXI веков формально не существовало. Он приводит множество примеров фактического, в том числе, добровольного рабства в ту эпоху (чего стоят одни только офисные рабы, добровольно, с оформлением закладной, продававшиеся корпорациям в качестве конторских приказчиков), к этой категории профессор Фейсал предлагает относить и футболистов...».
Добежав до последней строки, мышонок огляделся в поисках продолжения. Там нет. И тут тоже нет. Что за манера оставлять лишь середину статьи! Ни тебе начала, ни тебе окончания. Ничего не найдя, мышонок вернулся к куску «чеддера». Может быть, он подумал, что найдёт продолжение следующей ночью? Хотя, как он мог это подумать — ведь всем хорошо известно, что мышата, даже живущие в лучших университетах, не обучены грамоте, а по листу бумаги он мельтешил мордочкой, всего лишь собирая крошки любимого лакомства, до буковок же, на которых они были рассыпаны, ему вовсе не было дела.
Доев сыр, мышонок радостно пискнул и юркнул обратно — в щелку за креслом. Уверенно лавируя в лабиринтах закутков, скрытых между стен и под полом, он, наконец, выскочил в большой, ярко освещенный, несмотря на поздний час, зал. Здесь нужно было проскочить стремглав до противоположного угла. Как и любого мыша, этого пугали открытые пространства, если же он туда попадал, то предпочитал перемещаться вдоль стен. Но этот маршрут был давно освоен, а потому он метнулся напрямик, через центр зала, где стояли два десятка усыпанных огоньками металлических цилиндров высотой с человеческий рост. Бархатные канаты со столбиками по углам, огораживали весь центр зала, что занимали цилиндры. А медная табличка на подвеске поясняла, что это мемориальная комната — сердце Ордена Хранителей Откровений Последних Дней, чьим служением и миссией было поддерживать работу крупнейших в мире серверов. Во времена Упадка, когда университет практически умер, только в этом корпусе, где обреталась обитель техно-братства, и теплилась жизнь. Они же и возродили университет в эпоху Реконструкции.
Но мышонок всего этого не знал, для него этот залитый ярким светом зал был всего лишь препятствием по пути туда и обратно. Наконец, прошмыгнув через пару коридоров, он вернулся домой — в лабораторию факультета психологии, где уютно устроился в своей набитой ватой коробке с большой надписью на боку «Домик мистера Элджа».
