ДВЕНАДЦАТЬ—НОЛЬ!

| | | | |
ДВЕНАДЦАТЬ—НОЛЬ!
С таким счетом проголосовали присяжные за оправдание офицеров милиции
В редакцию пришло радостное известие. "Закончился суд, тянущийся около трех лет, над двумя мужественными милиционерами из подмосковного Долгопрудного Валерием Блохиным и Алексеем Коноваленко, — пишет нам Алексей Залесский. — Они осмелились вступить в борьбу с местной наркомафией и прикрывающими ее работниками Долгопрудненской милиции и прокуратуры. История началась с того, что однажды Блохин и Коваленко задержали двух азербайджанцев, у которых изъяли героин. Подполковник Галимов пригрозил своим подчиненным, что если они будут трогать его земляков, то у них возникнут "большие неприятности". Офицеры не испугались угроз. И вскоре прокурор Яцентюк выдвинул против них обвинение в нанесении побоев задержанным наркоторговцам. И хотя ни один из пунктов обвинения не был подтвержден свидетелями и медэкспертизой, дело передали в городской, а затем и областной суд. За время разбирательства Блохин отсидел в следственном изоляторе больше года.
За то время в Долгопрудном произошла трагедия. Была убита судья Урлина. Затем кто-то стрелял по окнам квартиры прокурора Яцентюка. Эти преступления приписали тоже Блохину. Обвинения были тяжелые, но присяжные полностью оправдали офицеров.
— Выйдя из зала суда, — сообщает далее автор письма в редакцию, — Валерий Блохин сказал: "Я шлю низкий поклон прокурору Яцентюку за то, что он посадил меня в тюрьму. Тем самым он сплотил массу людей, выступивших в мою защиту. Я получил много писем поддержки из разных мест России и даже из Франции от живущих там соотечественников. Некоторые письма были настолько трогательные, что вызывали слезу у моих сокамерников — воров-рецидивистов".
Редакция " Завтра" решила не ограничиваться присланным сообщением. Наш корреспондент побеседовал с Валерием Блохиным и его супругой Светланой за столиком одного из московских кафе.
Корреспондент. Наша газета не раз писала о вас, Валерий, публиковала интервью. Многие другие издания тоже поддерживали вас. Были ли другие подходы к освещению вашего процесса?
Валерий Блохин. В "Московском комсомольце" меня представили как человека, обстрелявшего квартиру прокурора Долгопрудного господина Яцентюка и убийцу судьи Урлиной. Естественно, я потребовал от редактора Гусева опровержения. Вдобавок написал на него заявление в Пресненскую прокуратуру о привлечении к уголовной ответственности по клевете. В результате в той же газете появилась еще одна публикация, в которой вранье в мой адрес удвоено. Я к этому отношусь спокойно.
Корр. Интересно бы поговорить с вами, просто как с человеком, отцом семейства, профессионалом. Как вы поживаете после суда? Как видите свое будущее?
В.Б. Моя семья рада, что я вышел на свободу. С помощью адвоката профсоюза работников МВД Валерия Глушенкова я подал иск о восстановлении на службе. Меня уволили незаконно. Зная наши суды, можно сказать, что разбирательство может продлиться несколько лет. Для меня это дело принципа. Чтобы окончательно восстановить свое честное имя, мне нужно обязательно вернуться на службу. Тем более, что в последнем слове на суде я пообещал присяжным продолжить свою деятельность по выявлению наркоторговцев.
Корр. Насколько я знаю, восстановление в органах МВД для вас не только дело принципа, но и жизненная необходимость. Вам просто нравится своя работа. Это, можно сказать, ваше призвание. Вас уволили. Но надо было каким-то образом кормить семью.
В.Б. Тот же профсоюз работников милиции помогал мне. Как говорится, подкидывали кое-какую работу по юридической части. Получал зарплату. Есть другие способы подработать.
Корр. А когда вы последний раз заходили в свой родной городской отдел милиции?
В.Б. Вчера.
Корр. Наверняка вы там встретили людей, коллег, начальников, которые вот уже три года, если можно так сказать, борются с вами?
В.Б. Те, кто со мной "боролся", уже не работают в органах. Даже Галимов на днях написал рапорт на увольнение. По-человечески мне его немного даже жаль. Кто же его, бедного, возьмет теперь на работу? Ведь он у нас теперь, можно сказать, едва ли что не наркобарон.
Корр. Это образное выражение?
В.Б. Такой образ вокруг него сложился в глазах местного долгопрудненского населения. Говоря о нем в таком качестве, я готов в любом суде привести соответствующие доказательства. На моих глазах он вступался за людей, которые торговали героином. У меня имеются свидетели. Я об этом говорил публично уже неоднократно. И он ни разу не опроверг моих слов.
Корр. Три года вы боролись за свою честь, все силы отдавали этому, как до того боролись с преступностью, в том числе с наркоторговлей. В первом случае вы оказались победителем. А как обстоят теперь дела с наркоторговлей в Долгопрудном? Видны ли результаты вашей профессиональной деятельности?
В.Б. К сожалению, сейчас я не имею возможности отслеживать милицейскую статистику. Но по моим наблюдениям, употребление наркотиков в городе заметно снизилось.
Корр. Своеобразным рассадником наркоторговли была, помнится, оптовая база в поселке Хлебниково, где работают в основном азербайджанцы. Несколько лет назад там убили директора Родькина.
В.Б. Это тоже связано с наркоторговлей. Родькин сопротивлялся. Пытался удержать контроль над базой в своих руках. Это лакомый кусок для бизнеса и наркоторговцев. В конце концов его зверски убили. Одна из версий такова, что к этому причастна азербайджанская диаспора. Потому что сразу после его смерти стали стремительно скупаться акции этой базы. Фактическим хозяином оказался один азербайджанец, живущий на Кипре. Хотя номинально в кресле управляющего сидит русская женщина. Убийцы до сих пор не найдены. Диаспора своих не выдает.
Корр. Уж коли мы заговорили про такие тяжелые вещи, то мне бы хотелось, чтобы вы высказались и по поводу убийства в Долгопрудном судьи Урлиной.
В.Б. Версий несколько. Надо сказать, что как судья Урлина была очень жесткой, выносила самые суровые приговоры. Иногда чересчур, когда человек не заслуживал такого наказания. И я склонен думать, что кто-то ей отомстил за это. Другая версия заключается в том, что она в последнее время вела дело о группе наркоторговцев, русских и азербайджанских. Якобы ей предлагали взятку, но она отказалась. Но это все слухи. И это убийство тоже не раскрыто. Следствие приостановлено "за нерозыском лиц".
Корр. Если ваш иск по восстановлению на службе будет удовлетворен, то вы опять станете заниматься своим делом? И дальше будете жить в Долгопрудном?
В.Б. Конечно. Это моя работа, это мой город. Почему я должен куда-то уезжать?
Корр. А какова ваша семья?
В.Б. Уже взрослая дочь и сыну двенадцать лет.
Корр. Совсем мальчишка. Вы вводите его в курс своих дел? Он знает, что произошло с отцом? Или у вас имеется для него какой-то щадящий вариант всего происшедшего.
В.Б. Сначала ему говорили, что папа в командировке. Но ведь дети — не дураки. Они проницательны и догадливы. В результате вся правда жизни ему открылась. Он относится к этому нормально.
Корр. А как к перипетиям вашей судьбы отнеслась супруга?
В.Б. Вы у нее сами спросите.
Корр. Светлана, когда вы выходили замуж за Валерия, то, наверное, знали, что работа его связана с нешуточной опасностью.
С.Б. Первый раз я услышала данную ему оценку от своей мамы. Она с ним каким-то образом сталкивалась по службе, по работе. И говорила, что это очень честный человек. Ей даже немного досаждало, что к нему никак нельзя подойти, кроме как законным путем.
Корр. Вообще, в принципе жить честно, по закону — это ведь еще значит жить и наиболее оптимально, безопасно, выгодно в конце концов?
В.Б. Естественно. А кроме того, каждый человек в своей жизни хочет чего-то добиться. Вот я живу в своем любимом городе Долгопрудном. И не хочу, чтобы в старости меня упрекали, мол, я ничего не сделал, чтобы этот прекрасный город остался таким же и еще расцвел. Моя личная цель заключается именно в этом. Мне хочется не выкрикивать политические лозунги, а реально бороться с теми, кто разрушает мирную атмосферу в городе, травит людей наркотиками. Ловить не бедных наркоманов, которые ради укола тащат из дому последние деньги, а распространителей.
Корр. Почему человек привязывается к какому-то месту жительства? Вам Долгопрудный чем дорог?
В.Б. По своей сути, я не кочевой человек. Врос корнями в этот город. Хочется наращивать качество жизни, а не перемещаться в пространстве. Мне очень важно уважение людей. В последнее время я чувствую, что люди стали относиться ко мне еще теплее. Как ни странно, негативные статейки обо мне в "Московском комсомольце" вызывают обратный эффект. А может, это и закономерно. Люди фильтруют публикации, вычисляют суть.
С.Б. Пишут о Валере нелепицы. Досаждают мелочностью. Бьют в самые чувствительные места души. Всего тяжелее Валера переживал, когда его судьба отразилась на сыне. К Новому году нашего мальчика вычеркнули из списков детей, кому положены подарки.
В.Б. В горотделе вычеркнули мальчика из списка как недостойного.
Корр. Это все равно что ребенка в заложники взять.
В.Б. Это было бы смешно, если бы не было так грустно.
С.Б. А с другой стороны, из народа в адрес Валеры идут очень теплые импульсы. Вот например недавно подходит мать одного человека и благодарит Валеру за то, что он нашел, не оставил безнаказанным убийцу ее сына. Желает добра, здороьвья всей нашей семье. И плюет в сторону прокуратуры, потому что ее работники выпустил убийцу на свободу. Переквалифицировали убийство в превышение самообороны. Очень много людей подходят ко мне и говорят добрые слова в его поддержку. Я всегда отвечаю им при этом, что лучше эти слова адресовать матери Валеры. Она — учитель с большой буквы. Очень скромный человек.
Корр. Поговорим на тему прошедшего лета. Как вы провели время после освобождения из тюрьмы?
В.Б. Дома. Дачи у нас нет. Ехать куда-то нет настроения. Потому что 14 сентября по моему делу будет рассматриваться кассационное решение в Верховном суде и, скорее, всего дело направят на новое рассмотрение. Еще один круг борьбы придется пройти. Это связано с тем, что в последнее время суды присяжных оправдали и легендарного Иванькова, и известного спецназовца Ульмана. Генеральный прокурор, что называется, рвет и мечет. Все оправдательные приговоры заворачивает на новое рассмотрение. И даже главный правозащитник страны Лукин в беседе с Путиным (это я видел по телевизору в тюремной камере в Капотне) сетовал на то, что суды присяжных "слишком много" выносят оправдательных приговоров. И это говорит правозащитник! Людей выпускают на волю. Это же, по его мнению, неправильно! А как правильно? Чтобы всем управлял прокурор, и всех без разбору садили? Извините, ребята. Работать надо лучше. Если уж вы выдаете дела в суд, то обеспечьте всю доказательную базу. Если не можете — успокойтесь.
Корр. Ваши впечатления о суде присяжных.
В.Б. Когда говорят, что суды присяжных — это бестолковая структура, я с этим не согласен. Возьмем статистику по областному суду. Я с ней знаком. Присяжные всегда осуждают реальных убийц. Полгода я ездил в суды. Приходилось быть рядом с бандитами, киллерами. И я знал, что им давали конкретные сроки. Хотя и адвокаты у них были очень сильные. А что касается преимущества судей перед присяжными, то здесь тоже много вопросов. Ведь ни для кого не секрет, что судьи довольно легко поддаются давлению со стороны прокуратуры. Даже территориально государственные обвинители близки с судейскими. Они имеют кабинет в здании суда. Они среди судейских проводят многие часы в день. Контачат чисто по-человечески. Завязывают какие-то особые отношения, вместе отмечают день рождения, Новый год и так далее. И эти дружеские отношения, конечно же, переносят и на служебные. Я сам слышал, как судья Снегирева говорила перед заседанием государственному обвинителю Курской: "Какая ты сегодня пушистая!". И обе излучали теплые, пылкие чувства друг к другу. О какой беспристрастности судьи может быть при этом речь?
Против присяжных выставляют такие доводы, что они не имеют юридического образования, якобы принимают решения под воздействием эмоций. Но ведь им предоставляют все документы, они выслушивают всех свидетелей. То есть располагают фактами, доказательствами. И если эти доказательства не убедительны, то это, повторяю, недоработка прокуратуры. Эмоциональность тут совершенно не при чем.
Когда меня судили, то в прениях гособвинитель встала и сказала, что ничего говорить не будет. Просто Блохин виновен и все. А я в прениях выступал полтора часа.
Ведь меня в чем и как обвинили? В том, что я с неустановленным лицом в неустановленном месте из неустановленного оружия стрельнул по окнам квартиры прокурора. Представьте себе ситуацию. Вы сидите дома. Идет под вашим окном человек, который вам неприятен. И вы думаете: дай-ка я его посажу в тюрьму. Потому что я прокурор. Это закон?
Корр. Присяжных много. Сидят они кучно, плотно. Отдельно от подсудимого и вдалеке. Вы воспринимали их как массу? Или можно было разглядеть в каждом отдельного, ни на кого не похожего человека со своей судьбой, взглядами, пониманием жизни?
В.Б. Среди присяжных я видел и людей ординарных, и весьма интеллигентных. За полгода я прочувствовал их всех, хотя впрямую не общался. Видел их глаза, лица, гримасы, замечал реакции на те или иные повороты дела. Все они были очень разные. Но все двенадцать проголосовали единогласно оправдательно.
Корр. Как вы думаете, журналисты, которые подтасовывали факты, освещая ваш процесс, мелко жульничали, трактовали бездоказательно те или иные повороты дела, руководствовались какими-то идейными соображениями, недомыслием или просто отрабатывали заказ?
В.Б. Никто из таких репортеров ни разу лично со мной не встречался. Моей точкой зрения не происходящее не интересовался. Отсюда сами можете сделать вывод. Политика. Выборы не за горами. Надо рвать подметки, работать на свою "партию". Делать пиар. На моем примере они убивают сразу несколько зайцев. Первый — оборотень в погонах. Второй — коричневая чума. И все в одном деле Блохина. Лакомый кусок. Люди хотят заработать на свой хлеб с маслом. Шпарят и шпарят. Это их работа. Я на них не обижаюсь. Как не обижаются на собачек карликовой породы. Почему-то Елена Московкина из "МК" напоминает мне милейшего добермана-пинчера крохотных размеров. Такая же симпатичная и не страшная.
Беседу вел Александр ЛЫСКОВ