На протяжении последних двух месяцев западные СМИ говорят об усилении российского военного присутствия в Сирии. 8 июля Reuters и The Wall Street Journal со ссылкой на источники в Пентагоне сообщили о прибытии на один из аэродромов в Латакии четырех самолетов российской тактической авиации. В Вашингтоне считают, что Россия собирается использовать базу сирийских ВВС в Латакии, которая находится примерно в 60 км от Тартуса, в качестве базы передового развертывания.
Посол Сирии в России Риад Хаддад заявил о том, что Дамаск поддержит размещение российской военной базы в Латакии, если Москва примет такое решение. Хаддад также добавил, что Дамаск может при необходимости может попросить участия российской армии в совместной борьбе с терроризмом.
В Кремле пообещали рассмотреть такую просьбу, если она поступит. Вместе с тем, как заявил 16 сентября замначальника российского Генштаба Николай Богдановский, Москва не планирует создавать военно-воздушную базу в Сирии, однако «всякое может быть».
Ранее Москва неоднократно заявляла, что Россия на законных основаниях по контракту осуществляет поставки вооружений Сирии, которые не подпадают под принятые ООН международные санкции.
Иллюстрация: Ahmad Moualla
Экспертные оценки
Говоря об участии России в сириском конфликте, надо, во-первых, заметить, что время в значительной степени было упущено. Не совсем понятно, почему мы не пошли на такой шаг, когда сирийский конфликт зарождался. Тогда ещё не было Исламского государства, тогда армия Башара Асада была достаточно могущественной и не потеряла в беспрерывных боях множество личного состава и техники.
Второй момент связан с тем, что сейчас Сирию официально поддерживают два государства – Россия и Иран. Между нашими странами до сих пор сохраняются достаточно непростые взаимоотношения. Разумеется, сирийский вопрос очень сближает Россию и Иран, тем не менее, необходимо как-то урегулировать наши отношения, в том числе экономические, которые находятся на очень низком уровне.
Третий момент связан с официальной степенью вовлечения российских войск в конфликт. Нужно прекрасно понимать, что наши политические оппоненты, в частности, страны Запада, также будут активизировать своё участие, и например поддерживать финансами и вооружением различные антиасадовским группировки. Не исключено, что и ИГИЛ, если они увидят, что Исламское государство является единственной силой, способной противостоять объединению Сирии под руководством Башара Асада. Пока до этого ещё далеко, пока идёт финансирование «Свободной сирийской армии», Фронта ан-Нусра и других подобных группировок. Тем не менее, нужно прекрасно понимать, что наши оппоненты не сидят, сложа руки, и на активизацию России будут реагировать жёстко, увеличивая своё участие.
Поэтому вполне возможно, что война в Сирии может несколько затянуться. И если мы хотим решать какие-то свои задачи, нужно делать это, как минимум, быстро. Иначе мы будем втянуты в долгий серьёзный конфликт. Или же надо предлагать какое-то скорое разрешение конфликта, которое устроит все стороны, включая Запад.
Одной из версий активизации России в Сирии (и судя по пропаганде федерального уровня, её пока весьма охотно скармливают электорату) является предположение, что Россия должна вне зависимости от итогов войны гарантировать своё присутствие в Средиземноморье, по какому поводу нам край как нужны базы: морская, авиационная, база сухопутных сил, прикрывающая первые две (или сколько там их будет).
Версия в каком-то приближении кажется логичной. Правда, гораздо более сильный Советский Союз по каким-то причинам так и не стал создавать базы в Сирии, ограничившись базой МТО, которая в лучшем случае тянет на якорную стоянку. Ответ на вопрос: почему, способен быстро развеять столь душегреющую версию пропаганды.
Ответ, как мне кажется, весьма очевиден: в мирное время проход через Босфор и Дарданеллы вполне доступен, но во время обострения владелец проливов - блок НАТО - может явочным порядком изменить эту ситуацию. Россия ещё со времён князей решала эту критическую проблему, но так и не смогла её решить. Противники менялись, проблема осталась.
Воздушное пространство, кстати, тоже может быть блокировано тем же самым блоком НАТО, что и было буквально на днях прекрасно продемонстрировано.
Военная база и опорный пункт, к которому перекрыт доступ - это классический эксклав, который стратегически не может быть защищён. До марта 2014 года у нас был один такой эксклав - Калининград, теперь их два вместе с Крымом, и если принять логику высказанной версии, то коллекционирование заведомо незащитимых территорий начинает приобретать маниакальный характер.
Не думаю, что в Кремле или на Арбатской не понимают этих вещей, а потому такая версия выглядит крайне натянутой.
Конечно, в Сирии мы вступаем в противостояние с Западом. Точнее мы находимся в этом противостоянии, но сейчас делаем это открыто, предельно обнажая ситуацию. Есть и некоторый риск усиления конфронтации. Даже не говоря о прямых военных столкновениях, конфронтация в любом случае усилится. Вполне вероятно, что мы вступаем в новую «холодную войну».
С другой стороны, следует отметить, что Ближний Восток является одним из ключевых регионов в истории человечества, и сейчас его значение ничуть не меньше, чем, например, во времена античности. Поэтому соблюдение наших интересов здесь предельно важно. Кроме того, когда Владимир Путин избирался на нынешний президентский срок, то на встрече с представителями традиционных конфессий России он заявил, что ключевым моментом его внешней политики будет защита христианства. А мы видим, что на Ближнем Востоке угроза физического уничтожения нависла не только над христианами, но вообще над целой самобытной цивилизацией. Я думаю, что Россия не вправе игнорировать данное обстоятельство, потому что кроме нас прийти на защиту больше некому. Потом нужно заметить, что в настоящий момент Россия достаточно сильна, чтобы действовать открыто.
Конфликт, несомненно, будет затяжным. И даже если Исламское государство будет уничтожено, наши западные партнёры создадут нечто подобное - специально для нас. Но выбор невелик - или подчиниться и дать себя уничтожить, или сражаться.