27 октября вёлся артиллерийский обстрел города Макеевка в Донецкой народной республике с контролируемой украинской армией территории, предположительно из артиллерийских орудий калибров 122 и 152 миллиметра, а также 120-миллиметровых минометов. Данные артсистемы, согласно минским соглашениям, должны быть отведены от линии разграничения сторон.
Два человека погибли при обстреле. Ранения получили семь мирных жителей, в том числе двое детей. Повреждены как минимум семь жилых домов, в том числе многоквартирные. В связи с обстрелом власти ДНР инициировали внеочередную встречу контактной группы в режиме видеоконференции.
Одновременно Владимир Путин, выступая на итоговой пленарной сессии XIII ежегодного заседания Международного дискуссионного клуба «Валдай», позитивно оценил «минский процесс» и недавнюю встречу «четвёрки»:
«В принципе много было сделано по вопросам обеспечения безопасности – там мы практически согласовали почти каждый из пунктов».
Также Президент ответил на вопрос о вооружённой миссии ОБСЕ:
«Президент Порошенко выступил с инициативой так называемой полицейской миссии во время проведения будущих возможных выборов в Донбассе, в Донецке и Луганске. Я единственный, кто его поддержал… И на сегодняшний день эта идея, выдвинутая Петром Алексеевичем Порошенко и поддержанная Вашим покорным слугой, она другими участниками этого процесса не поддерживается… Хотя, если Пётр Алексеевич считает, что это пошло бы на пользу, я лично его поддерживаю, но я единственный, кто это делает. Это странная ситуация, это единственное, где наши мнения совпадают. Но я уже об этом говорил неоднократно, и здесь нет никакой новизны, и в конечном итоге все согласились, что это возможно».
И в тот же день, 27 октября, официальный представитель МИД РФ Мария Захарова на брифинге в российской столице фактически опровергла слова Президента:
«Заявления украинских политиков о некой договоренности по поводу развертывания в Донбассе вооруженной полицейской миссии не соответствуют действительности. Речь идет об организации усиленного круглосуточного наблюдения за разведением сил сторон на линии соприкосновения силами специальной мониторинговой миссии ОБСЕ. Именно об этом и говорилось в рамках «нормандского саммита» в Берлине 19 октября».
Захарова добавила, что вопрос о предоставлении права ношения табельного оружия, причём только на участках разведения и в целях самозащиты, обсуждался в ОБСЕ летом этого года, но этот вопрос не получил развития в силу отсутствия консенсуса.
Тема Донбасса в плане риторики и реалий вызывает некий когнитивный диссонанс. С одной стороны, мы видим на заседании дискуссионного клуба «Валдай» в Сочи Путина, который говорит довольно благостные вещи: о хорошей атмосфере на встрече нормандской четвёрки, о том, что именно он поддержал Порошенко в вопросе о введении полицейской миссии на Донбасс. И тут же мы слышим ужасающие новости из Макеевки, где опять от рук украинских карателей погибли мирные люди. Что же стоит за действиями российской власти?
Мы можем только делать гипотезы и строить догадки. По всей стратегической схеме, которую ведёт Россия, мы видим, что сейчас начались некое отступление. Мягкая риторика Кремля, которая внешне не отходит от ранее заявленных общефилософских положений в подходе к Украине (как и к Сирии), тем не менее фиксирует движение назад и политику уступок. Возьмите Алеппо. Там 10 дней не бомбят благодаря тому, что американцы развернули крупномасштабную антироссийскую псевдогуманитарную кампанию. И то же самое с Украиной. Украинские правители осуществили акцию террористического рейда в Крым. Убили Моторолу. А Путин возвращается в нормандскую четвёрку, фиксирует своё конструктивное движение в направлении предложения Порошенко. Поэтому я бы не стал говорить, что между словами и делами власти есть разрыв. Разрыв есть между этими словами и делами – и надеждами русского народа на такие действия, которые прекратили бы убийства на Донбассе. А у Кремля сохраняется принцип готовности на уступки не только в риторике, но и в реальности. Это взаимосвязанное движение – и по форме, и по содержанию. Мне кажется, что это глубоко ошибочная линия, потому что чем больше делаешь миролюбивых жестов, чем больше фиксируешь, что не будешь применять силу, чем больше говоришь о том, что Украина является неким целостным созданием, – тем наглее будут вести себя киевские фашисты. И так оно и происходит. То же самое и в Сирии.
Теперь мы можем сделать предположение относительно того, почему так делается.
Вероятнее всего, здесь работают механизмы понимания, куда движутся США, как главный спонсор и украинских властей, и сирийских «оппозиционеров». Заканчивается избирательная кампания. Все СМИ США трубят о том, что победа мадам Клинтон неизбежна, что у неё по опросам разрыв с Трампом не то 10%, не то 15%. Наши стратеги подвержены тому, что пишут в «Нью-Йорк Таймс» и «Вашингтон пост», они не имеют своей конкретной информации. Поэтому и начинается такое смягчение в ожидании нового, более жёсткого правителя. Опять же считаю, что это большая ошибка, потому что, по идее, работает такой механизм: чем больше ты уступаешь в драке, тем сильнее тебе начинают наносить удары.
А второй момент связан с непониманием политической ситуации более длительного порядка. США всё равно будут наступать на Россию, и надо к этому привыкнуть, надо к этому готовиться, а не давать поводы для ускорения, расширения этого многогранного и многоярусного наступления на РФ. В этом смысле выступление Владимира Владимировича Путина в Сочи базируется на вроде бы правильных попытках достичь урегулирования противоречий, которые существуют с Киевом, но этого, конечно, не удастся.
Некий мыслительный диссонанс, некий разлад в целеполагании и мироощущении есть и у самого Путина. Из чего я это заключаю? Например, на Валдайском форуме была сказана ставшая уже афористичной фраза, что «мы с украинцами один народ, нас разделили и стравили». А накануне в Ялте Путин назвал украинскую власть «удивительными идиотами». И тут же то, о чём мы только что говорили – мягкие уступчивые слова. Эти половинчатость, нерешительность создают всё новые и новые проблемы. В 2014 году, когда развивалось наступление в Донбассе, надо было быстро действовать, помогать антифашистским подразделениям ополченцев до решительной победы. Этого не было сделано. И де-факто наблюдается схема, которая ориентирована на то, что как бы Запад чего такого не подумал, не сказал и не сделал. Она и приводит к тому, что необходимы огромные капиталовложения в керченский мост, в крымскую инфраструктуру, на поддержания жизнедеятельности находящихся в блокаде ДНР и ЛНР. Продолжаются артиллерийские и ракетные налёты на мирных жителей Донбасса. А со стороны российской власти сохраняется вот эта схема: ни войны, ни мира, а правительство рабочее. Если угодно, троцкизм XXI века.
По поводу конкретного вопроса о полицейской миссии на Донбассе. Мы видим здесь следующую странную картину. Сразу после встречи нормандской четвёрки Порошенко говорит о том, что Путин согласился на введение полицейской миссии. Дальше источник в МИДе РФ в тот же день сообщает, что ничего подобного не было. Но на следующий день пресс-секретарь Песков безапелляционно заявляет о том, что Путин согласился на введение полицейской миссии в Донбасс. Вчера Путин, отвечая на вопрос Погребинского, это подтвердил. Притом сказал очень странную фразу, что и Меркель, и Олланд были против, а он, Путин, поддержал Порошенко в этом вопросе. А в тот же день Захарова из МИДа вдруг публикует сообщение о том, что Россия на встрече нормандской четвёрки не согласилась на введение вооружённой миссии в Донбасс.
Эти противоречия недопустимы для любой дипломатической схемы и внешнеполитического курса. Значит, мы видим, что в Администрации Президента существует группа, которая продвигает идею полицейской миссии, а МИД, как защитник и выразитель государственных интересов, эту идею отвергает. Это единственное, что можно сказать. Достаточно часто в нашей дипломатии бытует такая вещь: мы можем согласиться на что-либо, а потом мы каким-то образом отвернём в сторону, обманем и так далее. Это тоже очень неправильная линия. Конечно, никто не будет допускать эту миссию в формате, который требует Киев, чтобы она там брала под контроль важные объекты, границу, например. С другой стороны, можно понимать эту ситуацию в том плане, что если, скажем, какие-то вооружённые посты ОБСЕ будут в Донецке и в Луганске, то обстрелы будут фиксироваться, и таким образом Киев должен будет прекратить это всё делать. Но дело в том, что и сейчас миссия ОБСЕ ездит туда-сюда, а обстрелы продолжаются. Значит, возникает достаточно закономерное недоумение. Я считаю, что эти заклинания и пассы в сторону будущей администрации Клинтон не имеют смысла, и всё равно придётся возвращаться к русскому курсу – чем раньше, тем лучше.