ЛИМОН

Во-первых, Эдуард Лимонов – мой давний друг. В первые годы перестройки, когда он приезжал из Парижа, он останавливался у нас с женой на квартире. Так что на  моей квартире можно установить мемориальную табличку «Здесь проживал Лимонов». 

К счастью, при всем неоднозначном характере и Лимонова, и моем, наша дружба нисколько не затерялась и не потускнела. Мы по-прежнему ценим друг друга и помогаем друг другу. Но это уже личное.

Во-вторых, и это уже не личное, Эдуард Лимонов-  писатель мировой величины. Многие считают, что Лимонов прихвастнул, когда сказал после смерти Солженицына: «Ушел Солженицын, ушел Бродский, я остался один». Мол, это все глупости,  русская литература богата  талантами первого ряда, и вряд ли один  Лимонов славен на Руси Великой. Можно назвать десяток писателей, которые более ценятся.

На самом деле  Лимонов прав, потому что с точки зрения международной известности, на самом деле, западный мир последних десятилетий знает из русских -  Александра Солженицына, нобелевского лауреата Иосифа Бродского и Эдуарда Лимонова. Всё остальные – локально. То Улицкую переиздадут, то Быкова, то еще кого-нибудь из либералов. Эти книжечки скорее для университетов, на дотации спецфондов. Конечно, никакой массовый читатель Запада этих всех Улицких и Быковых не знает, и знать не будет. Он знает  Солженицына, Бродского, Лимонова. И в этом смысле Лимонов прав.Сейчас он остался единственной литературной величиной, которая известна по всему миру. Но забудем о популярности, которую можно объяснять самыми разными причинами, скажем просто о его литературе. Здесь уже я не ошибусь, и я уверен, что Эдуард Лимонов – это наш живой классик. Наряду с Распутиным,  Прохановым,  Личутиным или  Битовым и  Маканиным, то есть писателями разных направлений, Эдуард Лимонов в истории русской литературы конца ХХ – начала XXI века –  одна из первых литературных величин. Это аксиома.

Теперь в плане  – Лимонов  как политик. Парадоксально, но Эдуард Лимонов по жизни очень деликатный человек. И в своей политической ипостаси он тоже деликатен. Да, он стал достаточно известной величиной, но хотелось бы большего, потому что по его энергетике, пассионарности, он мог быть одним из крупнейших политических лидеров России. 

Я знаю одно – нельзя совместить несовместимое. Одновременно стать великим писателем и великим политиком невозможно. Сталин мог бы стать блестящим поэтом. Недаром его первые стихи сразу попали в грузинскую хрестоматию для школьников без всякого блата, это еще было до революции. Но он отринул литературу, стал политиком. 

Еще до тюрьмы, Эдуард  говорил мне: «Володя, да брось ты, я уже не писатель». Он возглавлял яркую партию, мог  стать одним из руководителей оппозиции или государства. И вот его посадили в тюрьму, и за 3,5 года тюрьмы он написал восемь книг. После этого он уже никак не может отказаться от своей писательской значимости. То есть, писатель Лимонов, конечно, победил... 

А если бы он не шёл в литературу, а стал чистым  политиком – сегодня  был бы не просто независимым оппозиционером, но  главой какой-нибудь крупнейшей партии, или был бы убит, как опасный экстремист. Все могло быть, но случилось то, что случилось. Поэтому я признаю, что Лимонов на политической карте России - тоже постоянная величина, ибо он всегда до конца жизни будет вести себя независимо, и о нем никогда не забудут. Может, еще и депутатом станет со временем. 

И последнее  –  Лимонов – прекрасный отец и традиционный русский семьянин. Таким его люди меньше знают. Когда я вижу, с какой нежностью он общается со своими детьми, какие им стихи посвящает...  Я понимаю, что в чём-то это, конечно, чувство позднего отцовства. Когда  сын родился, Лимонову было уже 60 лет, а дочка родилась  в 65!  Но тем более это умиляет.  Лимонов – поразительно нежный и добрый семьянин. 

Знакомство с Эдуардом Лимоновым – одно из главных знакомств моей жизни. И наша дружба, которая прошла через много лет, всегда была очень драгоценной.

Лимонов – хороший, преданный друг. Он никогда не пытается проявлять дружбу какими-то привычными формами – застолья, встречи, но он очень верный друг.

Сначала я познакомился с Лимоновым как с писателем, и был просто очарован его прозой. До сих пор считаю, что Лимонов – действительно один из самых выдающихся писателей ХХ века, человек, который открыл целые направления в русской литературе. Если взять его скандальный роман «Это я – Эдичка», то лично знаю двух человек, которых этот роман, что называется, вытащил из петли. Они оказывались в похожих жизненных обстоятельствах и учились стойкости у Лимонова и его персонажей.

В Эдуарде меня всегда потрясали две вещи. Во-первых, его очень негромкая стойкость, мужественность. Есть такие люди нараспашку, рвануть на груди тельник и вперёд, а есть стоики, похожие на капитана Тушина. Он занял свой окоп, и его можно только убить, пока он жив, пройти не даст. Вот Лимонов он такой – спокойно, абсолютно надёжно держит свой окоп.

Он может быть разным – человеком бурлеска, донжуаном, брюзгой – но ему невозможно отказать в такой особой высокой прочности.

А вторая вещь, которая всегда трогала в нём – его абсолютное планетарное сиротство. Лимонов словно несёт на себе сиротство земли. Уйдя в 16 лет из дома, он больше никогда этот дом по-настоящему не обрёл. Его ничто не привязывает к каким-либо стенам, он может жить где угодно. Он много лет был отрезан от родной Украины, от матери. А те, кто его близко знают, понимают, насколько Лимонов был привязан к своим родителям, насколько они были ему важны.

Ещё я помню одну интересную деталь. Через несколько дней после того, как Лимонов вышел из тюрьмы, я пригласил его в баню. Что называется пропарить кости, выбить тюремный дух. В бане было много народу, и я был потрясён тем, как Лимонов сел на лавку и замер в глубоком созерцании, занимая чрезвычайно мало места. Я понял, что это состояние он вынес из тюрьмы: никуда не спешить, ничего не просить, ни о чём не жалеть и занимать ровно столько места, сколько надо.

Эдуард Лимонов – это человек-вселенная, которого можно изучать всю жизнь.

​​​​​​​Эдуард Вениаминович Лимонов давно перестал быть событием русской литературы, он – событие русской жизни. Масштабность фигуры определяется не только литературным гением, он - один из немногих российских писателей, кто пишет как живёт и живёт как пишет. Со времён футуристов только единицы в русской литературе могли позволить себе такую роскошь. Да и роскошь ли это? Тюремная отсидка, каталажки каждый второй месяц, предательство друзей, оскорбления врагов.

Даже если не говорить о всём масштабе личности Лимонова, за одно он точно занял своё место в пантеоне русской культуры. Он «раскрыл» русскую литературу, расширил границы русской культуры. Публикации Джойса, Миллера, Буковски, Жене до Лимонова были просто невозможны. Только двумя своими первыми книгами он перевернул весь ход русской литературы. Именно после Лимонова в России смогли читать гигантский пласт литературы ХХ века.

У Лимонова много врагов. Но я не знаю ни одного врага Лимонова, кто посмел бы сказать, что его литература бездарна. У Эдуарда Вениаминовича очень сильная позиция. Своим недюжим литературным даром, он превращает своих врагов в завистников. Давайте представим, что Лимонову семьдесят и согласимся, что есть в чём позавидовать этому человеку - как политику, как мыслителю, как писателю, как мужчине.