"Зеркала" (Россия, 2013, режиссер — Марина Мигунова, в ролях: Виктория Исакова, Роман Полянский, Виктор Добронравов, Александра Мошкова, Евгений Князев, Игорь Писменный, Владимир Сычев)
1911 год. Коктебель. Кружок художников, артистов и поэтов, объединившийся вокруг Максимилиана Волошина. Эллинийские мистерии на галечном крымском берегу. Белые тоги. Мечта о возрождении Древней Греции у подножия Кара-Дага. На этом живописном фоне взбалмошная девятнадцатилетняя Марина Цветаева (Виктория Исакова) влюбляется в больного чахоткой гимназиста Сережу Эфрона (Роман Полянский). Скажет ему, с присущей ей дерзостью и безапелляционностью: "Вам не надо выздоравливать. Вы сразу подурнеете". Трогательно улыбнется, и блеснет шальная лукавая искорка под ее смешными круглыми очками.
1922 год. Чехия. Цветаева с дочерью Ариадной (Алей) приезжает в Прагу к Эфрону. На этот момент они женаты уже 10 лет, их вторая дочь Ирина в возрасте трех лет умерла от голода в 1917 году. Сойдя с поезда, бросив свои жалкие узелки, Цветаева кинется по пражскому перрону к мужу, но близоруко перепутает его. Этот случайный поцелуй станет началом ее романа с другом Эфрона — Константином Радзевичем. Романа, странного, бурного и болезненного. Болезненного для всех в первую очередь и для самой Цветаевой. Женщина-поэт сама доведет себя до последнего предела. От самоубийства Цветаеву спасет только беседа с католическим священником, который соврет ей, что в юности он сам прошел через нечто подобное.
Начало 30-х — Цветаева в Париже. Полунищее существование в облупленной мансарде. Унизительная бедность. Попытка самоубийства дочери Али, доведенной до отчаяния домашней тиранией матери. Связи Эфрона с ОГПУ и участие его в убийстве советского разведчика предателя Игнатия Рейсса. Затем Эфрон и Аля уезжают в СССР. Одинокая Цветаева в Париже смотрит в маленьком заштатном кинотеатре старый французский фильм "Мадонна спальных вагонов", где на 12 секунд в роли заключенного смертника мелькнет Сергей Эфрон. Страшная истерика по окончании сеанса.
Конец 30-х. Цветаева и ее четырнадцатилетний сын Георгий (Мур) возвращаются в Советский Союз. Когда на просьбу матери не читать советских газет Мур скажет: "Я лучше про электрификацию почитаю", Цветаева потащит его в общий прокуренно-пьяный вагон с криком: "Вот она, твоя электрификация!". Далее Цветаевы будут жить всей семьей на богатой даче НКВД в подмосковном Болшеве. Затем арест дочери и мужа, тесная комната в коммуналке, испуганно-раздавленный Пастернак. Начало войны, эвакуация и трагическое самоубийство Цветаевой в Елабуге. И только смерть Мура на фронте в 1944-м останется за кадром.
Первая полноценная попытка перенести на экран жизнь Марины Цветаевой, женщины сложной судьбы и тяжелого нрава. Жизненных коллизий, выпавших на ее долю, хватило бы на многочасовое полотно типа "Жизни Клима Самгина", но на данный момент дело ограничилось обычной кинопостановкой. Сценарий был написан Анастасией Саркисян, ученицей Юрия Арабова, и представляет собой некие, вырванные из плавного течения жизни, главы из биографии поэта, далекие, по существу, от привычного хрестоматийного изложения. Очень многое остается за кадром. Арабов также поучаствовал в создании сценария, что не смогло не отразиться на конечном результате. "Зеркала", как говорится, совершенно в его духе кино. Исторически почти верное, но обладающее странным труднообъяснимым послевкусием. Сложно представить, как отнесутся к происходящему на экране те, кто с биографией Цветаевой совсем не знаком. Недаром авторы намеренно избегают слова "байопик". "Зеркала" не столько стремятся следовать букве правды, сколько пытаются мифологизировать героиню, придать ей надмирные черты гения, раздавленного жерновами сложных времен. Следуя замыслу, авторы выхватывают самые трагичные эпизоды из жизни Цветаевой. Коктебельский пролог не случаен. В любительской постановке "Медеи" изначально видна судьба самой героини. Недаром в какой-то момент кажется, что в "Зеркалах" актеры сознательно переигрывают, словно живут на сцене древнегреческого театра. Те немногие цветаевские стихи, что звучат в фильме, также исполнены отнюдь не благостным настроением. Создается стойкое ощущение "перегибов на местах", сознательного утрирования происходящего, прогулки по темной стороне человеческого сознания. Мы видим не столько Цветаеву-поэта, сколько женщину, постоянно тиранящую своих близких. Возможно, именно из такого сора и растут гениальные произведения.… Не стоит исключать и исключительно женский взгляд на Цветаеву, представленный в "Зеркалах". В любом случае Марина Цветаева является тем персонажем, к которому еще не раз будет возвращаться кинематограф. И каждый раз по-новому ее образ будет отражаться в зеркалах авторского восприятия.
