Двадцатиэтажная стеклянно-железная громадина, достойная уважения Маяковского. В этой пятизвездочной махине съезд – съезд партии «Родина».
У входа охрана. Ждут Рогозина, ждут Проханова, ждут протоирея Чаплина.
Широкий коридор, красная ковровая дорожка, вдоль дорожки молодые девчонки, красивые, в белых майках, где во всю грудь «добровол.рф». Стоят навытяжку, улыбаются. Идут делегаты, идут приглашенные гости, идут журналисты, девчонки каждому говорят: «Здравствуйте!». Хорошо на них смотреть, радостно.
Дорожка ведет в холл, в холле регистрация делегатов и гостей. Много делегатов, со всей России приехали. Журналисты пока скучают. Вдруг – точно сорвались. Проханов идет! Камеры на плечо – снимать Проханова. Одна дамочка обниматься бросилась: «Александр Андреич, дорогой»! Журналисты снимают.
Рогозин! Бросили Проханова, кинулись к Рогозину.
Чаплин! – камеры на Чаплина.
Журналисты работают. Гости пьют кофе, делегаты поднимаются в конференц-зал.
Какие журналисты с камерами и фотоаппаратами – в конференц-зал за делегатами, какие с блокнотами и диктофонами – в просмотровый зал, там экран, стулья, можно как в кинотеатре смотреть, записывать, стол вдоль всей стены, на столе кофе, чай, бутерброды. Журналисты народ такой – их накормить надо.
В конференц-зале нет мест; скоро начало. В просмотровом зале просторно: на пятьдесят стульев – человек двадцать. Сели удобно, диктофоны, блокноты приготовили – ждут.
Началось.
Зазвучал гимн России. Конференц-зал встал как один. Просмотровый наблюдает, записывает. Стулья удобные, удобно на них гимн слушать, журналисты слушают. Половину первого куплета - слушают. По сторонам не озираются, все взоры на огромный, во весь экран, чей-то рыжий затылок.
Трое не выдержали: выдали свою рабскую натуру – встали-таки под гимн России. Остальные оказались стойкими либералами, многие и ногу на ногу закинули, разве что попкорном не хрустят и колой не запивают.
Гимн закончился. Трое предателей либеральных общечеловеческих ценностей сели, и уткнув взгляды в блокноты, стали записывать, что говорит Рогозин. Он как раз на трибуну вышел и начал что-то там такое говорить про какую-то великую Россию, про каких-то внешних и внутренних врагов, про военно-промышленный комплекс – словом, как всегда, вел свою пропутинскую агитацию.
И как может либералам понравиться речь Рогозина, когда он говорил о народе: «Если кто-то думает что можно штучно готовить специалистов, не обращая внимания на массовое обучение народа – тот глубоко не прав. Однажды Хрущев вызвал к себе людей из Госкино и спросил: «Сколько в нашей стране за год выпускается фильмов? – 106-110, – ответили ему. – А сколько из них шедевров? – 6-7, – ответили. – Значит так, чтобы в следующем году выпустили только 10 фильмов, но чтобы все они были шедеврами». Так и сделали. И на следующий год не вышло ни одного достойного фильма. Поэтому, если мы хотим выращивать лучших – в спорте, в науке, культуре – мы должны готовить всех».
Какому либералу, двадцать лет назад вступившему в борьбу с серой совковой массой за здоровый рыночный индивидуализм, понравятся такие слова? А уж тем более – лозунг на стене конференц-зала: «За Родину! За Путина!» От одного этого лозунга здоровый либерал должен поперхнуться, и смачно плюнуть на эти позорящие общечеловеческие ценности слова, напоминающие России о ее кроваво-тоталитарном прошлом.
Словом, очень нелиберальные мысли и речи звучали на съезде Добровольческого движения особого назначения, собранного партией «Родина» в поддержку армии, флота и оборонно-промышленного комплекса.
Поднимались на трибуну, и все как один, говорили о возрождении мощи и силы России – ее Армии, ее военных заводов, о подготовке высококлассных специалистов, готовых делать оружие. Словом, страшный сон либерала, а не съезд партии.
– Есть много таких, (ругаться не будем) – либералов, - говорил президент Академии военных наук РФ генерал Махмут Ахметович Гареев, - говорят: нам ничего не нужно, нам никто не угрожает…
И историю одну рассказал генерал Гареев: о русском мальчике и немецких туристах. На курорте в одной гостинице отдыхали туристы из России и Германии. Русские, по соображению немцев, вели себя безобразно: всю ночь гуляли, развлекались, салют устроили. Пожаловались немецкие туристы, и сказали: выселяйте этих ужасных русских или мы уедем из вашей ужасной гостиницы! И подошел к немцам маленький русский мальчик и сказал: вы говорите, что мы вам в 6 утра спать мешали… А ведь когда вы в 41-м к нам в 4 утра заявились, вы о нашем спокойном сне не заботились.
О единстве говорил и протоиерей Чаплин. Говорил, что некоторые люди свои маленькие мысли выдают за мнение всего нашего народа, – не хорошие это люди, не любят они Россию. Говорил, что единым народ может быть, если и вера у народа – одна, и партия – одна.
– Совок, – в перерыве за чашкой кофе, брезгливо говорили между собой журналисты. – Съезд компартии какой-то.
Говорили брезгливо, но ели с аппетитом.
Хорошо, когда говорят о единстве. Хорошо, когда говорят о единении и возрождении. На то он и съезд партии, чтобы говорить на нем о важных вещах. Одно смутило – некоторая деликатность.
4-го ноября у нас молодой, но большой праздник – праздник единения русского народа в борьбе против «иноземцев и… оккупантов», – не назвал Дмитрий Олегович этих иноземных оккупантов, постеснялся, наверное.
Как сказал Нургалиев когда-то, что преступность не имеет национальности, так до сих пор у нас стесняются с трибуны называть вещи своими именами.
Хорошо, хоть не стесняются говорить, что в 45-ом мы немцев победили, а не абстрактных «иноземцев и… оккупантов».
Скажи Пушкин сегодня: «Смирись Кавказ – идет Ермолов!» – и его, возможно, по 282-ой упекли бы года на три.
4 ноября 1612 года мы прогнали не просто «иноземцев и… оккупантов», а поляков прогнали! Пришедших уничтожить все русское и православное, а резать русских людей им помогали запорожские казаки. Помнить это надо. Помнить – чтобы этого не повторилось.
Не зря говорили на съезде о единстве, единении и возрождении. Не зря провозглашали: Слава России! И вслух произносили: РУССКИЙ народ. Не российский, а русский. Несмело пока, неуверенно, но произносили!
За чашкой кофе и сами делегаты, приехавшие со всей России, признавались:
– Как я могу сказать, что я русская? - делилась делегат из Ижевска, - неудобно мне это говорить удмурту. Получается, что этим я его унижу. Это ЛДПРэровцы кричат, что они русские и гордятся этим, а мы – нет. Для нас русский – это не национальность, а гражданская позиция – позиция, объединяющая народы, но – не нация. Все мы – россияне.
– Неудобно спать на потолке, - сказал на это Александр Босых, член президиума «Конгресса русских общин». - Я всегда называл себя русским, причем, русским националистом, и мне ни разу не было неудобно, потому, что мои предки построили величайшую страну мира и – неудобно называть себя русским – для меня… странно. Русский – это национальность, стержень, на котором держится Россия, а россиянин – это гражданин Российской Федерации. Ему все равно, какая будет религия у его детей, ему все равно, кто будет в правительстве, ему ВСЁ равно, главное – чтобы ему было удобно. Россиянин теряет свое лицо, когда говорит, что он – россиянин. Он полностью отрубает свои национальные корни, он показывает, что ему все равно, кто он, и кто были его родители. Достижение своих предков он одним этим словом закатал в асфальт. Стесняться своей национальности – это преступление.
Так-то вот, дорогие россияне.
При матушке императрице, мелкопоместные малоросские дворяне приписывали к окончанию своей фамилии букву «в» лишь затем, чтобы стать русскими, отсюда и появились у нас Фрадковы и Вдовиченковы с Коваленковыми.
Пора возродить и эту старую добрую традицию – потихонечку, полегонечку, становиться русскими, а не какими-то непонятными россиянами.
Слава России!
Денис Коваленко
