Верховный Совет или Государственная Дума
Вошёл в активную фазу новый избирательный цикл делегирования в Государственную Думу РФ, высший орган власти в стране, согласно Конституции. Возбудились и максимально активизировались ПИАР-агентства, вступили в словестные сражения (не без помощи тех же пиарщиков) счастливо́ зарегистрированные кандидаты от различных политических сил и «сфер влияния». Безуспешно бьются самовыдвинувшиеся «борцы за правду» и за всевозможные «права человеков». Традиционно суетятся и грызутся между собой мелкие бесы либеральной оппозиции. Действо это совершается в современной России уже в седьмой раз, должно бы было стать естественной частью нашего политического пейзажа, но вот как-то всё же не вписывается, выглядит инородным телом в нашей жизни. Вроде бы не либералы его придумали в 1991 году, а переняли опыт четырёх предреволюционных Николаевских Дум, да всё же никак не срастается. Все чувствуют, одни говорят об этом открыто, другие молча понимают, что не своё это, не родное русское, российское, а приносное, иностранное, и почему-то нам не подходит.
Попробуем разобраться в причинах такого несоответствия, и сравним нынешнюю Думу с системой Земских Соборов и Советов, существовавших с давнейших времён в России, а затем и в Советском Союзе. Рассмотрим этот вопрос не с политической и социальной точек зрения, и уж вовсе ни как пересмотр существующей политической системы, а лишь как функциональный аспект.
Система Советов возникла не в 1917 году, и даже не из Ивано-Вознесенского 1905 года (там Совет был не первый, раньше возник в Алапаевске, но на Урале обошлось без большевиков, поэтому его и не упоминали). Первый Собор-Совет был созван Иваном Грозным в 1549 году. Учебники бесстрастно извещают, что в этом году в России прошёл первый Земский Собор. Но, фактически, это был государственный переворот молоденького царя, который до этого находился в заложниках у «семибоярщины». Иван старался переубедить захвативших власть бояр, увещевал их, пытался воздействовать, но они откровенно и явно сопротивлялись, похоже, были готовы расправиться с Государем так же, как несколько лет назад, с его матерью. Иван буквально выбежал из Думы на Красную площадь, увлекая за собой своих сторонников, и начал созывать находившихся там людей разных сословий, и выступил со страстной речью, обратясь сначала к митрополиту: « – Молю тебя, святый владыка, будь мой пособник и наставник. Знаю, что ты добрых дел и любви желатель. Ведаешь сам, что я после отца моего остался четырех лет, а после матери – восьми; родственники обо мне не заботились; сильные бояре и вельможи не радели обо мне, правили, как хотели, и сами себе саны и почести давали именем моим. Много корысти, хищений и обид творили; я же по моей молодости и беспомощности, словно глухой, не слышал, как немой, не имел слова обличения против них. О, нечестивые лихоимцы и хищники и судьи неправедные! Какой ответ теперь дадите нам за то, что много из-за вас пролито слез и крови? Я чист от сей крови; вы же ждите воздания за неё...». Затем, поклонившись на все стороны, Иван обратился непосредственно к народу: «– Люди Божий, дарованные нам Богом, молю вас ради Бога и любви к нам!.. Теперь нам ваших обид, разорений и налогов исправить нельзя вследствие продолжительного моего несовершеннолетия, пустоты и беспомощности, вследствие неправд бояр моих и властей, бессудства, лихоимства и сребролюбия. Молю вас, отпустите друг другу вражды и тягости, кроме разве очень больших дел. В этих делах и в новых я сам буду вам, насколько можно, судья и оборона; буду неправду уничтожать и похищенное возвращать...». А далее обращаясь к своему самому, на то время, доверенному человеку, Адашеву, которого произвёл в окольничьи: «Алексей! Взял я тебя из нищих и самых незначительных людей. Слышал я о твоих добрых делах и взыскал тебя выше меры для помощи душе моей... Поручаю тебе принимать челобитные от бедных и обиженных и разбирать их внимательно. Не бойся сильных и знатных, похитивших почести и губящих своим насилием бедных и немощных. Не смотри и на ложные слезы бедного, клевещущего на богатых, ложными слезами хотящего быть правым; но все рассматривай внимательно и приноси к нам истину, боясь Суда Божия…». Тем самым Иван Васильевич перевёл подковёрную политику двора в публичную, выставил своих врагов в таком свете, что они уже не могли тайно интриговать против самодержца, и получил безмерную поддержку народа. Так состоялся первый Собор на Руси, положивший начало новой государственно-политической системе Советов. Далее был уже не спонтанный, а методично и разумно подготовленный Стоглавый Собор, на который избирались делегаты от всех сословий со всей страны, и который провёл судебную и земскую реформы. Делегаты этого и последующих Соборов именовались «советные люди», а в народе это деформировалось в «советские люди». Система Соборов-Советов сыграла исключительную роль в последующие годы. Земский Собор избрал Михаила Романова Царём (так что Романовы «советские цари»). Позже Земский Собор разработал и утвердил «Соборное уложение» 1649 года, эту первую русскую конституцию, принятую раньше американской и французской. «Уложение» появилось и раньше хвалёной английской революции. Только у нас её очень редко поминают. Соборы возрождались тогда, когда в России случались политические невзгоды. До революции последний раз к Собору прибегала Екатерина II, когда ещё не укрепилась её власть, и ей надо было противостоять оппозиции. Она даже написала «наказ советным людям», ну прямо как в советские времена. Но ситуация «рассосалось» и Собор не состоялся. А ведь даже выпустили специальную медаль. Так что история у Советов-Земских Соборов в России весьма длинная.
Как правило, историю Иваново-Вознесенского Совета тоже изображали, если не искажённо, то однобоко. Подобно Алапаевскому, Ивановский Совет возник из объединённого общегородского стачечного комитета, делегаты которого были выбраны от основных предприятий города, и который предъявил властям свои сугубо экономические требования. Официальные власти, теряя нити управления и маневрируя, стали тянуть время и выдвинули стачкому требование навести порядок в городе, а потом уж вести переговоры. Совершенно не понимая, что они творят, чиновники явочным порядком передали власть в городе избранным представителям народа. А в городе действительно было неладно. Распоясавшиеся хулиганы перешли к грабежам и погромам. Нарушилось продовольственное снабжение, стал ощущаться недостаток продуктов питания, вся система жизнеобеспечения пришла в расстройство: люди боялись выходить на улицы, даже дворники прекратили уборку. Так, совершенно неожиданно для себя, руководители стачкома, вспомнив древнее слово, превратились в городской Совет. Там оказались достаточно грамотные люди, имевшие навыки руководства политическими процессами и обладавшие силой воли и решительностью. Им и пришлось решать управленческие и правовые вопросы в своём городе. Результат был ошеломляющий, какого даже организаторы не ожидали. В течение нескольких дней был наведён образцовый правовой порядок. Народные рабочие дружины собственными методами добились полнейшей безопасности для жителей и предпринимательской деятельности. Все торговые и общепитовские заведения вновь открылись и заработали в обычном режиме, никто не смел косо посмотреть в их сторону, город прибрали, навели на улицах чистоту и порядок. Оказалось, что простой народ, через своих избранных депутатов, может не только удерживать порядок в своём городе, но и эффективно осуществлять местную власть. Случайно найденная форма управления, поразительно напоминала Земские Соборы, которые ни раз спасали российскую государственность в тяжёлые и смутные времена. Подобно степному пожару, новая форма самовыражения народа, в условиях явного кризиса растерявшейся власти, разлетелась по всей стране. Где-то её проявления были столь же успешными, где-то, по различным причинам, не столь хороши, а где-то провальными – дело было новое, неведомое, вернее, хорошо забытое. Царской власти, в те годы, удалось стабилизироваться, восстановить рычаги управления, и система Советов вскоре свернулась. Но требование «народопредставительствования» стало явным вызовом времени, и под давлением либерально-демократического лобби, Государь даровал выборную Государственную Думу. Не будем сейчас рассматривать её ограниченную законотворческую дееспособность. В конце концов, деятельность нынешней Думы тоже ограничена, даже формально, правом вето президента. Название того органа перекликалось со средневековой Боярской Думой, совещательным органом при великом князе или царе. В основе Николаевской Думы был заложен принцип курий, то есть избрание по социальному признаку: от дворян-помещиков, мещан-жителей городов и местечек, крестьян и фабрично-заводских рабочих. Дума стала местом блестящих речей и словестных ристалищ действительно высокообразованных и здравомыслящих людей России, а для эсдеков, эсеров и трудовиков, трибуной, дававшей право почти бесцензурной критики режима и пропаганде собственных взглядов и партийных политических платформ. Как действенный властный орган, Дума себя совершенно не проявила, а в февральские дни 17-го, когда недалёкие генералы совершили авантюрный государственный переворот, при этом даже не попытавшись взять власть (и ответственность) в свои руки, Дума явила полнейшее безволие и буквально в первые же дни упустила переданную ей военными власть, которая стала «гулять сама по себе». И здесь вновь, как по волшебству, стали повсеместно возникать Советы. Сначала в оказавшейся без военачалия Армии: Советы Солдатских и Казачьих депутатов, затем в городах; Советы рабочих депутатов, а за ними и Советы крестьянских депутатов. Это было не пойми что: кое-где местные Советы овладели ситуацией, но в большинстве мест была полная неразбериха. Интересно, что в это время В.И. Ленин говорил о Советах, как о непонятной, аморфной и зыбкой структуре. Но всё же, взгляды политических сил стали постепенно обращаться к Советам, особенно после того, как в Петрограде Троцкому из этого «аморфного» органа удалось создать вполне жизнеспособную и конкурентную политическую силу, взявшую в городе реальную власть в свои руки. Политические партии и деятели ринулись «завоёвывать» Советы, после чего сила и влияние новой формы власти стали нарастать в геометрической прогрессии. Советы первых лет существования, как и Царская Дума, строились по принципу курий. Но теперь смысл курий коренным образом переменился. Дворяне, буржуазия, и многие интеллигенты были лишены своего представительствования, а вскоре лишились и других гражданских прав («лишенцы»). Органы власти тогда именовались «Советы рабочих, крестьянских, казачьих и солдатских депутатов». Но пропорции представительствования были ассиметричными Царской Думе: большинство мест вновь принадлежало меньшинству, только теперь не дворянско-буржуазному, а «пролетарскому», как официальному гегемону и диктатору. Говорить о публично провозглашённой большевиками диктатуре, бессмысленно, т.к. любая власть «от века» есть чья-то диктатура, и «проигравший плачет». Бухаринская Конституция 1936 года вновь уравняла в гражданских правах всех граждан. Правда, попытка Сталина сделать выборы состязательными (он руководил предвыборными кампаниями большевиков в две Думы, знал и понимал выборные процессы), была заблокирована партноменклатурой. В почти неизменном виде Советы, образца 1937 года, продержались до конца нынешнего цикла Советов в 1991 году, и, окончательно исчезли в 1993 году, после танкового расстрела здания Верховного Совета. Либеральные критики указывали, что этот представительный орган власти фиктивный, что кандидатов в депутаты «фильтровали» райкомы и обкомы партии. Это верно, а вот утверждение, что они безвольно поднимали мандаты при голосовании, – не соответствуют действительности. Утверждаю это как живой свидетель той эпохи. Действительно, парторганы подбирали по спущенной «сверху» разнарядке возможных кандидатов в депутаты. Регионам предлагалось, кому-то выдвинуть молодую ткачиху (или швею, или учительницу, и т.д.). В другом регионе подыскивали колхозницу; птичницу или свинарку, хлебороба. Выбор, из предложенного круга, оставался за местными властями. Но никакое кумовство не допускалось (за исключением нацокраин, где и тогда процветали клановые подходы, но и там пропорции представительства тоже соблюдались). Так же и с мужчинами: где-то выдвигали токарей, где-то машинистов, шоферов, других рабочих специалистов. Не забывали интеллигенцию, как творческую: артисты, режиссёры, художники, другие работники искусств, а так же выдвигали профессоров и простых учителей, техническую интеллигенцию. Выдвигались опытные мастера, низовые руководители, директоры. Представительствовали руководители предприятий городов и сёл, партийные руководители. Была разнарядка по национальностям, и не только в Совет Национальностей. В Верховном Совете неоспоримо присутствовали все слои советского общества, за этим тщательно следили. Так вот, утверждаю, что подавляющее большинство депутатов были не пустоголовыми куклами, а людьми с активной жизненной позицией, разбиравшиеся в своей сфере деятельности; от простого колхозника и заводского рабочего, до руководителей предприятий и министров. Они приезжали, как правило, дважды в год на сессии Верховного Совета, а многие и раньше, для работы в профильных комиссиях, где отстаивали интересы своих профессий и отраслей, своих регионов. Депутатам, работавшим в соответствующих профильных комитетах, направляли проекты документов, касающиеся их профессий и территорий. Они отрабатывали на местах предложенные законопроекты, и отправляли их, со своими замечаниями, почтой, или сами отвозили в столицу. Просто «сломать» их волю и мнение аппаратчики не могли. Как правило, замечания были по существу и весьма профессиональны. Депутаты были в гуще народа своих избирательных округов, ежедневно смотрели в глаза своим избирателям, чувствовали их, и давление, и поддержку, знали народные нужды. Нерадивых, что случалось крайне редко, могли отозвать. «Центр» не мог просто отмахнуться от депутатского корпуса, хотя и прибегал к различным манипуляциям, – что было, то было. Припоминается такой случай: на выступлении высокопоставленного партработника отдела агитации ЦК, одна экзальтированная особа спросила, почему депутатов отоваривают в «200-й» секции ГУМ,а. Вопрос заказов тогда волновал продвинутую московскую публику, которая считала провинциалов недостойными таких «почестей и прав». Оставляю вопрос этичности и справедливости самих «отоварок», изложу ответ функционера. Достав список депутатов, он начал зачитывать их имена, с перечнем заслуг, достижений и всевозможных наград. Все присутствующие поняли, что эти люди действительно немало поработали и постарались, прежде чем были выдвинуты в депутаты и смогли претендовать на нечто большее в быту. Замолкла и недовольная дама. Либерально-демократическая публика с тех времён твердит, что работали советские депутаты на непрофессиональной основе, что это очень вредно для законотворческого процесса, что только «там», на Западе есть правильная власть и правильные законодатели.
Ну, что ж, насмотрелись мы и на это. Действительно, на весь период депутатской деятельности, думцы поселяются на постоянной основе в Москве. Оставляю в стороне многочисленные претензии к выборным процедурам и законотворческим способностям депутатов Госдумы. Не буду о драчках, обзываниях «обезьянниками» и «брехаловками». Как и написал выше, речь идёт лишь о сравнении пригодности двух систем законодательной власти. Мы видим, что вместо широкого представительствования всех социальных слоёв населения, в нынешнем законодательном органе нет ни одного рабочего, крестьянина, действующего военнослужащего. Нет и простых учителей, врачей и инженеров. Социальный статус депутатов, либо крикливо-буржуазный, либо мутно-непонятный. О широком представительстве, срезе всего общества, не идёт и речи. О профпригодности большинства членов многочисленных комитетов и комиссий нечего и спрашивать. Связь депутатов со своими округами эфимерная: припоминаются случаи, когда "избранники" путали название собственных округов. Несомненный факт, что абсолютное большинство законопроектов «спускается» и бесстыже проштамповывается, не только представителями «правящей» партии, но и всеми «оппозиционерами» (нужность, полезность и качество принимаемых законов здесь не обсуждаю). Сами депутаты «выдвигают» «потешные» законопроекты, подавляющее большинство которых вызывают лишь улыбки наблюдателей, и выносятся для того, чтобы заявить о своей «активной» законотворческой деятельности. Да и те пишутся, как правило, помощниками депутатов. Либералы упрекали советских депутатов в том, что они лишь несколько недель в году занимались законотворчеством. Но, посмотрите на «расклад» времени нынешних «избранников народа». Две сессии в году по приблизительно три месяца каждая (от середины сентября до середины декабря, и от конца января до первой декады июня). В каждую сессию «сессионных дней» по два-три, редко четыре в неделю, а то и меньше. Выпадают «окна» поездок в округа, праздники. Итого, официальных набегает менее полутора месяцев в сессию. Утверждают, что во фракциях составлены графики дежурств, когда назначенные делегаты носятся по пустым рабочим местам коллег, тыкая нужные кнопки и имитируя присутствие в зале заседаний «мёртвых душ», что ни раз демонстрировало телевидение. Сравните архивные фото сессий Верховного Совета, где полностью заполненные залы, где по лицам делегатов видно, насколько их волнуют рассматриваемые вопросы, со скучающими лицами думцев, едва заполнивших на треть зал Думы, занятых, кто болтовнёй, кто звонками по телефону, кто что-то читает, другие же откровенно скучают, некоторые просто спят. Но и это не вся «обязаловка». Большинство делегатов подвизается по разным поездкам (не увеселительным, Боже избавь!) на различные международные мероприятия. Здесь и посиделки в Страсбурге и Брюсселе, поездки на симпозиумы в Лондон и Нью-Йорк, другие нехилые места, с возможностью посещения «достопримечательных мест» и шопинга. Кому везёт меньше – тем Греция, Индонезия и прочие Азии с Латинской Америкой. Все эти поездки оплачиваются щедрой рукой из государственного бюджета, в котором, как известно «денег нет». Даже когда наших «народных избранников» по несколько раз позорно вышвыривают из Страсбурга, депутаты великодушно продолжают перечислять по 30-50 млн. евро, заявляя, что «мы не крохоборы». Действительно, подумаешь какие-то жалкие десятки миллионов из карманов налогоплательщиков за право отовариваться в европейских шопах «лучшим людям страны». Ну, а о расходах на самих «избранников народа» без слёз и не вспомнишь. Положили они сами себе, за непосильные труды, по целому министерскому окладу, плюс немереную кучу услуг и привилегий за государственный счёт, элитную медицину, оплачиваемый отдых в «законный отпуск», перелёты бизнес-класса и прочие оплаченные поездки себе и членам семьи. Да ещё оплата команды помощников и советников. Не буду пересказывать гуляющие утверждения, о «тарифах» за депутатские услуги, вероятно, это просто наветы. Им, думается, и так хватает, куда уж больше! Вот вам и сравнение с правом покупок в спецсекции ГУМ,а пары финских сапог и банки югославской тушёнки, за свои кровные советские рубли, советскими депутатами. Не бедствуют и те, кто не проходит в новый состав Госдумы, живут не в нищете: депутатские пенсии намного выше среднего уровня зарплат в стране, да и льгот куча сохраняется.
Насмотрелся и на саму «работу» думцев, когда по необходимости пришлось столкнуться с ними по делам. Связаться с оными можно только через помощников. В ответ слышал: на семинаре в Лозанне (было и в Цюрихе), потом какая-то делегатская поездка в Англию. Обещают: вот-вот приедет. Приехал… Сразу оказался в «своём округе», потом в отпуск. Так и не словил. Да не однажды такие погони приключились, и всё с одинаковым результатом. И с избирателями «избранники» не спешат встречаться, разве только в выборный цикл, где обещания льются как из рога изобилия. Потом – долгий и «глубокий» отдых после избирательных тягот, затем…, см. выше. «Ведут приём», как правило, помощники; просителей много, результатов – кот наплакал.
Выросло уже целое поколение россиян, живущих при новой представительской системе, состоящей из «муниципальной» и «государственной» власти на западный манер. Но наши соотечественники так и не привыкли к тому, что в стране «две власти»: центральная и местная, совсем независимые друг от друга, как в Европе. Это там издревле города получали «вольности», жили по своим уставам отдельно от королей, герцогов и прочих лендграфов, практически от них не зависели. Разделение властей для них дело привычное и естественное. Когда их страны и города завоёвывали другие короли и герцоги, выходили нарядные радостно встречать новых правителей. Волновало их только то, чтобы сохранились их «муниципальные вольности»: но все они там из одной пробирки, поэтому ничего не менялось. Для Европы всегда было непостижимым азиатским варварством русских, когда при нападении внешнего врага, под княжеские и царские знамёна становился весь народ, от мало до велика, от дворян до крепостных крестьян, и яростно защищал свою землю и своих «эксплуататоров». Мы из разных миров: для россиян есть одна, единая власть, сверху до низу, по другому мы не понимаем. Да и сейчас, реально, от местной управы, до Госдумы, у нас единая власть, несмотря на «демократический декор» «разделения властей» – так мы живём и по другому не будет, это неоспоримый исторический факт.
Думается, после восстановления в стране полного народовластия, система представительствования вернётся к своим историческим традициям: Советам-Соборам, с низу до верху.
Ну, а сейчас, что вы? – Держитесь. Хорошего вам настроения. Не забывайте о своём священном долге:
Все на выборы!
