Каждый интеллигентный человек ненавидит цензуру. Таков корпоративный кодекс российской интеллигенции. Я не имею отношения ни к творческой тусовке, ни к этому самому культурному коду, и потому на мой посторонний взгляд мне ненависть к цензуре кажется досадным недомыслием. Переходящим, уж извините, в чёрную неблагодарность. Интеллигенция вообще неблагодарна. Её как сословие создала государственная власть, причём дважды создала – при Петре I и при Сталине – а она вместо служения Отечеству и сотрудничества с властью начала эту власть подтачивать и расшатывать. В чём и преуспела – тоже дважды: в 17-м и в 91-м. Так что ожидать от интеллигентов благодарности вообще трудно, но вот для цензуры я бы сделала исключение, поблагодарила бы. Сколько культовых авторов только ей и обязаны своей прижизненной и посмертной славой! Любая стычка с цензурой – да это же дармовой пиар самой высокой пробы. Вообразите, что Бродский писал стихи о пятилетке и даже попал бы в «Родную речь» - кто бы о нём сегодня вспомнил? Что в Советском Союзе мало хороших поэтов было? Очень даже много. Ну, пристроился бы он в затылок длинного ряда за своим кусочком курицы-славы, может, и не достоялся бы, а цензура тут как тут: выделила, сделала страдальцем – любимым персонажем русской сердобольной души. Или такое вообразите: приснопамятный «Доктор Живаго» был бы опубликован в установленном порядке и включён в список для внеклассного чтения. Как вы думаете, многие бы его нынче помнили и знали? Правильно думаете.
Сегодня о цензуре снова заговорили: нужна? не нужна? Граждане требуют положить конец и дать окорот непристойностям в телевизоре и в сети, интеллигенты волнуются и по обыкновению ждут подвохов власти, кто-то уже увидел очередное наступление на свободу слова. Так вот нужна ли цензура?
Мне думается вот что. Нужна не цензура - нужна политика. Политика (в исконном, аристотелевом смысле) – это и есть всесторонее управление жизнью. Цензура – лишь часть целого. А целое – это всестороннее управление духовной жизнью общества: медиа, литературой, искусством, шоу-бизнесом. На этом месте поднимается вой до небес. «Это мы уже проходили! Это когда тупые, мерзкие, безграмотные, некомпетентные чиновники запрещают и удушают, бесцеремонно указывают творцу, не понимая в творчестве ни аза!»
Ну, начать с того, что указания на какой-то неудачный опыт в любой области – это ещё не повод для отмены соответствующей деятельности. Это повод к её улучшению. Если вас плохо лечили в поликлинике или подсунули чёрствую булку в булочной – это ведь не повод ликвидировать поликлиники и булочные как класс.
«Безграмотные-некомпетентные» говорите? Верно: нужны грамотные и знающие. А разве есть такая область деятельности, где не нужны грамотные и подготовленные, а предпочтительны неумехи? Я такой отрасли деятельности не знаю. Всё на свете нужно делать с умом и всем на свете нужно управлять с умом: от свинофермы до театра. Театр – не свиноферма, это совсем другое дело? Принципиально, говорите, другое? Даже сравнивать нельзя? Совершенно с вами согласна: другое. Всякое дело – другое. У каждого - своя специфика, и каждое дело знать надо. А не знаешь – непременно сядешь в галошу, если возьмёшься управлять. Кто спорит: ротой солдат надо руководить одним образом, бригадой строителей – другим, научным коллективом – совсем по-другому, но это не отменяет самой необходимости руководства. Сам по себе растёт только лопух под забором. Отдельный жанр – управлять людьми, которые тебе административно не подчинены и в силу этого ты не можешь им попросту скомандовать; и это тоже вполне решаемая проблема.
А вот что объединяет все виды деятельности – от свинофермы до космических разработок, так это необходимость заниматься своими делами, держать их под неусыпным наблюдением. То есть не выпускать дела из рук ни на минуту. Иначе ими займётся кто-нибудь другой, и займётся в своих интересах. А в чьих же ещё – в твоих что ли? Произойдёт то, что в менеджменте называют перехватом управления – самое рядовое явление. И дело будет постепенно, а иногда и не очень постепенно уходить из рук и становиться не твоим делом. При определённом мастерстве перехвата всё иногда происходит малозаметно; замечается, когда уж поздно пить боржом.
В Советском Союзе духовной жизнью общества старались руководить, направлять её в нужную сторону. Литература, искусство, СМИ – считалось – имеют целью коммунистическое воспитание трудящихся. Ну а, как учил Ленин, «Коммунистом стать можно лишь тогда, когда обогатишь свою память знанием всех тех богатств, которые выработало человечество». Т.е., попросту говоря, трудящихся тянули вверх, в сторону цивилизации, от натуры – к культуре. Такая была главная цель, а вовсе не промывка мозгов, как многие полагают сегодня. Недаром в голодные двадцатые годы строились дома культуры, в чём отметились советские конструктивисты.
Иногда руководить духовной жизнью общества получалось хорошо, иногда коряво и по-дурацки, но общий подход был верный: всеми сторонами жизни старались руководить. Цензура, которая в большинстве сегодняшних голов ассоциируется с дурацкими запретами и гонениями талантов, была лишь частью общего руководства культурным процессом. И успехи впечатляли. Об успехах как-то в пылу борьбы с тоталитарным прошлым напрочь позабыли.
Я не хочу говорить о том, чем лично не занималась, напомню о том, что знаю лично – о художественном переводе. Я по давней профессии переводчик, занималась художественным переводом довольно долго. Так вот в СССР была создана единственная в мире школа художественного перевода. Больше такого не было и нет нигде (отчасти нечто подобное есть в Болгарии; вероятно, по нашему примеру). В других странах к переводу художественной литературы подходят примерно как к переводу наставления по ремонту лифтов: понятно, и ладно. Как-то почитав Чехова по-итальянски, я долго изумлялась, что его кто-то там читает (впрочем, немногие). Я бы ни за что не стала читать такую косноязычную банальную муру, полную фактических ошибок, которую являет собой перевод.
А откуда взялась советская школа художественного перевода? Возникла она чисто административно-командным способом. М. Горький дал поручение К. Чуковскому составить инструкцию для оценки переводов для «Всемирной литературы» (потом эта работа легла в основу книги Чуковского «Высокое искусство»). Тот выполнил задание – ну и пошло: подбирались кадры, распределялась работа. Художественный перевод как искусство мог возникнуть и расцвести только под гнётом тоталитаризма (или под отеческой дланью государства – это уж как кому больше нравится). Это искусство закономерно деградировало в условиях свободы и демократии.
То же самое с детской литературой. В других странах нет и не было такой детской литературы, которая была в СССР. Были отдельные авторы, но целостного явления, когда лучшие авторы пишут для детей, «как для взрослых, но только лучше» - такого не было. Я, помнится, безумно удивлялась скудости детской литературы за рубежом, когда искала, что бы такое перевести на русский. (Я тогда сотрудничала с издательством «Детская литература»). Просто пустыня какая-то. Потом поняла: наша детская литература – была создана. Искусственно. В решающей степени С. Я. Маршаком, гениальным детским писателем и переводчиком: он намечал пути, искал таланты, подбирал кадры. Подбирать и воспитывать кадры – это главнейшая составляющая любого руководства. «Держать и не пущать» - это лишь малая часть этой огромной работы, и не самая главная, хотя, возможно, и самая заметная.
Когда-то Ключевский записал в дневнике: «Борьба русского самодержавия с русской интеллигенцией – борьба блудливого старика со своими выб…ками, который умел их народить, но не умел воспитать». Это верно: воспитать интеллигенцию нашему государству не удалось. Недаром ещё Чехов в часто цитируемом фрагменте называл нашу интеллигенцию «невоспитанной».
Государству воспитать интеллигенцию не удалось, а вот нашим американским друзьям перехватить управление культурной жизнью общества – очень даже удалось. С помощью элементарной двухходовки.
Опираясь на исконную западническую фронду интеллигенции было объявлено: всякое отклонение от необузданной свободы слова – это преступление против человечества. Западническая фронда советской интеллигенции всегда жила в сцепке с подростковым сознанием: подросток тоже рвётся жить своим умом, но на средства родителей. Так произошла расчистка площадки. А шагом вторым была пропаганда уже не советская, а антисоветская (далее антироссийская) на свободной территории силами тех же «подростков», враз лишившихся казённого прокорма.
Самое обидное, что тут не было ничего необычного, удивительного, даже коварного – и то не было. Рутинный перехват управления объектом.
Сегодня духовная жизнь общества не контролируется и не управляется государством – она, выражаясь деловым жаргоном, находится под внешним управлением. Как при процедуре банкротства. Такое положение велено считать правильным, чрезвычайно демократичным и прогрессивным. В результате на казённые деньги появляются не только эстетические уродства, но и «исторические» фильмы, которые внушают презрительное отвращение к отечественной истории и её деятелям. Буквально всё, что было в СССР, объявляется гадким, лживым, жестоким, несправедливым. Все говорят об одном и том же: хоть «стиляги», хоть вынырнувшие из Леты «знатоки». Это ли не управление? Это ли не цензура? Ещё какая цензура – очень даже строгая.
Это мне мерещится? Есть просто свобода слова? А вот попробуйте сделать военный фильм с положительными энкаведешниками. Чтобы они не выбивали показания, не губили невинных, даже не организовывали заградотряды, а просто шли и гибли за Отечество «в белоснежных полях под Москвой». Такого не было в жизни? Отчего же? В жизни всякое было, жизнь вообще очень многогранна и многообразна. Например, Тулу, откуда наша семья, в решающей степени отстояли те, кого тогда называли «воинами-чекистами» – 69-я бригада внутренних войск НКВД. Но – тс-с-с-с! Говорить об этом неполиткорректно. Отбор фактов – вот это и есть управление. И оно ведётся весьма неуклонно.
Сейчас задача состоит в том, чтобы снова перехватить управление своими же собственными делами. Всё остальное – производное от первого. Остальное – детали.
Если это удастся сделать, то уже не составит проблемы осуществить мечту учителей, родителей и вообще простых людей – запретить разврат и матюки на экране, прекратить подробную демонстрацию жизни дна. Всё это делается ради создания того самого управляемого хаоса в головах людей. Сцены милующихся, рыдающих или ссорящихся уродов - всё это имеет целью исподволь внушать: «А чё, нормально, вот так и нужно жить». Если бы государство имело в руках управление культурой – этого бы не было, просто не было – и точка.
Говорите, есть интернет, великий и ужасный, в котором «всё дозволено»? Что касается интернета, то мне кажется, принесла бы пользу такая незатейливая мера: ликвидация анонимности «писателей». Читать – пожалуйста, а захочешь написать – открой личико. Хотя бы ФИО, а лучше бы – образование, место работы, род занятий, краткий послужной список – ну, всё то, что обычно сообщается об авторе. Всё это должно быть в доступности в сети. Врать будут? Будут, конечно, но с меньшим энтузиазмом, чем брешут сегодня. Сегодня интернет живо напоминает улицу в нашем посёлке, когда я иду по ней со своим здоровенным овчаром Волчком. Из-под каждого забора звонкоголосо самовыражается какая-нибудь моська, не рискуя не только быть съеденной, но даже и узнанной.
Но всё это детали, которые можно решить в рабочем порядке. Но только тогда, когда управление снова окажется в руках государства.
Вообще, бороться всегда надо не против, а за. И цели надо стараться ставить не отрицательные (не допустить чего-то), а положительные: достичь того-то и того-то. Это общеуправленческий принцип. А может быть, и общежизненный. Если при нормальном течении жизни, когда нет ни войны, ни кризиса, управляющему приходится с чем-то бороться и особенно кого-то наказывать – это свидетельствует о том, что он запустил свои дела, плохо за ними смотрел и вовремя не принял нужных мер – положительного характера. Он плохо воспитал своих сотрудников – в широком смысле слова. Разумеется, если дело идёт о войне, кризисе, перехвате управления – там всегда требуются более брутальные меры, но при равнинном течении жизни борьба, наказания, запреты – всегда признак дурного менеджмента. Дурному управлению противостоит управление хорошее, а вовсе не отсутствие управления, как нас учит либеральная тусовка, за которой, не слишком таясь, маячат американские управленцы. Сегодня рулят они.
