Александр ПРОХАНОВ. Павел Анатольевич, думаю, ситуация с Крымом, о которой все сейчас говорят, и проще, и бесконечно сложнее, чем звучит в рассуждениях аналитиков. Потому что результат присоединения Крыма к России — это не дело рук политтехнологов, военных, стратегов. Это чудо божественное. Крымский опыт подтверждает формулу: русская история без категории чуда бессмысленна и необъяснима.
В результате крымской эпопеи в русском народе выделилась огромная национальная энергия, поднялся могучий национальный вихрь. Этот вихрь, эта избыточная энергия — могут ли быть реализованы в творчестве, в искусстве? Почувствует ли сегодняшний русский художник поразительный шанс, чтобы создать шедевр? Возникнет ли в недрах этого вихря, например, современное "Прощание славянки"? Найдётся ли художник, равный Дейнеке, который написал божественную картину-эпопею: мощнейшую атаку черноморцев, крымцев на немецкую рать?
Павел ПОЖИГАЙЛО. Александр Андреевич, я считаю отношение Бога и Адама моделью сотворчества. Именно эту модель Пётр Столыпин некогда применил в своих реформах, и они дали поразительный результат. Русский человек откликается, когда ему предлагают сотворчество. Вы правильно сказали, что Крым — некий Божий промысел. Господь предложил нам это сотворчество.
Посмотрите на лица крымчан. Поразительно чистые лица, открытые глаза. Полтора миллиона человек, которые говорят: "Возвращаемся домой". У меня даже возникло опасение: не дай Бог, наши некоторые стереотипы придут в Крым! А нам бы воспринять эту чистоту, нам бы опереться на неё. Господь не только Крым нам дал, а ещё и людей, которые там живут. Если мы сможем распознать эту благодать, почувствовать и принять, то это творчество, конечно, появится.
Если внутреннее творчество человека или его мысль имеет некую божественную высоту, то такое творчество в конечном итоге рождает Достоевского. Именно такое творчество рождает Ильина или позднего Бердяева. Именно такое творчество рождает в конечном итоге Врубеля и Левитана. Всё зависит от того — мы будем это делать с позиции наших человеческих "талантов", некоего привычного стереотипа, что, мол, человек всё может. Или уловим тот промысел божественный, на котором художник, если он его почувствует, найдёт в этом опору и сможет создать художественное произведение или картину, соответствующие этому духу.
Есть большой соблазн начать внешнее тиражирование нашего успеха, позабыв про формулу Достоевского, что все победы и все поражения — в сердце человеческом. Крым дал нам некое соотношение, некий эталон, идеал и людей этих потрясающих. Мы сбережём это, поймём? Смогут наши творцы уловить этот лучик?
Почему сегодня не сочиняют произведений достойных? Потому что всё идёт или из разума, или от конъюнктуры.
Утром слушал Первый концерт Чайковского. Невозможно такую музыку сочинить просто умом. Это даётся свыше.
Вскоре поеду в Чечню. Мы вместе с Рамзаном Кадыровым хотим ребят наградить, которые участвовали в сводном детском хоре на церемонии закрытия Олимпийских игр в Сочи. Как директор "Всероссийского хорового общества" я занимался этим проектом. Ведь это тоже чудо: собрался тысячный хор, идея которого была буквально вымолена. И материализовалась! Казалось бы, что там хор?
Но произошёл "взрыв". И вот дети разъехались по регионам — и огромное количество писем идёт нам со всей России. Для детей это — огромное событие в жизни. Они почувствовали страну, друг друга, они сплотились. Произошло что-то, что вне человеческого разума, вне рациональной логики. Этого не может понять Запад: он пытается всё уложить в рациональные, логические смыслы.
А у русских всегда была иррациональная, этическая, пассионарная энергия. Когда она опиралась на веру, на благодать и Святой Дух, тогда русский человек выходил в своём творчестве за грань человеческого понимания.
Возьмите "Бесов" или "Братьев Карамазовых". Достоевский знал, что будет через сто лет! Инквизитор… Он до сих пор существует. Если инквизитор будет говорить, то и мы вслед за ним будем говорить, что можем написать песню, картину — что угодно. Гуманисты утверждают, что человек — высшая ценность. Вот о чём говорил инквизитор, о чём говорил Достоевский, и о чём говорили строители Вавилонской башни. Когда человек — высшая ценность, я — бог. С этого начинается падение. И тогда у человека творчество основано не на божественной благодати, а на подшёптывании лукавого. Первое название дьявола – Нахаш – на арамейском языке. Нахаш — это шипящий.
Что это значит? Был звук рая. И задача змея была — заглушить его. То есть Ева не знала этого звука, это — как белый шум. Белый шум заглушил голос рая и позволил змею нашептать в ухо Еве то, что она услышала.
Для того, чтобы воссоздать естественное, органическое соединение с Творцом и, соответственно, с сотворчеством, адекватное божественному замыслу, которое мы и хотим видеть в наших художниках и писателях, нужно заглушить голос змея. А он сегодня льётся из всех радио, из всех наушников — отовсюду. Он глушит человеческое сознание.
Да, квант энергии высвободился. А что с ним будет? Важно поведение человека, личность. Личность, именно как тварь Божья, та, которая творит и наделена этим самым творчеством, которая живёт в сотворчестве с высшим замыслом, с Богом. Она и может творить великие произведения.
Александр ПРОХАНОВ. Крымские события вызвали в русском народе вспышку. Любви, радости, обожания и веры. Все называют эту крымскую эпопею чудодейственной, нечаянной радостью, нежданным счастьем. Но у либералов крымская эпопея вызвала такой же могучий квант тьмы, негодования, ненависти. Они изливают потоки русофобии. Макаревич ставит крест на русском народе, говоря, что народ больше ничто не спасёт. Быков брызжет своей бычьей слюной.
Вы говорите о музыке, вам это близко. А у Макаревича все эти десятилетия в душе звучала музыка Мёртвого моря, что изливалась, быть может, из раковины, которую он подобрал на берегу этого моря. Теперь вдруг в гармоничную музыку Мёртвого моря влилась музыка Байкала, сломала ему эту гармонию. И начинает плескать другая мелодия: "Бродяга Байкал переехал" или "Тёмное море — священный Байкал". Это ломает всю их выстроенную мистическую культуру. Я убеждён, что в среде либеральных художников, поэтов возникнет тёмное искусство — искусство отрицания, нигилизма, искусство тьмы. Появятся карикатуры, какая-нибудь рапсодия русской смерти, быковские поэмы о русской никчёмности.
Как сделать, чтобы их культура была заменена нашей вспышкой? Ведь либеральная среда доминирует во многих сферах. Она в театрах, в музыкальных институтах, на кафедрах, в литературных премиях. А где сегодня русские философы, музыканты, русские художники, русские ясновидцы? Они есть, но их не видно. Почему? Что такого сделало Министерство культуры, к которому вы близки, что задавило русский фактор?
Павел ПОЖИГАЙЛО. Часто встречается комплекс неполноценности у русских людей: они до сих пор боятся громко заявлять свою позицию. Есть некое: "А что подумает Европа? Что скажет Швыдкой или кто-то ещё из либералов?" От этого комплекса надо избавляться.
Первым нас призвал избавился Путин, и это продемонстрировала его мюнхенская речь. Для людей сведущих было понятно: дорога на Запад закончилась. Начался путь домой. Произошло возвращение блудного сына — России. С этого момента Путин начал строительство своей великой России. Потому на него так ополчились наши либералы и Запад. Они-то это тоже поняли!
Вот меня спросили: если бы вы были министром культуры — ваши первые действия? Я сказал: ограничил бы изучение английского языка. Поднялась истерия! Би-Би-Си, "Свобода" начали травлю. Статьи в духе "Пожигайло запустил ракету в английский язык". (Я закончил ракетное училище, отсюда и ассоциации).
Согласитесь, когда английский язык в школе — 6 часов в неделю, детей лишают возможности изучать другие предметы, которые им реально нужны для их жизни в России. А я считаю, что 2 часа английского языка в неделю, начиная изучение с пятого класса, как было в советской школе, вполне достаточно.
Второе — я бы творчество Некрасова, Тургенева и Салтыкова-Щедрина не абсолютизировал. Если сегодня их опять идеализировать, мы разрушим страну. Утверждение Салтыкова-Щедрина: народ чист, вся власть плоха — и разрушило страну в 1917 году. Не вся власть плоха. И не весь народ чист. Оценки должны быть объективными.
Нужно более глубоко изучать Достоевского, Гоголя, Пушкина. Надо акцентировать внимание не на плохом, а на хорошем.
Идёт, с моей точки зрения, даже не человеческая системная, а просто дьявольская борьба за уничтожение России, уничтожение духа. А культура, безусловно, это форпост.
Будь возможность — я бы закрыл все театры лет на сорок — как Моисей водил народ 40 лет по пустыне. 99% театров сегодня работают на разрушение человека.
Удивительно, что на внешних рубежах мы работаем абсолютно как Третий Рим, а внутри раболепствуем перед шейлоками и инквизиторами, которые сегодня полностью захватили культурное пространство, включая средства массовой информации.
Сейчас и министр культуры Владимир Мединский, и его заместители, и Общественный совет, и Комиссия Общественной палаты по культуре и сохранению историко-культурного наследия, председателем которой я являюсь — люди с единой ментальностью, с единым устремлением. Команда хорошая. Очень важно, что мы перехватили инициативу. Мединский прав: пусть цветы все растут, но поливать мы будем только те, что полезны. Надо сейчас зёрна от плевел отделить. Необходимо определить ценности. Человек, семья, народ — это одна ценность. Вторая ценность — это государство, цивилизация. С моей точки зрения, именно культура имеет отношение к слову "семья", потому почти 90% ударов либералов так или иначе направлены на семью. Ювенальная юстиция, однополые браки, вся эта свобода, театры их пошлые, книги, разврат, совращение, эгоизм, тщеславие… То есть развивалось всё, что делает человека неспособным жить в окружении других людей, что превращает его в животное.
А семья — это мама и папа, дети. Если семья есть, то есть народ, если есть народ, то есть государство.
Задача сейчас — провести ревизию того наследия в культуре, которое оставили известные лица. Считаю, что культура должна встать над образованием. По-моему, министр обороны и министр культуры — равновеликие фигуры, всё остальное — министры экономики и так далее — вторично.
Необходимо поднять культуру над образованием и уж точно — над спортом. Потому что спорт мантрой стал. Идеал — это спортсмен. Опасность в этом есть — уход в некий культ тела. Как только человек начинает качаться перед зеркалом, то тело становится приоритетом. Конечно, человек должен быть подтянут, уметь стрелять и бегать, но это не главное.
И ещё серьёзнейший вопрос — богословское обоснование политико-экономической модели России. В 1991 году продолжилась Февральская революция, которая имеет перманентное состояние. Большевики купировали этот страшный процесс. Иосиф Виссарионович позднее убрал жрецов, которые зачистили Иванов Карамазовых и, в какой-то степени, таких старцев, как Ферапонт. Потому что и интеллигенция, и часть церкви к тому моменту пребывали уже в едином атеистическом мироощущении. А царь, который, как и Христос, пошёл на крест, своей жертвой искупительной дал нам шанс — шанс на Третий Рим.
В 1991 году России навязали либеральную модель экономического устройства. Либералов сегодня укрепляет то, что экономика у нас либеральная по сути своей. И у них есть почва: это частная собственность, рынок, ростовщичество, демократия, свободы… Нужны невероятные усилия для того, чтобы победить в идеологии, когда она зиждется на абсолютно чуждой политико-экономической системе.
Александр ПРОХАНОВ. Эта капиталистическая система, с одной стороны, порождает чудовищный ростовщический капитал, а с другой — постепенно рождает национальный русский капитал. Может быть, отчасти нынешние перемены происходят от того, что у русских людей появляется капитал. И они не абсолютно беззащитны перед лицом золотого тельца.
Мне кажется, что в русских предпринимателях происходит понимание того, что их национальная миссия состоит не только в сколачивании денег и выстраивании своего бизнеса. И даже не в том, чтобы часть от доходов жертвовать на церковь. Они начинают инвестировать в русское сознание, в том числе и в русскую культуру, и в русскую проповедь, и в русскую прессу. Хотя происходит всё очень медленно, это серьёзный и добрый знак.
Сбывается пророчество, что либерализм неизбежно переходит в фашизм. Либеральный фашизм — абсолютная свобода и абсолютная вседозволенность. Это порождает сверхчеловека, порождает тотальное неравенство. Порождает такую чудовищную личность, которая всю свободу приватизирует, остальным оставляет рабство.
Сегодня Украина демонстрирует это. Либеральные тенденции на Украине вдруг проявились в фашизации Украины, и тема фашизма возникла наряду с темой либерализма. Мы до сих пор сражаемся с либерализмом. В нашем диалоге присутствует слово "либерал" как отрицательное понятие. Либерал трансформируется — в чудовище, в беса, в исчадие ада, в князя Тьмы. Он формирует личность, которая аккумулирует в себе ад, адский принцип, то есть фашизм.
А люди с Украины, обездоленные, изгнанные, преследуемые, у которых есть небольшие сайты, свои коммуникации, своя сеть антифашистская, антилиберальная, антимайдановская, не могут найти денег на работу этих сайтов.
Как добиться, чтобы русский предприниматель понял эту мощную метафизику превращения либерала в фашиста и выделял средства на борьбу с фашизмом через культуру, через СМИ, через пропаганду контридеала?
Павел ПОЖИГАЙЛО. Либерализм и фашизм сходятся в абсолютном атеизме: они на пьедестал Бога ставят человека или сверхчеловека. Источник этого — протестантская культура. В протестантстве человек успеха — богоизбранный человек. Отсюда неминуемо социальное расслоение, разделение на классы, на разряды. И возникает та страшная политическая парадигма, о которой говорил и Иоанн Кронштадтский, когда общество и церковь делятся на разряды.
Это и происходит в современном капиталистическом обществе. Есть каста успешных людей — и все остальные. Тот же самый фашизм, только без концлагерей. Ему легко двигаться в сторону фашизма, потому что идеология одна и та же — исключительность людей определённого уровня, толка — богатых или по национальности — перед всеми остальными. В этом есть апокалиптические признаки: В апокалипсисе говорится о разделении на разряды.
Что касается предпринимателя. Допустим, я 10% из того, что зарабатываю, на себя трачу, а 90% — на других, как подсказывает сердце. Потому что, если встал на путь веры, на путь приоритетов другой жизни, иначе ты жить не можешь: совершенно иная система координат, оценки, отношение к детям, к семье, к вере, к Отечеству — ко всему. Очень понятная, очень чёткая, очень радостная, потому что смерти нет. У меня нет границ смерти в этой жизни, она стёрта. Будет лишь какой-то переход. Жить с этим сознанием радостно, легко, понятно. И ограничения, которые казались когда-то лишениями, сейчас являются абсолютной радостью: и пост, и молитвы, благодати — всё.
В этом мироощущении есть противоречие, которое всё время чувствуешь — это задача зарабатывать деньги. Потому что сам механизм заработка — шейлоковский. Это эксплуатация, прибавочная стоимость, частная собственность, некая выгода, жульничество.
Конечно, есть свои ограничения. Я не могу заниматься казино или даже какими-то биржевыми вещами, там, где есть обман. Но 70% успешного бизнеса основано именно на этом виде деятельности. И ты со своими нравственными принципами — в неравной конкуренции с теми, у кого этих ограничений нет.
Поэтому самыми успешными будут люди типа Абрамовича, у которых нет никаких самозапретов. И в свободной рыночной экономике русский человек проиграет. Да он не торговец по сути своей! Что-то зарабатывает, ему хватает. А почему больше-то не надо? А он в другую жизнь верит.
И что происходит в этой системе координат? Формируются большие капиталы. Немногочисленные русские олигархи в 90-х что-то нахватали, но со временем всё равно проседают, они все вымрут, как мамонты. Ведь глобальные деньги работают неумолимо, и они не в наших руках.
Вот случай из жизни: в Лондоне 90-х годов сидели два неприметных человека и обсуждали интересные вещи. Один говорит: "Надо 300 миллиардов долларов из Аргентины вывести в Европу". Собеседник: "Ты что, там будет переворот". "Да. Но давайте сделаем так, 150 в Бразилию, пусть они там поварятся, а потом всё уберём в Европу". Дальше нажимается кнопка в компьютере, пошло движение денег. Представляете процессы?
А кто на этих деньгах сидит? И что сегодня в России происходит? Я пошёл в банк занимать деньги под проценты, и из меня вытянули всю прибыль. Потому никакого русского предпринимателя в ближайшей перспективе не появится. Либо нужен опять приход большевиков, всё национализировать, зачищать, потом опять, как Столыпин — с нуля — создавать систему, которая будет очень бережно финансировать искорки талантов.
Столыпин сказал, что есть одно непременное условие успеха наших реформ. Все они захлебнутся и будут неуспешны, если мы допустим ростовщический капитал к первичному распределению земли и собственности. Главная наша задача — сделать такие законы, чтобы он там не появился. А в 90-е годы всё было скуплено на западные деньги. Сегодня мы это расхлёбываем.
Александр ПРОХАНОВ. А какую модель вы исповедуете?
Павел ПОЖИГАЙЛО. В последние годы я призываю внимательно изучать советский опыт. Вот, наш Фонд выпустил двухтомник постановлений начала 30-х годов. Это документы! Давайте не будем заниматься домыслами и оценками, не зная фактов. Голодомор? Да, плохо. Но вот документы 1932 года. Сталин говорит: через десять лет будет война, и нам нужно двести предприятий построить с нуля. Он сказал: промышленность надо перенести за Урал и на Урал. Совещание Политбюро. О чём речь? Нет денег, единственная возможность их получения — хлеб и культурные ценности.
Сталин был не прав, что началась война? Прав. Он был не прав, что двести предприятий нужны? А все двести заработали. Так в чём был не прав Сталин с точки зрения индустриализации?
Доклад Молотов делал, что будет в результате, если забрать хлеб у людей: может быть голод, умрёт от одного до трёх миллионов человек. Второй вариант — война, где будет потеряна страна. Планы Гитлера были известны. И вот выбор из двух ситуаций. Давайте мы сейчас без истерии посмотрим: у вас третий вариант был?
Молотов совершил "круг" по западным банкам — никто не дал денег. У нас производилось 34 марки стали, а чтобы тогда выпустить современный самолёт и танк, нужно было 76 марок. И Сталин понимал: если мы не сможем делать легированную сталь из 76-ти марок, у нас не будет достойного вооружения. Вот задачи стояли. И что в той ситуации делать?
Наш Фонд сейчас особое внимание уделяет русской литературе. Потому что русская литература — это русская философия. Нужно прочитать и осмыслить то, что было написано до 1917 года. Не понимая историософии, историю не поймёшь. Не понимая историософский замысел Третьего Рима, ошибёшься в оценке Сталина. И только о Гулаге будешь твердить.
Мне кажется, что 70 лет советской власти — Господом даны. Мы, как идиоты, этот период топчем, бьём, поганим, обливаем грязью. Но, друзья мои, в этом времени — философский камень. Смотрите: царь пошёл на плаху. Дальше брат брата убил — каиново преступление, страдание неминуемо. Да, было преступление. Но было и наказание, и искупление. А Достоевский говорил: тот, кто ругает наказание, льёт воду на мельницу преступления.
Давайте экономическую систему социализма — плановую экономику — и этические основы православия рядом поставим. При социализме есть очень важный момент, который имеет отношение к Священному Писанию. Деньги были выведены из жизни человека, они не являлись мотивацией труда! Христос выгоняет торговцев из Храма. Деньги трактуются как некое дьявольское порождение. А в советское время вводится фиксированная зарплата. И 99% людей работали за совесть. Мои папа и мама — инженеры. Папа — главный инженер производственного объединения, получал 160 рублей. А рабочий — 250 рублей. При этом, вроде бы, вопреки прагматической логике в вузы поступали, хотели иметь высшее образование.
Деньги не были мотивацией. Это принципиальный вопрос. Что это дало? Не было социального расслоения. Не было той самой основы деления людей на разряды, которое сегодня существует. Ведь мы сейчас пытаемся построить царство справедливости, опираясь на систему, которая генерирует несправедливость.
Кто-то задумывался о социализме не с точки зрения ГУЛАГов или хорошо/плохо? Серьёзное философское, историософское осмысление этого пространства с позиции Священного Писания есть?
Возможно, моя мысль утопична, но мне кажется, что этические основы социалистической системы экономического устройства Советского Союза абсолютно совпадают с этическими основами православного и во многом мусульманского мироощущений.
Александр ПРОХАНОВ. Страна-монастырь.
Павел ПОЖИГАЙЛО. Конечно! Промыслительно, что введённые сейчас против нас санкции начнут работать против рыночной экономики. И у нас есть хорошая возможность сегодня полностью пересмотреть свои приоритеты. Социализм — это экономическая модель, которая, как я уже отметил, соответствует православному и мусульманскому мироощущениям: работа за совесть, по таланту. Тебе Бог дал талант и твоя задача — этот талант реализовать.
Россия — многоликое государство, разноплановое: культуры, акценты, тембры, смешение этого всего. По существу Россия — это хор народов. Сегодня весь мир судорожно ищет модель государственного устройства. Россия ныне — в авангарде.
Если на эту тему просто даже начнём говорить, вокруг себя соберём огромное количество сторонников.
Александр ПРОХАНОВ. Молодым человеком я увлекался собиранием народных песен. Я совершал рейды в Заонежье, на север, под Каргополь, на Смоленщину… Была пора, когда я знал сто песен, которых не было и в фольклорных справочниках: ни у Афанасьева, нигде. Я пел в народном хоре. Это уникальный и грандиозный мистический опыт. Русские песни — длинные, и за время хорового исполнения песни происходят два действа.
Первая часть исполнения песни — поющий хор превращается в братство. Происходит единение поющих песни людей. Возникает ощущение любви, согласия и гармонии всех, кто пришёл в удивительное просветление и обожание всего этого. И когда обожание достигается, когда возникает ощущение семьи, тут происходит внезапный взлёт, воспарение. Это коллективная, через песню, молитва к божеству. И ты летишь к небесам, где соприкасаешься с фаворским светом. Он проливается на тебя, и ты становишься сосудом этого света. Это необычайное счастье, потрясение грандиозное. Хоровое пение, которым вы вплотную занимаетесь — я предпочитаю именно народное, фольклорное, глубинное пение — это пение, связанное с добыванием фаворского света. По существу, пение в хоре — это метафора монастыря, метафора империи, когда соединяется несоединимое, сочетается несочетаемое. И в результате этого симфонического соединения возникает грандиозный эффект. Эффект, который недоступен одному, отдельно взятому, человеку.
Павел ПОЖИГАЙЛО. Метафора рая.
Александр ПРОХАНОВ. Метафора рая, потому что смысл русского существования — это обретение райских смыслов. Русские райские смыслы обретают и на дыбе, и у алтаря, и в семье над младенцем, и в хоровом пении. Поэтому — исполать вам.
