3 октября 1993 года отстранённый согласно Конституции от власти Президент Российской Федерации Б. Н. Ельцин фактически, при поддержке США, сохранивший за собой властные президентские полномочия начал расстреливать тех, кто выступил против нарушения основного Закона страны и против диктата США, ведущих Россию к полному краху. Убийство людей у Останкино, вокруг и внутри Дома Советов было заранее спланировано преступной кликой Б. Н. Ельцина. Трагические события развивались следующим образом.
После взятия ненавистной мэрии, восставшие москвичи и приехавшие в Москву жители других городов России, засчитали на свой счёт вторую победу. Первой победой был путь от Октябрьской площади до Дома Советов со снятием осады последнего. Народ-победитель ещё не понимал, с кем имеет дело. Воспитанный в СССР он не знал, что демократы стреляют из пулемётов и автоматов в безоружных людей во всех уголках земного шара. В 1993 году они могли себе позволить такое удовольствие и у нас при наличии своего демократического правительства в России. Надо отметить, что не только представительная власть, но и все русские люди, кроме либерально настроенных, не имели ни то что часа, но и минуты в сутки на телевидении. Эта вопиющая несправедливость унижала, оскорбляла и возмущала всех думающих о родине людей. И восставшие всеми своими чистыми душами стремились донести правду до жителей страны. Поэтому они, будучи без оружия, были готовы добраться до телекамеры и обратиться к народу России. И когда А. В. Руцкой с трибуны Дома Советов призвал к штурму телестудии в Останкине, недостатка в добровольцах не было.
Пикетирование Останкинского телецентра началось ещё раньше, так как часть людей с Октябрьской площади всё-таки прошла к Останкино. Собравшиеся требовали удовлетворения законных прав, а именно: предоставление эфира народным депутатам, президенту, представителям Конституционного суда, то есть законной власти страны. В это время от Дома Советов в сторону Останкино отходили машины с людьми. Послали людей практически безоружных. Охрана Макашова имела меньше десяти автоматов. Эти автоматы офицеры охраны ни разу не применили. На призыв ехать в Останкино откликнулась в основном молодёжь. Было «похоже на семнадцатый год, - пишет А. Залесский, - как его изображают на картинах, - грузовики с вооружёнными рабочими. Только здесь на двух или трёх человек с автоматами полсотни безоружных юнцов. И так лихо, так радостно, по пути махая или грозя прохожим, мчались они через весь город на верную смерть». Ни одного баркашовца, то есть представителя организации РНЕ в Останкино не было. И. Иванов пишет о 18 вооружённых человек, ушедших на Останкино. То есть кроме офицеров охраны несколько единиц стрелкового оружия было у демонстрантов, которые, вероятно, отобрали его у омоновцев. По сравнению с вооружёнными, обученными спецназовцами, охранявшими Останкино и вооружением экипажей бронетранспортёров народ, пришедший к телевизионной студии, был безоружен. «Уже в первой половине дня 3 октября, когда Останкино ничего не угрожало, его охрана насчитывала не 15 и не 45 человек, как сообщала демпресса, а 107 человек, имевших 140 единиц огнестрельного оружия. К 17.45, когда возглавляемая А. М. Макашовым колонна машин со сторонниками парламента добралась до Останкино, телекомплекс охраняли более 300 человек, имевших на вооружении не менее 280 единиц огнестрельного оружия и шесть БТРов… К 19 часам охрана телекомплекса «Останкино» достигла почти 500 человек. На вооружении она имела «не менее 320 автоматов, пулемётов, снайперских винтовок, 130 пистолетов, 12 гранатомётов, в том числе и ручной противотанковый гранатомёт РПГ-7, при достаточном количестве боеприпасов», - пишет А. В. Островский. Им противостояло не более 300 почти безоружных сторонников парламента. К концу вечера 3 октября 1993 г. МВД РФ сосредоточило здесь не менее 26 бронетранспортёров и свыше 900 военнослужащих и работников милиции со штатным вооружением.
Кроме колонны машин под командованием А. Макашова в Останкино пешком отправилась колонна по призыву В. Анпилова. Кстати сказать, что, не смотря на простоватый внешний вид и не умение громко, вслух преподнести себя и свои мысли, Анпилов является широко образованным, всесторонне развитым, умным и мужественным человеком, любящим Россию.
На верхней эстакаде транспортной развязки Садового кольца и Калининского проспекта колонны встретились. «Грузовики, автобусы под Андреевскими и Красными флагами, - пишет В. И. Анпилов, - ждали нас… под мостом на Садовом кольце. «Блокада прорвана, - кричали нам с грузовиков. – Мэрия взята! Вперёд, на Останкино!» Даже если бы я скончался в тот момент… опьянённый радостью первой победы, народ не заметил бы этого. Не спрашивая позволения, десятки дружеских рук подняли меня и я, песчинка народного восстания, полетел в кузов грузовика. Упал на колени Ильи Константинова. «Витя! - кричал Илья, пытаясь обнять меня в давке кузова переполненного людьми. – Мы им вмазали! Ты бы видел, как они бежали! Ельцину – конец! Едем брать Останкино, Колонну ведёт Макашов!» Вёл к Останкино безоружную колонну и генерал Б. В. Тарасов.
У Останкино 3 октября находились не только защитники парламента, но и жители близлежащих домов, любопытные прохожие, журналисты и другие категории граждан. В то время Останкино в народе называли «империей лжи» и многие хотели видеть, как эта империя перейдёт в руки восставшего народа. Ведь не смотря на девятилетнее «промывание мозгов» большинство граждан ещё оставались советскими людьми, и никто не допускал возможности убийства собственным правительством своих граждан.
Сразу после расстрела людей все СМИ говорили о том, что из Останкино начали стрелять после того, как по телецентру выстрелили из гранатомёта. Но все участники тех событий, которые находились у телецентра, указывают, что первый выстрел прогремел из телецентра. Этим выстрелом был ранен один из телохранителей А. М. Макашова подполковник Н. Н. Крестинин. Более того, следствие пришло к заключению, что «выстрел внутрь здания через главный вход тандемной гранатой кумулятивного действия ПГ-7 ВР из гранатомёта, имевшегося у нападавших, не производился.
Но даже если бы производился, то не давал права лицам, находящимся в телецентре открывать огонь по людям, не совершавшим никаких действий, дающих право применения огнестрельного оружия. У правительства Ельцина нет никаких оснований, оправдывающих их преступные действия. Даже то, что грузовиком была выбита одна половина двойных входных дверей, не давало спецназовцам права убивать людей. Кстати, уместно упомянуть, что как установила комиссия, приказа на выдавливание дверей А. М. Макашов не отдавал. Не исключено, что данные действия являлись очередной провокацией.
Но А. М. Макашов вошёл в разбитый проём прямо на автоматы спецназовцев и потребовал микрофон и экран, но спецназовцы потребовали, чтобы А. М. Макашов и сопровождавшие его лица вышли из пролома на улицу. «Как только последний из нас вылез из помещения техцентра на улицу, - пишет И. Иванов, - раздался первый выстрел», а затем по собравшимся у техцентра был открыт ураганный огонь. В это время первая колонна, шедшая пешком, подошла к телецентру и тоже попала под ураганный огонь. Многие сразу упали замертво, другие залегли. Стонали раненые. Помочь им было невозможно из-за шквального огня. Стреляли и по раненым, и по людям, пытавшимся их вынести. «Огонь вёлся из автоматов и пулемётов в упор по толпе из здания техцентра (это был основной огонь на поражение). Стреляли прямо через стёкла из боковых окон второго этажа (с обеих сторон, где заканчивался дугообразный балкон) и с пролёта центральной лестницы. Перекрёстным автоматным огнём их поддержали вскоре сразу из четырёх точек с крыши телецентра (возможно стреляли не четверо, а трое перемещавшихся вдоль крыши автоматчиков)».
«То, что творилось у меня перед глазами, - вспоминает С. К. Григорьев, - я никогда не видел ни в страшном сне, ни в диком кино – и не дай мне Бог видеть и слышать такое ещё раз. Крики, стоны, ругань, бегущая толпа и летящие им в спину пули с жутким цоканьем и воем рикошета от мостовой и стен, со шлепком впивались в живое тело, обрывая крик и жизнь. Я стоял как вкопанный, не осознавая, что происходит. Вначале сквозь двойные окна 2-го этажа по людям начали стрелять трассирующими пулями автоматы. Практически тут же с противоположной стороны – с крыши дома 12 открыли огонь ручные пулемёты… затем трассирующие пули пулемётов дёрнулись вниз и защёлкали с визгом по брусчатке тротуара, а огонь автоматов возобновился». Людей расстреливали в буквальном смысле этого слова. «Освещение обоих зданий телецентра было выключено, - пишет В. И. Анпилов, - а улица, напротив, была ярко освещена уличными фонарями, и людей было видно как на ладони».
«Толпа, - вспоминает С. К. Григорьев, - бежала по проспекту Королёва врассыпную, прячась за фонарные столбы, деревья, машины, а вслед бегущим безоружным людям с двух сторон гремели выстрелы, беря по всем правилам боевого искусства под перекрёстный огонь освещённые яркими уличными фонарями беззащитные жертвы. Это была настоящая бойня».
Через 10-20 минут, когда первый шквал огня стих в левый угол здания АСК-3 полетели бутылки с бензином. Угол техцентра загорелся. Бензин, вероятно, сливали с грузовиков. Было это провокацией, сделанной для телевидения, или действительно у людей не было другого способа защитить себя от автоматчиков, стрелявших из левого угла здания трудно определить однозначно, но горящий угол здания показывали по телевидению неоднократно, вероятно, как доказательство того, что штурм здания имел место.
После первого расстрела Руцкой снова направил в Останкино дополнительные машины с людьми. Вероятно, он не представлял себе масштабов трагедии и считал, что у Останкино происходит нечто похожее на то, что происходило при штурме здания мэрии. Эти машины с запрыгнувшими в них при движении по городу подростками милиция пропускала через весь город до самого Останкина, где на них обрушивался такой шквал огня, что многие даже не успев выпрыгнуть, оставались убитыми лежать в кузовах грузовиков. Подходили и пешие колонны и тоже попадали под шквальный огонь. Надо очень ненавидеть свой народ, чтобы допустить его истребление для устрашения, потехи ради, ибо невозможно найти никакой разумной необходимости в бойне, устроенной ельцинской кликой в Останкино.
Восставший народ до последнего момента надеялся, что армия придёт к нему на помощь. Поэтому, когда на проспекте Королёва показалась колонна бронемашин и обстреляла дом № 19, из которого стреляли по людям, толпа облегчённо вздохнула. О том, как бронетранспортёры расстреляли нижние этажи техцентра, а потом, когда люди поверили, что это свои и вышли из укрытий расстреляли людей, имеется масса свидетельств очевидцев, например, В.В. Хатюшина, И. Иванова, В. И Анпилова и других. Вот одно из свидетельств: «Со стороны пруда выехал один из трёх БТРов. Отряд «Витязь» - будь он проклят во веки веков! С полсотни наших лежали на земле у трансформаторной будки рядом с ИТА. БТР подошёл и дал очередь по горящему крылу ИТА из крупнокалиберного пулемёта. «Наши!!!» - вскочили ребята у будки. И тогда башня БТРа развернулась к ним, и крупнокалиберный ударил в упор, разрывая людей на части».
Комиссия Т. А. Астраханкиной пишет, что БТРы дали несколько очередей над людьми, а затем начали стрелять по высотным домам. Но свидетель Н. Разов тоже подтверждает, что БТРы открыли по людям огонь на поражение. Не исключено, что БТРы вели огонь по зданию техцентра, близлежащим домам и людям, чтобы у правительства и СМИ были хоть какие-то основания говорить о вооружённом штурме телецентра «Останкино». Такое мнение имеют большинство свидетелей и исследователей. И. Иванов обращает внимание на то обстоятельство, «что при расстреле в упор здания техцентра АСК-3 из БТРа никто в здании не пострадал, а демонстрантов БТР «Витязя» сразу стал убивать десятками». Зачем это делалось, понять нетрудно, - пишет А. Островский. Поскольку «Останкино» никто не штурмовал, а ответная и кратковременная стрельба началась только около 21.00 и была непродолжительной, штурм необходимо было имитировать».
Понять не трудно, зачем стреляли по зданию техцентра. Трудно пережить расстрел людей. И убивали их в Останкино как бы ритуально, в назидание другим, чтобы впредь никому не было повадно покушаться на право либералов властвовать над телевидением, а через него над умами людей. И убить либералы хотели как можно больше людей, чтобы страх нагнать на века. Поэтому они начали охотиться за спрятавшимися людьми. А большинство людей укрылись в Дубовой роще. Её блокировала милиция и укрывшихся защитников России всю ночь расстреливали из автоматных гнёзд на крыше телецентра и из крупнокалиберных пулемётов БТРов. В эфире можно было слышать, как по рациям открытым текстом корректировали огонь. Машины скорой помощи пустили в Дубовую рощу только утром 4 октября. Помню рассказ одного жителя Подмосковья, как его под страхом смерти заставили возить трупы, после чего хотели убить, но он остался живым, так как был спасён одним из карателей. Машину не вернули.
В. В. Хатюшин пишет, что согласно сообщениям демократической прессы у Останкино было убито около 200 человек. Более 600 было ранено. У входа в здание АСК-3 стояли лужи крови размером в 2-3 квадратных метра. Сколько фактически было убито, никто не знает, а верить либеральной прессе, конечно, нельзя. Неизвестно сколько человек скончалось от ран, стало калеками. Но точно известно, что с другой, убивавшей стороны погибло два человека, и то их застрелили по ошибке свои. Вывод напрашивается сам собой. Никакого штурма телецентра не было, а имело место, заранее спланированное преступное массовое убийство лучших представителей народа.
Можно смириться со многими потерями. Но невозможно смириться с потерей прекрасных, лучших людей страны, вставших на защиту Родины даже без оружия и сложивших свои светлые головы за спасение всех нас сегодня живущих в России. Они ушли, но подвиг восставшего народа остался, и наша святая обязанность пронести его через века, передавая из поколения в поколение. И хочется верить, что их подвиг даст силы потомкам для освобождения от либерального ига. Никогда нельзя простить преступников, причастных к убийству людей 3 октября 1993 года у телецентра «Останкино». Врагов Отечества и Веры прощать нельзя. Так учит православие, так учит жизнь. И когда я смотрю на останкинскую телевышку, то не восторгаюсь творением советских архитекторов и строителей, создавших это красивейшее сооружение, а вспоминаю погибших. И радость Дня рождения 3 октября 1895 года великого русского поэта Сергея Александровича Есенина затмевается скорбью по всем погибшим в этот день защитникам России, родным душой, как и С. А. Есенин, каждому русскому человеку.
И сегодня, двадцать один год спустя, при наличии массы доказательств, народ не знает, что убийства людей в Останкино и Доме Советов являются заранее спланированными преступными акциями. Но двадцать лет назад вечером и ночью 3 октября защитники Дома Советов знали, что убиты сотни людей в Останкино. Знали, но не ушли, спасая свои жизни. Почему? Ведь и ночью и рано утром можно было свободно уйти, раствориться в предрассветном туманном полумраке. Думаю, они поднялись на такую духовную высоту, когда у человека появляется презрение к смерти.
Виктор Алексеевич Югин вспоминает, что «когда он подошёл к казачьей заставе (у Дома Советов - Л. М.) и поинтересовался, понимают ли они, что будут убиты первыми, то услышал поразивший его ответ: «Понимаем. Но перед нами поставлена задача – дать знать, когда противник пойдёт на штурм».
Мы все перед ними виновны, и не искупить нам эту вину никогда. А они свою вину искупили смертью. Они стояли сутками простуженные, голодные и холодные, искупая свою и нашу вину перед Родиной. Мне понятно настроение обречённых на смерть защитников Дома Советов, так как сам в то время испытывал подобное состояние, когда смерть в бою виделась избавлением от муки жить в порабощённой, униженной, становящейся чужой стране. И думаю, что если бы мне пришлось оказаться среди них, то остался бы с ними. Мы все чувствовали себя виновными в поражении, в глубине души даже жаждали расплаты, до конца не признаваясь себе в этом. Они хотели искупить свой позор и поэтому не ушли, не покинули позиций. Конечно, каждого не оставляла надежда, что помощь от армии придёт. Они верили в это до последнего часа. Верили они и в то, что не посмеет Б. Н. Ельцин стрелять в законную, избранную народом, верную Конституции власть и в защитников этой власти. Не знали они, советские люди, что за 9 лет правления Горбачёва и Ельцина в правительство пришли люди, готовые за власть и деньги предать родину и убить даже родную мать. Не знали они, что это правительство опиралось на не русские круги, люто ненавидящие Россию и русский народ.
В замечательном документальном фильме «Русская тайна», поставленном Вячеславом Тихоновым с ассистентом режиссёра Еленой Софроновой показаны события, происходившие у Останкино и Дома Советов. Текст читает Николай Бурляев. Свидетельства очевидцев, музыка, анализ событий – всё выполнено на самом высоком уровне. Талантливые, высочайшей культуры люди вложили свой ум и сердце в фильм. Он очень русский, без криков и истерик, и честный фильм. В нём мама погибшего сына, которую спросили: «Ваш сын ушёл защищать Дом Советов», ответила: «Не Дом Советов, а Россию». Он говорил матери: «Россия гибнет – мне ничего не надо…» Он не мог жить в ельцинской России, его душа не выдерживала либерального погрома, как не выдерживала душа С. А. Есенина, когда он поехал в США и, задыхаясь от духовной атмосферы Америки, кричал: «Домой, домой, домой». А. В. Руцкой – вице-президент Российской Федерации говорил в 1993 году: «У нас отсутствует самое главное – смысл жизни». И это верно. Большая часть общества, которая жила делами страны и ощущала себя частью огромной советской, русской цивилизации потеряла смысл жизни. Кроме того, в людях кипела благородная ярость, невмещающаяся в груди ненависть к предателям и их иностранным наставникам. Эта ненависть постоянно усиливалась. Например, после Первомайской демонстрации, когда ветеранам разрешили пройти 500 метров от Октябрьской площади до Крымского моста, а когда те пошли дальше ОМОН начал их избивать дубинками, щитами и ногами. Когда после расправы с демонстрантами демпресса сообщила о количестве травмированных демонстрантов и омоновцев она умолчала о типе полученных травм. У омоновцев в основном были травмированы пальцы ног от того, что били людей. Уже тогда появились убитые и раненые. При «плохой» советской власти, которую и в настоящее время либералы буквально каждый день лживыми мифами дискредитируют по телевидению, до Горбачёва не было ни дубинок, ни щитов, ни ОМОНа, натасканного на борьбу со своим народом. Из либеральной демократической власти так и выпирает её преступная сущность. И сопротивление народа этой власти Первого мая тоже надо отнести к достойным страницам русского сопротивления.
Весь сценарий сентября-октября 1993 г. был составлен кликой Ельцина так, чтобы представить защитников Дома Советов волчьей стаей, преступниками, которые сражаются с властью, якобы представляющей интересы народа. Либералы преступниками называли самых благородных и смелых людей, которых можно приобщать к лику святых. А рождаются святые в России, Белоруссии, Сербии, но не на Западе. Святые русские люди 3-4 октября решили стоять насмерть. Даже один предприниматель сказал корреспонденту перед штурмом: «Хочу чтобы Россия выжила. Мне наших людей жалко» («Литературная Россия». 28.01.94. № 4). По-моему, русские являются совестью и разумом человечества. Они, как Христос, в ХХ веке указали миру путь к спасению. А спасение человечества заключается только в русском коммунизме. Он формирует прекрасного человека. Западное либеральное гражданское общество движется в тупик, к смерти. Русский коммунизм ведёт человека к совершенству, прекрасной жизни в интеллектуальном здоровом обществе нравственно чистых и духовно богатых людей. Именно такие люди стояли за Россию у Дома Советов.
В доме рядом с Домом Советов жил Станислав Золотцев. В конце сентября он несколько дней и ночей провёл у стен здания или внутри его. И написал о защитниках: «Главное, что потрясло, поразило, невероятно радостно удивило среди увиденного там – лица. Да, именно лица людские, облики тех, кто постоянно находился в блокированном здании и в цепях вокруг него, - вот что сильнее всего запало в душу. И – наполнило её самой светлой надеждой, настолько светлой, что она вытеснила или, по крайней мере, оттеснила чёрные и горькие чувства и мысли, в обилии рождавшиеся ежедневно за этот год. Ибо давно уже не видел (и не помню, видел ли когда-нибудь вообще) столько сразу, столько одновременно и столько воедино лиц и мужественных, и одухотворённых, и исполненных особого, и доброго, и предельно сурового света. Да, это были лица людей уставших, даже измотанных, часто небритых, не очень «светски» одетых, с печатью бессонницы. Но прежде всего - с печатью несокрушимой веры в правоту своего дела, в правоту своей миссии защитника Дома Советов. Печать ощущения своего долга – долга гражданина России… Откуда же столько ясноглазых и чистых, ни «иглой», ни спиртным не протравленных лиц подростков и юношей?! – не всю нашу поросль, оказывается, сгубили идеологи и прорабы «нового мирового порядка»… Жёсткие, хмурые лица зрелых людей; быть может, последним в их судьбах отчаянным порывом охваченные лица фронтовиков… Не улыбайтесь иронически, но даже в лицах «белодомовских» буфетчиц глядя, я видел на них печать понимания того, что они не просто бутерброды здесь продают, - но служат более высокой миссии…
Это виделись лица людей, которые были готовы ко всему, даже и к самому страшному исходу того противостояния, к самому трагическому финалу защиты Дома Советов. Таким и стал этот финал.
Сегодня в средствах массовой информации эти люди именуются «нелюдями», «нечистью» и ещё хуже, а я говорю: стоило побывать среди них, увидеть их, чтобы понять, на чьей же стороне была духовная правота в том противостоянии… (газета «Литературная Россия». 15.10.93 № 37).
В ночь с 3-го на 4-е октября перед расстрелом люди на площади перед Домом Советов вели себя по-разному. Одни не могли уснуть и с тревогой ожидали утро, другие, напротив, безмятежно спали, успокоенные тем, что десятки тысяч москвичей и жителей других городов и сёл страны прорвали блокаду, пришли к ним и вместе с ними вступили в борьбу с омоновцами мэрии и Останкино. В это время, ночью в Останкино было направлено ещё два грузовика с людьми. «Неожиданно один из сидящих на грузовике парней в казачьей белой папахе закричал, чтобы ему дали… Знамя! Кто-то куда-то внизу из стоящих побежал и быстро вернулся с красным флагом, который стал передавать этому казаку. Казак отмахивался и кричал, что ему надо «не такое, а царское». Так и кричал: «Давайте царское!» Снова кто-то побежал за царским флагом, который вскоре принесли и передали казаку. Красное знамя взял какой-то парень, сидевший на задней скамейке грузовика».
«Грузовики, - пишет Ю. И. Хабаров, - уже начали газовать, как вдруг раздались крики сидевших, чтобы дали что-нибудь… Несколько человек бросились в подъезд № 8, и минут через 5-7 трое или четверо парней вышли, неся каждый по четыре – пять ящиков… с пустыми бутылками из под минеральной воды! Ящики снизу передавали сидящим в грузовиках, и те быстро расхватывали бутылки. Наконец грузовики вздрогнули, и под радостные крики сидящих в кузовах людей обе автомашины резко выехали на Конюшковскую улицу, свернули направо и пропали в темноте. Я посмотрел на часы – было уже 1 час 4 октября 1993 года».
Таким образом, около часа ночи от Белого дома в останкинскую мясорубку, на верную смерть был отправлен ещё один, как минимум, шестой автомобильный десант», - пишет А. В. Островский. Многие возмутятся: «Как можно было, зная всё, снова отправлять людей на смерть?!» Я тоже задавал себе такой вопрос и понял, что всё делалось в соответствии с обстановкой. Не в русских традициях оставлять товарищей в бою, в окружении, одних без помощи и не пытаться их вывести, спасти. Законные руководители Российской Федерации – А. В. Руцкой, Р. И. Хасбулатов, Ю. М. Воронин и другие не противились воле людей оказать помощь товарищам в Останкино, так как понимали, что и здесь, у Дома Советов их ждёт такая же участь, как в Останкино.
Леонид Петрович Масловский. 03.10.2014 г.
