Тема примирения российских государственников возникает снова и снова далеко не случайно. Поднимается она в связи с тем, что как сейчас, так и век назад, существует угроза российской государственности. И инструментарий ослабления и развала российского государства воспроизводится чужеродной для России идеологией, таится в таком явлении как либерализм. Либерализм или в идеологических терминах либерал-демократия, с его постановкой индивидуума и его интересов в центр всех вещей, и является основной угрозой нашей государственности на протяжении последних двух столетий. Либерализм превозносит частное над общим, индивидуальное над целым, а следовательно в корне противоречит мировоззренческим представлениям русского большинства.
В этой идеологической модели либерал-демократии и кроется угроза российской государственности. Соответственно, консолидация российских государственников должна выстраиваться на строгом отрицании этого явления, а именно: суть либерализма — это левая политика, где индивидуум является центральным критерием, основным субъектом всех процессов, и правая экономика с её безграничной властью рынка, священностью частной собственности и доминацией меркантильного интереса.
В чистом виде ни левая идеология марксизма, которая легла в основу механизма русской революции начала ХХ века, ни чисто правая модель, которую мы наблюдаем в последнее десятилетие, не отвечает задаче строго отрицания либерализма с его угрозой существования государства как такового. Чистая левая идеология и её незначительные вариации содержит в себе левый политический сегмент, включённый в либерал-демократическую модель. Чистая правая идеология включает в себя правую экономику, так же являющуюся элементом либерал-демократической идеологической доктрины.
Обратным явлением, которое строго противостоит либерал-демократии с её левой политикой и правой экономикой, является идеологическая модель, которая, напротив, настаивает на доминировании левой экономики и правой политики.
Здесь надо вспомнить, что собственно сам либерализм уже бросал вызов европейским национальным государствам — государствам-нациям, — и ответом на него стал этатизм, т.е. утверждение ценности государства, его доминации в общественно-политической жизни. В Европе это национальное государство. Этатизм провозглашал ценность государства именно перед угрозой его размытия либеральной идеологией, с его доминацией интересов индивидуума над государственными интересами.
Национальный дух большевизма
Но что мы видим, если переложить эту ситуацию на Россию? Россия не является национальным государством в европейском представлении, а является империей, т.е. совокупностью всех социальных моделей — от этнической, через коллективную субъектность большого народа, до элементов наличия политической нации в городах и эксцентрического гражданского общества в мегаполисах. Поэтому, как утверждал Николай Трубецкой, национализм в России носит характер "общеевразийского национализма" или национализма имперского, когда высшей ценностью является не национальное государство, как в Европе, но государство имперское, проще говоря — Империя.
В начале XX столетия совершенно удивительным, метафизическим образом, логика русского народничества и доминации ценности русского имперского государства трансформировала марксистскую, чисто левую идеологию Октябрьской русской революции 1917 года в национальном ключе, о чём много и очень подробно писали первые национал-большевики, такие как Николай Устрялов, Пётр Савицкий и др.
Исторический пример примирения государственников, которым можно вдохновляться и сегодня — национал-большевистское движение, объединившее крестьянство, и в целом народничество (метафизический фактор), кадетов и эсеров, многие из которых, включая левых меньшевиков, интегрировались в партию большевиков, с левым государственничеством сталинского типа. Именно сталинское национал-большевистское, — не номинально, а по сути — государство гармонично включило в себя и народников, и представителей скифского движения, и сменовеховцев. "В комиссарах дух самодержавья" — формула заката троцкизма, и начала эпохи становления сталинизма с его непререкаемой ценностью государства, противопоставленного перманентной революции космополитов. "Есть в Ленине керженский дух, игуменский окрик в декретах" — удивительная интуиция Николая Клюева относительно грядущей сталинской, державнической большой России.
Сталин — как национальный лидер
Но не только поэты и философы, но даже сталинские кадры, в дальнейшем — государственные кадры, такие, как советский дипломат Сергей Дмитриевский, одним из первых использовавший формулу "Сталин — как национальный лидер", обосновывали неизбежную трансформацию от левых мировоззренческих моделей к правым под воздействием русского народничества. Именно Сталин — первым из большевистских вождей открыто выступил за реабилитацию такого понятия как русский народ, и за присутствие русского национального фактора в политике. А некоторые сталинские шаги — фактическое, а не номинальное, как в 1917 году, восстановление патриаршества РПЦ в 1943, Казанская икона Божьей Матери, облетевшая вокруг Москвы, восстановленные имперские погоны — стали символами возрождении Советской России именно как империи.
Само же народничество интегрировалось в виде остаточных элементов — эсеров, кадетов и даже левых меньшевиков — в большевистскую партию. Что уже является метафизическим фактором в силу того, что напрямую эти силы не участвовали в политике формирования Советского государства, зачастую отрицая не только марксизм, что естественно, но и большевизм, однако присутствовали, в том числе в руководящих структурах Советского государства в сталинский период. Эта логика народничества, и понимание русского национализма как национализма имперского, общеевразийского, и легла в основу постепенной трансформации, перехода от разрушительных в отношении государства, сугубо левых марксистских моделей, к национальным политическим правым имперским моделям сталинского большевизма.
Таким образом, если рассматривать идеологическую модель, противостоящую либерализму, то, несомненно, левой её составляющей является большевизм. То есть не социализм в чистом виде, возникший из европейского индустриального общества, а социализм, впитавший в себя элементы народнических течений, и представший нам в формате большевизма.
Однако на протяжении всей советской истории в идеологической модели советского периода сохраняется и наличие правого элемента — элемента ценности государства, который, может быть, возник ещё в романовской России, при попытке создать большое государство-нацию европейского типа, но окончательно был реабилитирован, введён в политический обиход именно Сталиным.
Без либерализма. Государство — как высшая ценность
Перекладывая эту ситуацию на сегодняшний день, мы должны констатировать, что Владимир Путин в момент прихода к власти, уже в свой первый срок начал выстраивать свою политику на отрицании либерализма, выраженного в "ельцинизме". Отрицая левую политику, являющуюся неизменной составляющей либерал-демократии, и утверждая несомненную ценность государства, он двигался к правой модели, к "белой" модели. То есть Владимир Путин оба первых срока был последовательным рыночником, и при этом державником. Либерал-патриотизм Путина, который был констатирован многими политологами, являет собой чисто правую идеологическую модель с её рынком и державностью.
И всё же "белая" идеология содержит в себе элементы либерализма, который является для России чистым ядом, и даже в небольших дозах разрушает российскую государственность. Поэтому сегодня Путину нужно для полноценного ответа любым либеральным выпадам — а они довольно последовательные и устремленные — избавиться от последних частиц либерализма, содержащихся именно в "белой" идеологии современной России. То есть необходимо начать процесс вычленения либерализма из нынешней "белой". Конечно, речь не идет, как настаивают некоторые оппоненты из либерального лагеря, ни о каком фашизме — в принципе это невозможно в России, это чисто европейское явление эпохи модерна, которое закончилось с концом ХХ века, и в основе которого, опять же, лежит государство-нация, чего близко нет в России.
Избавляясь от либерализма, опираясь на чуть менее правую в экономике, стремящуюся к более социальной модель, — а именно социальные принципы и их реализация сегодня всё чаще озвучиваются в выступлениях Путина, который огромное количество времени посвятил социальным принципам развития нашего общества, мы приходим к следующим выводам: невозможно полноценно противостоять либерализму, не опираясь на чёткую, понятную, целостную идеологию. Потому как в случае отсутствия такой идеологии Путин будет всегда проигрывать, что бы он ни сделал. Если он выступает на стороне народа и русского большинства в их стремлении к укреплению государства, усиления его роли во всех процессах, он попадает под шквальную критику либералов, не только внутри страны, но и извне. Если он выступает за либералов и поддерживает их подходы в экономике, продвигая либеральные кадры во власть, то он теряет легитимность внутри страны, со стороны русского большинства. Путин поставлен в тупик со своей "белой" идеологией либерал-патриотизма, что бы он ни сказал, всё обращается против него: либерализм неприемлем для консервативного русского общества, а патриотизм и государственничество отторгаются вовне. Исходя из этого, требуется скорректировать идеологический код: пусть для начала это будут политическая нация, которая близка и понятна Путину, и социальная политика. Ну а чуть дальше, по мере привыкания — правая, — державная, имперская политика, и левая, в каком-то смысле большевистская, если учесть влияние русского национального фактора, экономика.
Путин — реалист не только во внешней политике, но, как становится всё более очевидно, и во внутренней. А реализм исходит из первичности ценности государства и вторичности идеологии, и меняет идеологические предпочтения в зависимости от ситуации. Поэтому-то Путин и пытается балансировать между правыми и левыми, угодить и либералам, и патриотическому русскому консервативному большинству. Он стоит за государство и у него на этом основании создаётся ложное впечатление, что идеологическая модель ему, как бы, и не нужна. Но именно эта позиция заведомо уязвимая, и поражение вследствие отсутствия внятной идеологии в таком случае лишь вопрос времени.
Путин — как национальный лидер
Но каковой должна быть эта идеология Путина с его безусловной ценностью государства и приоритетами в области социально-ориентированной экономики? Для сохранения российского государства она должна быть строго антилиберальной, то есть она должна основываться на левой экономике и на правой политике. С правой политикой у Путина всё нормально, и он в принципе последними своими высказываниями реабилитировал такие понятия, как "национализм", и даже "русский национализм", который в России является имперским, а не той карикатурой, которую демонстрируют наши "болотные" националисты.
С другой стороны, эта идеология должна основываться на социальных принципах экономики, т.е. в неё должна быть обязательно включена левая экономика, о чём Путин также неоднократно уже высказывался в последних своих выступлениях. И которая, при этом, не может быть чистым социализмом. Конечно, социализм намного более точно соответствует русскому обществу, нежели либерализм, однако в западных идеологических конструктах он часто расходится (атеизм, материализм, слепая вера в прогресс) с русскими ценностями, и в чистом виде это скорее европейское явление. Россия имеет собственный опыт построения доктрины русского социализма, поэтому терминологически в России левая экономика определяется понятием "большевизм", т.е. социализмом с включением элементов "народничества".
Если таким образом выводить идеологическую модель, на которую мог бы опереться Путин, отрицая либерализм как угрозу государственности, то этой идеологией является национал-большевизм. Он объединяет и патриотов-державников, и левых патриотов, для которых Запад — общий враг. Конечно, Путин может не использовать прямо этот термин, в силу его некоторой одиозности, дискредитированности неуклюжими попытками его политического применения некомпетентными политическими деятелями. Но то, что необходимо изучить наследие национал-большевиков, разработанное в начале ХХ века, — а именно они обосновали необходимость поддержки цельности государства со стороны белого движения, интегрируясь с красным большевистским государственным проектом, — это бесспорно.
Изучив наследие национал-большевиков начала ХХ века, Путин может гармонично, последовательно и законченно опереться на идеологическую модель, которая во всей полноте будет давать ответ либерал-демократии, то есть, либералам, угрожающим нашей сегодняшней государственности, и при этом сохранять высокий уровень легитимности в глазах консервативного русского большинства. Таким образом, примирение российских государственников сегодня должно исходить из воли Путина, и из его опоры на национал-большевистскую идеологическую модель. Он просто вынужден будет пойти на этот шаг под воздействием неумолимой логики развития русской истории. Чтобы сохраниться самому, и сохранить страну.
