"Прогрессивная общественность" решила нарисовать нам светлый образ российского будущего.
Приняла непростое решение, что далеко на негативе в наш век не уедешь. У всех нелиберальных тоталитарных сил есть позитивный идеал: Царство Божие, коммунизм, империя. А вот у светлых рыцарей ордена святых Фридриха Хайека и Ханны Арендт нет. Все эти годы только и делали что стыдились высот и далей социалистического реализма, а тут осознали важность главной магистральной линии "тоталитарного" художественного метода - ориентации на позитив, настройки не на то, как есть сейчас, а на то, как должно быть. Для подъема духа, для мобилизации сил, для одурманивания сочувствующих масс и массового распыления либерального опия в несметных количествах. Возникла потребность в своего рода новой правильной версии "Полдня XXI-го века". Тем более, что главные рупоры либеральной фантазии и отцы-учители местного постсоветского гуманизма братья Стругацкие, вот тоже призывали мечтать, тоже стремились к позитиву на заре своего крестового похода против серых и темных.
Впрочем, мотивировка обращения к изготовлению и тиражированию либерального позитива может быть мотивирована и другими соображениями. Положительного идеала у либеральной общественности на сегодняшний день нет не потому, что его никогда, хотя бы с пропагандистской точки зрения, не было, а потому что тот, что был значительно поистрепался.
События последних лет, а уж месяцев и подавно, показали, что простая и примитивная схема позитивного интеллигентского идеала (жрачка-шмотки-правовое государство-права человека) уже не работает. Причин как минимум две.
Во-первых, количество наивных и доверчивых, верящих в то, что эта схема хоть сколько-нибудь распространяется на весь народ в целом и вообще когда-либо будет работать катастрофически убавилось. Многим стало ясно, что это избирательно действующий принцип, а шанс попасть в клуб избранных крайне невелик.
Во-вторых, надвигающаяся эпоха охлаждения с Западом заставляет искать позитив от своего производителя. Предлагать в качестве идеала "как на Западе" становится непопулярным, да и порой просто опасным для сытой жизни и карьеры. Нынче в моде патриотизм, и либеральная общественность, верная принципам свободной и жесткой конкуренции, пытается перехватить инициативу, отрисовав публике новые, но, прежде всего, формально свои версии светлого российского будущего.
Ей требуется свой, новый изобретенный позитив, который бы надежно маскировал все те же классические устремления на Запад, подавая их под соусом подлинной заботы о России и будущем ее граждан.
В-третьих, за всем этим угадывается явный кризис идей, который собираются ликвидировать путем старой дедовской методики "с мира по нитке".
Во всем этом мероприятии интересен, конечно же, не результат, а сама методология, как уже было сказано выше годами отвергавшаяся интеллигенцией как недостойная. Партийность искусства, позитивный настрой, идеология как главное условие эстетических достоинств - все то, что напоказ предавалаось осуждению и осмеянию (не так давно, в связи с известным Литературным собранием), открыто и беззастенчиво ставится во главу угла.
Примечательно так же и то, что само мероприятие, идеологически выдержанное в духе сформулированных самими же представителями "прогрессивной общественности", в отличие от советской пропаганды, нацеленной на максимально широкий охват масс, в качестве целевой аудитории имеет саму либеральную массу (энергичных, работоспособных, уезжающих, или замыкающихся в частной жизни).
В общем, нам обещают поиск симбиоза Айн Рэнд и ранних Стругацких, которые должны породить настольную книгу российского либерала. И уже само это говорит о том, что "прогрессивная общественность" испытывает в данный момент, как впрочем и всегда, невероятный бессознательный гнет скрытого восторга перед простотой и эффективностью советской пропаганды, так и сознательное бремя западных шаблонов и образцов, что так называемое креативное сознание его не идет дальше повторения задов и методик середины XX века.
