-Я в отпуске.
-Это неважно, сказал Роман. – Понедельник начинается в субботу, а август на этот раз начнётся в июле!
Из братьев Стругацких
Слово «понедельник» оказалось едва ли не ключевым в советском культурном пространстве 1960-х. «Понедельник начинается в субботу» - это не просто название популярной и даже – культовой книги. Это был уже призыв, лозунг. Братья Стругацкие лишь озвучили аксиому, определившую стиль жизни космического, кибернетического, неоново-нейлонового десятилетия. Она же, эта аксиома, сделалась «модным» смыслом бытия. Культ любимой работы постулировался и не обсуждался. Вкалывать оказывалось интереснее, чем отдыхать. Понедельник из «дня тяжёлого» становился днём праздничным. Пахать на романтическиобожаемом нейтрино-уловителе сделалось не просто общественно-полезным, но и актуально-стильным, как причёска-«бабетта» или нейлоновая рубашечка ‘MadeinFrance’. Хотя, почему «как»? Гораздо моднее, чем все эти бессмысленные выкрутасыпарижских кутюрье.Понедельник – это начало новой рабочей недели, нового мира, новой жизни.Работа хороша уже тем, что она – работа. Это – созидание. Радиоточка выдавала оптимистичное:
«…А в тайге горизонты синие,
ЛЭП-500 — не простая линия…
Но пускай тот, кто не был в ЛЭПии,
Завидует нам!».
…Это было удивительное время: физики полемизировали с лириками, но брали гитары и тут же сами превращались в лириков. Новая программа КПСС 1961 года читалась как фантастический рассказ: «Партия торжественно провозглашает: нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме!». Прорыв в Космос сулил небывалые перспективы. У страны теперь были новые герои - космонавты. Будущее рисовалось самыми светлыми и яркими красками, а творческое преобразование мира сделалось не правом, но уже и обязанностью простого советского человека. Люди мыслили масштабами Вселенной, они спешили покорять пространство и время. Как там у кумира десятилетия, у Евгения Евтушенко? «Антенна упиралась в мирозданье»- ни больше, ни меньше.
Помимо космонавтов, народными кумирами были научные работники. Они мало походили на престарелых рассеянных фанатиков с ватой в ушах и длинными бородами, как у средневековых алхимиков. «Новые физики» были молоды, ироничны, скромно одеты и потрясающе талантливы, причём, не только в области физики элементарных частиц, но и в музыке, и в поэзии, и в спорте. Ироничные гении ходили по свету в клетчатых ковбойках, с рюкзаками и гитарами, любили женщин и презирали бытовые трудности. Они носили бородки «под Фиделя» и называли Эрнеста Хемингуэя «стариком Хэмом». Тогда было принято это обращение – «старик»по отношению к лучшим друзьям. Юные герои аксёновского «Звёздного билета» называют «старушкой»и свою подружку Галю, в которую все они тайно или явно влюблены. Это обращение ещё больше подчёркивало юность эпохи – люди настолько молоды душой и телом, что даже не боятся прослыть «стариками».
Вы заметили – в кино, в литературе, на полотнах живописцев 1960-х почти нет стариков или, скажем, детей, подростков. Даже люди средних лет и то изображаются, как некие схемы, как связующие звенья в повествовании. Точнее, как антиподы молодым, смелым и – знающим как надо. Главный герой, человек-понедельник – это перспективный студент, молодой учёный, девушка-стюардесса, девушка-директор ресторана (как в кинофильме «Дайте жалобную книгу»). В общем, новое, дерзновенное,…не пуганное поколение, для которого отсутствуют рамки, шоры и тому подобные прокрустовы ложа.
Главное, ребята, сердцем не стареть! Наш понедельник – это утро, молодость и свежий ветер. «Начну с понедельника!» и всё будет прекрасно. Шестидесятники красиво начали свою неделю – они выбросили на свалку истории не только старые комоды престарелых тётушек, но и большинство отживших смыслов. Всё втом же фильме «Дайте жалобную книгу» молодые герои не просто делают ремонт помещения – они преобразовывают мир вокруг себя, ломая старые стены со «сталинской» барочной лепниной. В финале картины модно, но не крикливо одетая певица с просветлённым лицом поёт:
«…Значит - день был по-доброму начат,
Значит - день был по-доброму прожит,
Он умножит счастливые дни…».
Откуда этот социальный оптимизм?Те, кому в 1965-1966 году было двадцать лет, воспринимались как невероятно счастливое поколение –дети выросли без войн, без тотальных потрясений. Тогда на Западе часто сравнивали послевоенный период 1920-х-1930-х гг. с аналогичным периодом, наступившим после 1945 года. Считалось, что после Первой Мировой войны автоматически наступила эпоха подготовки к следующей войне, что создавало в обществе настроение тревоги и дискомфорта. Напротив, Вторая Мировая война отрезвила все народы и заставила их двигаться в «мирном» направлении. Так вот, мамы и папы, которые прошли войну, подняли из руин экономику, позволили своим детям...быть юными.
Западная (да в какой-то мере и наша) молодёжь 1960-х - это, по существу, первое поколение, которое восприняло юность не как краткий миг между детством и зрелостью, а как полноценный пласт жизни. Если же вспомнить моду 1960-х, то первое, что приходит в голову - это играмодельеров с детским и подростковым силуэтом. Короткая юбка, трапециевидная форма очень просто пальтишка, крупный горох, крупная клетка, забавный бантик на белом прямом платьице без рукавов, гольфы - всё это взрослая мода «утащила» из подростково-детского гардероба. На обложках западных журналов появилась девушкаТвигги с «тинейджеровским» размером одежды. Она и позировала, используя детские манеры - ставила ножки носками вовнутрь, удивлённо приоткрывала рот, таращила глазки.
А вот уже из истории домостроительства – в некоторых новых домах тогда не обои клеили, а просто раскрашивали стены в разные цвета, иной раз - рисовали какие-нибудь ромашки-лютики. Всё - ярко, сочно, как для...детского сада. Причём, это не сами жители так фантазировали, а именно архитекторы. Конечно, все эти «художества» уже в 1970-х были заклеены обоями, но сам факт! Это была какая-то повсеместная игра в кубики. Опять-таки, как у нас рисуют дети? К примеру, человечков. При помощи простых геометрических форм. Голова - круг, ноги - палочки и так далее. Вот этот детский, по сути, стиль и прижился в эпоху, когда в воздухе витала идея юности.
Разумеется, у нас в СССР культ долгоиграющей юностиполучил несколько иные средства выражения. Юность – время для созидания, время понедельников. Если на Западе швыряние на помойку «ампирных» столиков трактовалось, как смена устаревшего интерьера на модерновый, то в СССР то же самое действие называлось борьбой с мещанством и пошлостью. Результат был один и тот же - «ампирный» столик на помойке, но идеологическая база - разная.
Так вот именно юношество было в авангарде этого отказа от «барахла». Ребёнку, подростку, юноше очень часто неважна бытовая сторона. В 1960-е этот подростковый подход к проблеме быта был весьма популярен в обществе. Помните, герой «Девяти дней одного года» на полном серьёзе спрашивал: «Зачем мне квартира?». Именнотак ребёнок искренне недоумевает, почему эти странные взрослые покупают себе какие-то скучные вещи, когда в мире есть столько всего интересного?! Для юных героев «эпохи понедельника» самой интересной вещью оказывалась их работа.
1960-е прочно ассоциируются с началом начал, с весной - с юностью года. Наибольшее выражение этого весеннего настроения передано в фильме Г.Данелии «Я шагаю по Москве», хотя в кадре - лето. Этот фильм тогда удивил многих критиков своей явной бессюжетностью - просто один день из жизни молодёжи, безо всякой поучительности, морали, выводов и т.д.
«Бывает все на свете хорошо,-
В чём дело, сразу не поймёшь,-
А просто летний дождь прошёл,
Нормальный летний дождь...»
Когда хорошо просто так - это и есть нормальное состояние молодости. В фильме показана жизнь-предвкушение, жизнь – начало, жизнь – понедельник, когда всё впереди. Сегодня хорошо, а завтра будет ещё лучше! 1960-е - это свежий ветер, это открытые окна, это лёгкость. Эта истовая жажда новых «понедельников» казалась тогда вечной и бескрайней, как Космос.
Однако всего через несколько лет, в знаменитом фильме 1968 года,это ключевое слово прозвучало в иной, гораздо менее романтической, трактовке: «Вроде не бездельники и могли бы жить - им бы понедельники взять и отменить...!».Кривая усмешка постепенно сменила широкую и открытую улыбку. Потребность шутить осталась, а оптимизма заметно поубавилось.
И, наконец, в том же 1968 году вышел культовый фильм конца эпохи - «Доживём до понедельника». До него ещё надо дожить, доползти. Понедельник всё ещё видится решением всех проблем, но уже нет никакого задора. Всё предельно тускло. Характерно, что большинство авторов называют именно 1968 год окончательным и бесповоротным концом Оттепели, связывая это с событиями в Праге-68.Но, на мой взгляд, тут всё гораздо сложнее.Если сравнить, к примеру, журналы «Юность» 1959-1967-х годов и потом взять этот же самый журнал 1968-1969-х, то в последних номерах будет гораздо больше красивых, выспренних слов, часто скрывающих цинизм и скуку разочарованного человека. Хотя, большое дело всё ещё делалось и песни в походах пелись от души. В «Юности»-69 вообще львиная доля публикаций была посвящена грядущему 100-летию В.И.Ленина. Посему другие исследователи говорят, что именно этот громкий, всем тогда надоевшийхоровод вокруг ленинского «века» был окончательной точкой невозврата - когда все силы уходят на митинги, работать уже неохота.
Как бы там ни было, в кинофильме «Доживём до понедельника» уже совершенно не чувствуются суровые, но свежие ветра 1960-х - в показанном мире и есть тот самый убаюкивающий, но стабильный Застой. Если бы не костюмы, можно было бы предположить, что на экране, по меньшей мере, 1975 год - этих мальчиков и девочек невозможно представить в походе или в науке - они уже опоздали на Праздник Жизни. Они отпашут, отмучаютшкольную программу и состарятся в поисках своего-индивидуального-счастья (дружно пишем, что счастье - это труд во имя Родины, а сами - скачем доставать гарнитур-«стенка»). А правдолюбы выглядят либо дураками, как Огарышева, честно написавшая, что счастье - это дети; либо - подонками, как «положительный» мальчик-поэт Шестопал, идущий к своей персональной Истине по головам и шеям.
Да, кстати, настоящие положительные персонажи тут начисто отсутствуют - брать пример больше не с кого. Учитель Мельников давным-давно устал, но продолжает играть роль непререкаемого гуру. Впрочем, хороший ли он человек? А мужчина ли он вообще? Помните, диалог в учительской?
—Завтра 20 лет, как Светлана Михайловна работает в школе.
—Ну, соберём по трёшке, купим ей… крокодила.
А потом герои фильма и вместе с ними все советские люди дожили до очередного понедельника, а чуда не произошло. Мир вещей оказался интереснее мира идей. Вчерашние физики-хохмачи ушли на прокуренные кухни спорить о Кафке и Солженицыне, а их жёны выстроились в очередь за импортными унитазами.Вопрос «почему?» сменился вопросом «зачем?» и, что гораздо ужаснее, вопросом «почём?». Коммунизма не случилось, зато можно достать джинсы, магнитофон и штакетник для дачи.
…Закончим тем, с чего мы начали – с книжки братьев Стругацких.
В «Понедельнике …» фигурирует научно-исследовательский институт - НИИЧАВО. Похожее заведение (тоже созданное фантазией Аркадия и Бориса) мы видим уже в кино-хите начала 1980-х - «Чародеи», только теперь оно называется НУИНУ. Раньше в названии был вопрос - «Чаво?», теперь - смесь недоумения с боязливым интересом: «Ну и нууу...». Разумеется, в книге местом расположения значился сказочный город Соловец, а в телефильме - не менее сказочный Китеж-град, но вообще суть не в этом. «Официальная» суть осталась примерно той же, а вот жизнь... Итак, в нашем НИИ 1960-х, то есть в момент написания книги кипела работа и замышлялись разные сверх-штуки. Помните? «А чем вы занимаетесь?» — спросил я. - «Как и вся наука, счастьем человеческим».
А в момент создания «Чародеев» большинство обитателей НУИНУ тихо и мирно делают карьеру в науке. Девочки на рабочем месте красятся и сплетничают, шефиня Шемаханская изображает из себя супер-мозг, а зам-подонок Сатанеевустраивает интриги и интрижки. Что напоминает? Правильно, другую культовую картину эпохи – «Служебный роман».Работа должна быть не «романтической», а хорошо оплачиваемой. «Поумневшие» и повзрослевшие деятели НУИНУ разрабатывают волшебную палочку, творящую не какое-то там заоблачное счастье, а вполне конкретные вещицы.
Да и ЛЭП-500 из песни Пахмутовой– это просто ЛЭП, никаких сказок. И никакого понедельника. Потому что всё это оказалось игрой в слова, игрой смыслов. А потом грянула Перестройка. В конце 1980-х поседевшие и погрузневшие шестидесятники вдруг воспрянули духом – снова замаячил, забрезжил прекрасный «понедельник». Долой старьё! Долой КПСС, которая тут же сделалась виноватой в том, что понедельник оказался днём похмелья, а не днём созидания. Начнём в нуля, с начала, с понедельника! Но, увы и ах, в новом прекрасном мире любимым днём оказалась всё-таки пятница, день улётных «корпоративок» и тотального «расслабона», день Comedy Club-ов и пятничных развесёлых тусовок. А понедельник… Понедельник – день тяжёлый.
