Деревенская жизнь - это особая жизнь. Настоящая жизнь. Если ты проникся ею, то она никогда тебя не отпустит, или, точнее, ты не захочешь её отпускать. Жизнь в деревне – это и вольготное наслаждение природой, свободой… Это и гнёт обязательного тяжелого труда, без которого в русской деревне не прожить.
Русская деревня – это наша первозданная родина. Это колыбель рода, в которой так уютно ощущает себя любой человек. В её старых заброшенных избах и на её пустых заросших полях всё звучат далёкие голоса и песни наших предков, вольные, мудрые, прекрасные. Неизбывные.
Деревня хранит в себе истоки русской культуры. Сложно их теперь выпутать из этого многогранного хитросплетения русского наследия с мировой цивилизационной культурой, подчас совершенно чуждого нам, русским православным людям.
Хорошо, что сегодня ещё есть доживающие свой век селения, выживающие за счёт городских дачных жителей, оживляющих деревню летом. Зимой нынче в большинстве деревень пусто и неуютно. Сложно там зимой жить.
Некомфортно, непрестижно и невыгодно жить. Оттого, сообразуясь с рыночной философией, и не нужно… Но кто знает, вдруг, однажды, всем нам захочется в деревню. И мы, чудом прозревшие, бросим все свои накопленные силы и любовь на возрождение исконной русской жизни?!
Мы побывали в одной из деревень Можайского района Московской области, и побеседовали с одинокой деревенской бабушкой - Фокиной Людмилой Сергеевной, 1939 года рождения. Она охотно рассказала нам о своей сегодняшней жизни в деревне. Летом в деревне все дома жилые, зимой живут только в девяти домах из сорока. Бабушка Люся скотины не держит, потому что тяжело. Живёт с тремя кошками и собакой…
ЗАВТРА. Вам нравится жить в деревне?
Бабушка Люся. Мне очень нравится, и я бы никогда не уехала. Я 40 лет жила в Москве, так и не привыкла, мне не нравится городская жизнь. Деревенская жизнь – утром встанешь, солнышко, везде птички поют, ну вот даже заплачешь. Очень нравится. Конечно, в таком уже возрасте как я - трудновато жить, если заболеешь. Вот я приболела тут, а всё равно надо и водички принести, и дров, и печку растопить. Но всё равно деревню не сравнить с городом. И мне кажется, что настанет время, когда будут стремиться ехать в деревню.
ЗАВТРА. Почему Вы так думаете?
Бабушка Люся. Ну, как почему… я, конечно, не могу сказать про теперешний город, я давно там не живу, но мне кажется, что там стало еще больше машин, еще больше народу. А тут встал, тишина… Здесь, конечно, труднее в бытовом смысле, нет горячей воды, всё время надо печку топить, дрова нужно купить – сложить, но всё равно нужно жить в деревне, и люди скоро устанут от суеты.
ЗАВТРА. А как быть, если заболел? Тут ведь ни аптеки рядом, ни медпункта, наверное.
Бабушка Люся. Ну, вот рядом с промтоварным ещё в том году прикрепили значок аптеки, но не работает до сих пор. Висело объявление, что требуется фармацевт для работы, но, наверное, нет желающих. Конечно, наверное, зарплата маленькая, вот и не идут. В соседней деревне тоже закрыли аптеку. За лекарствами только в Можайск ездить нужно (примерно 40 км от места жительства. - прим. М.К.). Вот больница Тропарёвская, ей, наверное, уже сто лет, она вся рассыпалась, развалилась, раньше туда клали больных, а сейчас принимают, но не кладут. Но туда надо доехать ещё, и сколько ещё пешком идти от автобусной остановки. Никакой заботы нет.
ЗАВТРА. Куда смотрит местная власть, нельзя ли пожаловаться, запрос какой-то послать?
Бабушка Люся. Пришли они к нам в прошлом году - собрание проводить... Я хочу сказать, она не плохая женщина, так-то она добрая, разговорчивая, но ничего не делается. Купили в прошлом году трубы - водопровод провести, за свои деньги, так и не сделали всё равно, и неизвестно сделается ли к весне.
ЗАВТРА. Вот по дороге уже трубы какие-то лежат.
Бабушка Люся. А туда газ будут вести, потому что в той деревне дача председателя. А тут я уж говорила, ноябрь месяц вечером уже темень, неужели нельзя на деревне повесить два фонаря? А мне говорят, мол, вы прописаны в Москве и права голоса не имеете. Уже года три-четыре прошло, и тоже ничего.
ЗАВТРА. Каким образом получаете продукты?
Бабушка Люся. Два раза в неделю машина с продуктами приезжает. А когда вот тут заносы были, сильные морозы, не приезжали. Машину, говорят, никак не могли разогреть. Неделю нету, вторую. Мы-то тут ещё поближе к магазину, как-никак доковыляешь, а вот дальше деревни, там тоже старухи живут, они как?
ЗАВТРА. То есть, машина не смогла преодолеть мороз и бурю, а Вы смогли?
Бабушка Люся. Смогла, туда на автобусе еду, а назад пешком.
ЗАВТРА. К кому обращаться когда что-то сломается?
Бабушка Люся. К кому хочешь обращайся. Я вот говорю, то ли осенью, то ли весной: «Богдан, помоги мне вычистить трубу от печки. Я могу её разобрать, вынести там, веником всё проскребу, а собрать не сумею». – «Ладно, тётя Люся, всё сделаю». Пришёл, вынес, стал собирать – не хватает одного колена. Я говорю: «Богдан, ты же сейчас только разбирал, ну куда делось?»… Так и нету, не нашли, принёс другое какое-то старое, кое-как собрали, теперь всё время дымит, видишь какая копоть.
ЗАВТРА. А деньги за работу взял?
Бабушка Люся. А как же?! Ему только денег и надо.
ЗАВТРА. И всё равно в деревне хорошо жить?
Бабушка Люся. И всё равно в деревне лучше.
ЗАВТРА. Летом, наверное, попроще.
Бабушка Люся. Да, в чём-то попроще. Летом - огород, но это уже добрая воля твоя. Хочешь, сажай огород, хочешь, брось, если у тебя силы нет. А я так вот думаю, как бросить? Я ведь и так уже бросила половину. Мамка бы моя посмотрела, сказала бы: «Бесстыдница! огород весь запустила, бурьяном всё заросло». И мне стыдно.
А никому не стыдно, все поля заросли. Ведь раньше день и ночь работали, за каждую лопату земли ругались, я помню тёть-Маришу и тёть-Нюру. Они всегда ругались за межу. Бывало картошку сажаем у них, помогать пойдём, а у них все время скандал: это моя гряда, нет, это моя. А сейчас это ужас, никто ничего не сажает на больших полях.
ЗАВТРА. Вам тут не скучно?
Бабушка Люся. Нет, ты знаешь, день сейчас маленький, я как-то его и не вижу. Встану часов в 7. Растоплю печку, сначала одну, потом другую, схожу за водой. На время посмотрю - батюшки! уже второй час, подумаю, а оказывается пол-четвертого, что ж делать, сажусь - телевизор посмотрю.
ЗАВТРА. У Вас старый дом?
Бабушка Люся. Мамка рассказывала, что когда она выходила замуж в 38 году, перед этим был дом, в него молния попала, и он сгорел, и в 37 году они заново дом построили. А потом, когда они с отцом разошлись, всё это поделили пополам, отпилили часть и всё отвезли в другое место, где отец стал жить. Потом в 57 году пристроили уже кухню. Так что дом старый, ещё довоенный.
ЗАВТРА. В деревне живут верующие люди?
Бабушка Люся. Думаю, нет. Вот сколько нам уже тут лет, а все равно есть те, которые не верят. У меня бабушка была старообрядка, и у них вера очень сильная была. Она научила меня всем молитвам. Пойдёт картошку перебирать, меня позовёт, пойдём, дочк, и молитвам меня учит. Я много их знала. Когда умерла бабушка, мамка моя, жизнь плохая у неё была, без мужа, одна, деревня, тяжелая трудная жизнь, она в это дело не пошла. Она мне все говорила: «Дочк, - вот когда она уж старенькая стала,- я не думаю, что там что-то есть, когда умрёшь. Ничего там нет, дочк. Это просто нас так стращают, чтобы мы вели себя хорошо, чтобы не распускались». – «Ну, что ты, – говорю - мам, есть, ведь вспомни, как бабушка говорила». – «А бабушка-то она по-другому была воспитана. А мы уже в школу когда пошли, - мамка моя с 16-го года была, - в 20-е годы, нас уже против Бога всё воспитывали. Пионеры, и всё такое»… Да и у нас то же было. Но я считаю, что есть Бог.
ЗАВТРА. То есть вера к Вам от бабушки перешла?
Бабушка Люся. Я так считаю, что есть Бог. И вот Он иногда тебе знаки посылает, даже вот заметишь, хочешь что-то сделать, а у тебя это не выходит, и ты 10 раз берешься, а не выходит, значит не надо это делать, Господь тебя отводит от этого. Вот я так считаю, благодаря бабушке, конечно. Она меня вырастила и воспитала, маме-то некогда было, она работала день и ночь.
