Осень Патриарха

В предыдущей статье мы перечислили некоторые из наиболее характерных, типических черт, свидетельствующих о том, что в пределах той или иной конкретной общности созрели условия, при которых подрывная, провокационная работа внешних и внутренних деструктивных сил по раскачиванию ситуации и переводу естественного, так сказать, органичного социального протеста в революционную фазу в принципе может стать успешной. Напомним, что главная цель всякой «цветной революции» всегда заключается в сломе существующей системы власти и управления. Главным же признаком того, что для «цветной революции» созрела благоприятная почва, является засилье и гипертрофированный рост самóй правящей бюрократии, а также отрыв ее от большинства общества, что включает как необычайное развитие в правящей среде объективно ничем не оправданного гедонизма и коррупции, усиленное социальное расслоение в обществе, взятом в его целом, так и расхождение в духовно-ценностной области, в сфере приоритетного жизненного целеполагания.

Разобранный нами частный, но весьма важный эпизод «гейского» скандала вокруг фигуры митрополита Анастасия, усиленно раздуваемый Кураевым и его «сподвижниками» (ныне вроде бы пока затихший), на наш взгляд, как любое, так сказать, «классическое» движение в сторону «цветной революции», инициирован внешними по отношению к РПЦ силами через посредников, находящихся внутри патриархийной корпорации, которые, как представляется, и завели стенобитную машину под названием «Кураев», наряду с другими процессами.

То, что при всем том, что игра ведется вокруг реальных проблем (иначе «цветная революция» невозможна, технология не работает), ситуация носит во многом искусственно-манипулятивный характер, мы также достаточно подробно разобрали в упомянутой статье. Как и другую типическую черту всех «цветных революций», а именно то, что в результате осуществляемого движения общественных масс в заявленном направлении результат бывает всегда обратным, прямо противоположным декларируемым целям (усиление реальной власти так называемых «олигархов» на Украине в результате победы антиолигархического Майдана; явный рост толерантности по отношению к секс-меньшинствам в политике Ватикана в результате фактического свержения папы Бенедикта XVI, обвиненного, в частности, в излишней терпимости по отношению к геям и педофилам в среде клира католической церкви и т.д.).

Сегодня пришло время заняться более широким анализом ситуации в институции РПЦ и попытаться выявить те конкретные признаки, которые, по нашему мнению, свидетельствуют о том, что «Майдан» вокруг церковной темы в нынешней России – вовсе не досужий домысел и не пустая угроза.

Скажем сразу, что распространяемый сейчас в блогосфере «ужастик» по поводу нового Майдана в России вокруг церковной темы, с муссированием внутренних проблем РПЦ, который якобы намечен на конец августа – начало сентября, с большой вероятностью представляется нам частью самой игры. То есть попытка такая, скорее всего, будет предпринята, однако вряд ли она приведет к достижению поставленной политтехнологами цели – обрушению системы управления в РПЦ. У нас есть серьезная уверенность, что все будет выглядеть как явный фальтстарт, который вряд ли целесообразно учитывать в серьезных политических раскладах. Гора в очередной раз родит мышь. По классической схеме «цветной революции», это должно будет окончательно убедить атакуемого церковно-политического субъекта в несерьезности данной опасности, в том, что весь процесс руководится и осуществляется маловлиятельными маргиналами, чья упорная активность совсем не стоит того, чтобы принимать ее во внимание, словом – окончательно усыпить его бдительность. Обычно в ситуации «цветной революции» этому старательно способствуют и люди из ближайшего окружения носителя власти, регулярно докладывающие патрону, что «все под контролем». Регулярность таких докладов в сочетании с неумеренной лестью и исключительными условиями повседневного существования – достаточно примитивный, зато весьма эффективный способ нейтрализовать любую политическую активность любого властвующего субъекта. Тем неожиданнее всегда бывает качественно новый виток процесса.

Итак, каковы же более долгосрочные перспективы развития событий? Однако, прежде чем ответить на этот вопрос, разберем более подробно сегодняшнюю ситуацию. Как известно, так же, как и в свое время президент Путин (в дальнейшем ВВП), патриарх Кирилл (в дальнейшем ПК) пришел к власти под знаком либеральных реформ. Однако решительная политическая поддержка ВВП накануне очередных президентских выборов в феврале 2012 года вызвала всплеск нападок на него и РПЦ в целом со стороны светских либеральных кругов, то есть как раз тех сил, с которыми он до этого вел планомерную и последовательную политическую игру.

Такой разворот событий вынудил ПК, по крайней мере, внешне, опереться на те силы в Церкви, которые до недавних пор церковным официозом воспринимались как маргинальные ретрограды, тормозящие планомерный и неотвратимый ход церковных реформ, то есть на церковно-консервативное большинство. Те люди, чья вера была серьезно оскорблена кощунственно-богоборческими выходками всевозможных «пуссей», спиливанием крестов и оголтелой антиклерикальной кампанией в либеральных СМИ и которые пришли на знаменитый молебен у ХХС в апреле 2012 года, откликнувшись на призыв своего предстоятеля, всем своим обликом, а также и внутренним содержанием являли полную противоположность тем либеральным кадрам, которые стояли и стоят у руля реформ в РПЦ, реформ, прямо именуемых «перестройкой» в известной книге Кураева. (Вряд ли нужно напоминать, что главный итог т.н. «перестройки» Горбачева–Яковлева – развал СССР).

Этот, во всех отношениях вынужденный, консервативный поворот ПК блестяще подтвердил давнюю правоту наших выводов: 1) главная опасность для РПЦ исходит сегодня не «справа», а «слева», с либеральной стороны; 2) другого позитивного пути, кроме опоры на консерваторов, для ПК сегодня и в обозримом будущем не существует. А ведь еще сравнительно недавно эти выводы казались кому-то странными и эксцентричными!

Однако столь демонстративная опора на церковно-консервативные силы, так сказать, во «внешнеполитическом» аспекте существенно не изменила внутренний мегатренд в политике Патриарха Кирилла, а лишь замедлила его. Модернистские реформы вовсе не свернуты, будь то в сфере усиления, интенсификации экуменических контактов (то есть все большего сближения с «инославными» еретиками), в подготовке странного, абсолютно не каноничного и более чем неуместного в нынешней обстановке форума, получившего в народе наименование «съезда апостасийников» и официально называемого «всеправославным собором», в проведении реформы конфессионального образования (в отличие от аналогичного светского процесса, проходящей тихо и незаметно для «внешних») или же в кадровой политике, где никодимовская система поставления новых архиереев преимущественно из числа сравнительно образованных карьерных монахов, ни дня не живших в монастыре и совершенно не знакомых с самим духом Православия, по-прежнему и абсолютно неоправданно доминирует. Кстати, необходимо заметить, что те из старых либо новых архиереев, кто все же прошел монастырь и имеет за плечами эту аскетическую практику (которая только и есть монашество в собственном смысле), практически никогда не бывает подвержен тем специфическим порокам, с которыми вдруг столь рьяно вознамерились бороться прорабы церковной перестройки.

Итак, ПК сейчас почти зеркально повторяет путь ВВП, которого он столь мудро и столь расчетливо поддержал в феврале 2012 (и тем помог ему в тот момент одержать решительную победу над либеральным «болотом»): он все более востребует консервативно-патриотическую риторику, все в большей степени апеллирует к Традиции и все сильнее атакует либералов вовне, сохраняя либерально-модернистское ядро собственного проекта и либералов в своей команде. Все державно-патриотические устремления ВВП во внешней политике никак не привели его к смене либерального экономического блока в правительстве Медведева; вся апелляция к традиционным ценностям Православия и критика пороков современного общества, общества разлагающегося и практически уже разложившегося модерна, никак не породила у ПК, например, даже малейшей попытки хоть как-то изменить либерально-экуменический тренд в политике ОВЦС.

За годы своего патриаршества ПК выстроил вертикаль власти, которая, на первый взгляд, кажется мощной и абсолютно несокрушимой. Невозможно представить, чтобы кто-либо из числа высшего епископата или других членов Церкви вдруг стал подвергать сомнению его власть, используя элитно-номенклатурные каналы. Но «цветные революции» никогда не используют эти каналы, задействуя совсем другие механизмы и технологии. Парадоксальная закономерность «цветной революции» заключается в том, что именно такая элитно-номенклатурная несокрушимость, неуязвимость властвующего субъекта (наряду, как ни странно это звучит, с его все нарастающей внутренней изоляцией), как правило, и является первым признаком ее приближения. (С чего мы, собственно, и начали предыдущую статью).

При этом, как уже говорилось, церковные, околоцерковные и внецерковные либералы недовольны самим фактом «консервативного поворота» ПК, в особенности его для некоторых абсолютно неожиданной поддержкой ВВП в судьбоносной для России ситуации «болотного Майдана». А также и замедлением церковных реформ, в силу чего его считают плохим, несостоятельным реформатором. Но и у церковно-консервативного большинства, в тот момент оказавшего своему предстоятелю молчаливо-решительную поддержку, также есть немало причин для недовольства. При всех напрашивающихся параллелях, схожести между патриархом и президентом у последнего в активе, помимо риторики, есть более чем реальные и ощутимые достижения. Это, конечно же, во-первых, решительная поддержка и защита Абхазии и Южной Осетии в ситуации агрессии со стороны проамериканского марионеточного режима Саакашвили (для всех очевидно, что в паре с Медведевым именно он был главным), ну и, во-вторых, разумеется, возвращение Крыма, породившее в широких массах народа не вполне оправданные радужные надежды на возрождение империи, освященного многовековой исторической традицией имперского вектора в российской политике. Аналогом «крымнаш» и уверенного ответа на антироссийские санкции в политике РПЦ могла бы стать, например, решительная победа над автокефальными тенденциями в УПЦ МП (а церковная ситуация на Украине, как известно, все ухудшается) или давно назревший выход из Всемирного Совета церквей (что вполне вписалось бы как в антилиберальную риторику самого ПК, так и в доминирующий ныне вектор во внешней политике российского государства). Как все мы хорошо знаем, ничем подобным и не пахнет.

Кроме того, мы, конечно, все вместе, дружно, уверенно возглавляемые нашим патриархом, противостоим всевозможным «пуссям», проискам «Кредо.ру», «оранжевым автокефалам» и «предателям в рясах». Но информированные люди в Церкви, стоящие на консервативных позициях (а таких, повторяем, большинство), никак не могут закрыть глаза как на то, что предателей этих сам факт нашего им противостояния мало беспокоит, так и на целый ряд других странностей нашей церковной жизни. Например, на то, что читать лекции в общецерковной аспирантуре приглашаются порой открытые атеисты (источник), на то, что часы богословских дисциплин в семинариях сокращаются и заменяются иностранными языками; на то, что инославные еретики процветают в роли преподавателей в некоторых конфессиональных учебных заведениях РПЦ, а будущие пастыри весьма часто воспитываются в духе надменного презрения к православной традиции; наконец, на то, что многие из новых «миссионерских» кадров, выпускаемых из училищ и семинарий, сформировались вполне в духе кураевщины, то есть идеи приспособления Церкви к мiру ради успеха «миссии». (О проблемах реформы конфессионального образования в РПЦ). Наконец, люди Церкви не могут не видеть, что сочинения матерого ересиарха о. Г.Кочеткова распространяются практически открыто, литературные власовцы в рясах, подобные прот. Г.Митрофанову, чувствуют себя по-прежнему уверенно и безнаказанно, а сочинения и издания многих ревнителей в глазах церковного официоза по-прежнему не в чести. Мы уж не говорим о том, что при всех консервативных декларациях под крышей ОВЦС свили себе гнездо всякого рода непрозрачные структуры явно ювенальной направленности, главная (и абсолютно не афишируемая!) активность которых направлена на местный уровень, на работу с епархиями (источник). Все это и многое другое, о чем мы здесь не говорим, вынуждает сделать вывод о том, что церковно-консервативное большинство вовсе не является столь уж безоговорочной опорой ПК, как кто-то, возможно, думает. Сейчас оно пока оказывает своему предстоятелю сумрачно-молчаливую поддержку, носящую во многом инерционный характер. Но при определенном развитии событий все может измениться в один момент, о чем речь еще впереди.

Прочность положения лидера корпорации, властвующего субъекта, определяется, конечно, отнюдь не только отношением масс, но прежде всего – окружающей его «элиты», элитным консенсусом. Здесь-то уж, казалось бы, положение ПК абсолютно непоколебимо! Действительно, как мы сказали, никто не атакует и не собирается атаковать его по элитно-номенклатурной линии. Но при этом даже и в среде высшего клира (не говоря уже о рядовых священнослужителях) все сильнее зреет глухое недовольство политикой предстоятеля. Одним из главных поводов здесь является сверхжесткая централизация церковных финансов, пожалуй, не имеющая аналогов в новейшей истории нашей Церкви (что порождает аналогичные тенденции и, так сказать, стиль работы и у нижестоящих архиереев). А это уже не ценностно-идеологическая сфера, где в принципе, теоретически возможны всякие маневры и дискуссия. Это, как говорится, сама жизнь… Такое глухое, но все растущее недовольство элит, касающееся их самых близких и насущных интересов, абсолютно не опасно в спокойной, стабильной обстановке, но сразу «выстреливает» в нужном политтехнологам направлении в ситуации всегда неожиданного и стремительно нарастающего движения общества в сторону Майдана.

Наконец, всех (и либералов, и консерваторов, и «элиту») все сильнее раздражает гипертрофированная бюрократизация церковного управления, при которой церковная бюрократия все более воспринимает себя как высшую властную надстройку над собственно Церковью с ее трехчинной иерархией и простым народом.

Почему же мы полагаем, что Майдан в РПЦ (или вокруг нее) все же возможен в перспективе приблизительно от года до двух (например, осенью 2016)? Здесь мы исходим из ключевого положения, высказанного в самом начале предыдущей статьи: для хотя бы гипотетического успеха «цветной революции» необходим реальный, обоснованный социальный протест, имеющее серьезные объективные основания движение общества, направленное на снос правящих элит и в первую очередь – их главы. Неважно, что большинство общества в целом при этом все равно остается либо совсем пассивным, либо слабо «сочувствующим». Исход дела всегда решает пассионарное меньшинство. Важно, чтобы движение было все же достаточно массовым. Раскачать консервативное большинство Церкви на достаточно массовый и активный протест осенью этого, 2015 года, как мы сказали, вряд ли удастся. А либералы находятся здесь (как и в светском обществе) в подавляющем меньшинстве и ненавидимы большинством. Но молчаливо-пассивная поддержка ПК со стороны консерваторов легко может смениться решительным и активным протестом, если для этого возникнут благоприятные условия. Каковы же они?

Во-первых, народ сильно раздосадован фактической сдачей церковной Украины и Новороссии, которая пока, правда, никак не оформлена. Однако позиция Чистого переулка по крымским епархиям, демонстративно оставленным в УПЦ после воссоединения Крыма с Россией, весьма показательна. В связи с этим, кстати, весьма характерно, что одиозные «оранжоиды» из УПЦ, вполне подпадающие под определение, данное самим ПК – «предатели в рясах», преспокойно участвуют в официальных мероприятиях РПЦ. Так, правая рука главного «автокефализатора» в УПЦ, погрязшего во всевозможных пороках и коррупции митрополита А.Драбинко протоиерей Г.Коваленко практически в разгар киевского Майдана был замечен в качестве участника одной из секций Рождественских чтений, посвященной работе СМИ. Прот. Г.Коваленко как участник Рождественских чтений – это все равно как если бы Парубий или Ярош были приглашены поучаствовать в съезде «Единой России» или в расширенном заседании Совета безопасности РФ.

Во-вторых, качественно новая аккумуляция протестных настроений в Церкви может быть простимулирована пресловутым «всеправославным собором», если на нем и в самом деле, как предполагают серьезные эксперты, будет легализована апостасийная практика, по факту сложившаяся к настоящему времени в ряде поместных православных Церквей (что включает самые разные аспекты церковной жизни, о чем достаточно говорилось) или же, скажем, под давлением Константинополя будет окончательно оформлена сдача церковной Украины путем создания «единой незалэжной церквы» через объединение существующих там православных юрисдикций (включая неканоничных раскольников) с окончательным отрывом УПЦ от Москвы. (Если ничего подобного, ни первого, ни второго не готовится, то абсолютно не ясна та беспрецедентная секретность, в обстановке которой готовятся решения этого форума). В этом случае резко протестная реакция консервативных церковных масс, к тому же еще умело подогретая политтехнологами, легко предсказуема.

Широкому протестному накату «справа» может способствовать и массовое внедрение УЭК, когда большинству станет окончательно ясно, что поддержка церковным официозом «прав верующих» носила и носит преимущественно лицемерно-декларативный характер. (Если бы это было не так, то меры дисциплинарных прещений не применялись бы к тем клирикам и монашествующим, которые отказываются от ИНН, СНИЛС и УЭК). Выход консервативного большинства православного народа России на церковный Майдан станет началом конца эпохи ПК, стартом серьезных потрясений в нашей церковной институции. В этот момент сыграют и другие факторы, связанные с недовольством предстоятелем и его командой, о которых говорилось выше, включая муссируемую Кураевым «голубую» тему. Искренним и обоснованным протестом консервативного большинства РПЦ воспользуются, как это бывает всегда, либералы-перестройщики, стремящиеся к слому системы церковного управления и перехода в кочетковский режим почти что пресвитерианской церкви с качественным понижением роли епископата. Этот план уже прописан «группой Белковского», на что мы ссылались в предыдущей статье (источник). Сейчас приведем ссылку на еще один весьма характерный текст, при всей своей маргинальности прямо выдающий те же планы. Тогда дело «перестройки в Церкви» и восторжествует.

Здесь только необходимо пояснить, что церковный Майдан, в отличие от его светского аналога, вовсе не обязательно должен проявиться в виде каких-то уличных событий (церковные люди не любят митингов). Вполне возможно, что главным образом усилится движение людей в сторону раскола. Уже сейчас наиболее предусмотрительные и дальновидные из числа служащих священников запасаются «левыми» антиминсами, а некоторые из числа вполне системных и лояльных по отношению к ПК архиереев эти антиминсы подписывают. Так поступают, разумеется, далеко не все, но все же количество столь запасливых клириков, как можно понять, достаточно велико, чтобы вызывать обоснованное беспокойство. Для нецерковного читателя поясним, что антиминс дает право священнику совершать основные богослужения с канонически законной санкции епископа; без антиминса даже священнику, не находящемуся под запретом, служить литургию нельзя.

Что же необходимо предпринять, дабы предотвратить описываемый ход событий? Что касается нас самих, то мы можем немногое, а именно, делать то, на что нас благословляют наши духовники, молящиеся за нас духоносные старцы: 1) ни в коем случае не устраивать раскола; 2) молиться; 3) говорить правду.

Если же вести речь о правящей бюрократии, то подавать ей советы – занятие малопродуктивное, ибо, как мы уже не раз отмечали, существуя в достаточно искусственных условиях «золотой клетки» и (как это ни парадоксально) не владея всей полнотой информации, а следовательно, и адекватной картиной реальности, она склонна по большей части им не следовать. Поэтому столь чаемая некоторыми читателями «рекомендательная» часть нашей статьи может в лучшем случае напоминать детскую игру под названием «если бы директором (в данном случае – патриархом) был я», мало соотносясь со сферой реальной политики. А занятие столь несерьезным и бессмысленным делом далеко выходит за рамки аналитического жанра. Серьезные советы подают тогда, когда об этом просят. И не в публичном пространстве. Что же касается выводов, то они очевидны и естественным образом вытекают из представленного анализа. Если кто-то хочет выжить, то он это делает, не боясь смотреть в лицо реальности, сколько бы опасностей та в себе ни заключала, и ни на минуту не забывая о том, что все мы, весь мир и сама наша жизнь – в руках Божиих. А если…

Автор оставляет за собой право в дальнейшем подробнее пояснить некоторые моменты, не вполне понятные нецерковному читателю.

Фото: Патриарх Кирилл. Сегодня его положение прочно как никогда. Как еще недавно папы Бенедикта XVI и Януковича…