"Эхо Москвы" — ключевое либеральное медиа. То самое "не только коллективный пропагандист и… агитатор, но и коллективный организатор", о котором писал Ленин.
Оно первым в России создало полноценный интернет-портал, стало выкладывать на него расшифровки стенограмм, вывесило в коридор фотографии спикеров, создало "стену тщеславия" с благодарностями и приветствиями (от президента США до пожарных), освоило интернет-видео и создало свою блогосферу, ввело регулярные опросы и рейтингование материалов…
Тем более интересен глава "Эха": напоминающий взъерошенного садового гнома, невыносящий чеснок франкофил, купающий в скандалах символ российской либеральной журналистики.
Младший член огромного клана
Отец Венедиктова, офицер-подводник, погиб накануне (или сразу после) его рождения в 1955 году. Дед по отцу был сотрудником НКВД, награжден орденом Красной Звезды за организацию заградотряда. Это роднит Венедиктова со многими либералами — потомками чекистов. Правда, он даже "никогда не говорил с мамой" о гибели отца, и, возможно, это не только тактичность, но и социальный выбор. Возможно, дед и отец, упоминаемые в биографиях поразительно скупо, часто без имен, олицетворяют то, борьбе с чем он посвятил свою постсоветскую жизнь.
Мама, Элеонора Абрамовна Дыховичная, была врачом-рентгенологом. Бабушка, Нина Абрамовна, — советским инженером-конструктором, преподавателем Московского архитектурного института, автором проекта инженерной реконструкции гостиницы "Украина", заслуженным строителем России. Прадед, Абрам Ионович Дыховичный, — известным инженером-конструктором, профессором МГУ.
Братья бабушки — сатирик и драматург Владимир и архитектор, профессор Юрий Дыховичные. Режиссер Иван Дыховичный — двоюродный дядя Венедиктова, а его двоюродный брат Алексей — ведущий на "Эхе". Музыкант Андрей Макаревич, по некоторым данным, — троюродный брат. "У нас огромная семья, огромный клан Дыховичных, — говорил Венедиктов, — и я самым младшим был".
"Огромный клан", да еще и успешно вписанный в советскую элиту, не мог не воспитывать "самого младшего" и не помогать ему, даже самим фактом своего существования. Но Венедиктов гордился: "Я человек, который сам себя сделал", — напоминая олигарха Прохорова, заявлявшего: что он всего добился только сам и честным трудом.
Правда, своим "социальным капиталом" выросший вольной хулиганской жизнью московского двора на Покровских воротах Венедиктов не воспользовался: поступил на вечернее отделение истфака пединститута и работал почтальоном.
Разнося почту иностранным корреспондентам, читал западную прессу, сравнивая ее с советской.
В армию не попал из-за ужасного зрения (минус 10).
Окончив вуз в 1978 году, 20 лет проработал учителем истории, из которых 19 — в одной школе, получив звание "Отличник народного образования России". Правда, постоянство, возможно, было вызвано интересом к старшеклассницам, описанным им самим.
Обладая недюжинным умом, выдержкой и любознательностью, он, как почти все во время перестройки, интересовался политикой.
В августе 1990 года радиожурналисты Корзун и Бунтман, когда он "по-дружески пришел к ним закусить и выпить" на только что созданную ими радиостанцию "Эхо Москвы", попросили его посидеть под столом (другого места не было) — помочь выводить звонки радиослушателей в эфир.
Продолжая работать в школе, Венедиктов вырос до политического обозревателя.
В переворот 1993 года находился в "Белом доме"; в 1994 году, проявив мужество и смекалку, спас из дудаевского плена группу офицеров. По его словам, "мы прилетели в Грозный и пошли разговаривать к Дудаеву. Меня пустили к пленным, а те говорят: "Мы никуда не поедем". Их запугали. Я говорю — …вот микрофон, скажите мне это под запись, я вашим родителям пленку отправлю — …раз вы не едете, должен оправдаться перед вашими матерями… 16 человек согласились вернуться с нами. А человек 12 осталось, и …их следы потерялись."
В 1995 году Венедиктов возглавил информационную службу "Эха Москвы", в феврале 1998 года был избран главным редактором — и лишь тогда ушел из школы.
Развитие бизнеса
Кипучая энергия в сочетании с холодным умом, умело применяемыми эмоциональностью и менторством сделали Венедиктова заметной фигурой политики.
За 10 первых лет его работы главредом аудитория "Эха" выросла на 20%, несмотря на открытие других "разговорных" радиостанций. В 2013 году выручка "Эха" составила 368,4 млн.руб., чистая прибыль — 17,2 млн..
В 2001 году, в ходе разгрома медиа-империи Гусинского, попытавшегося продолжить привычный для него по 90-м годам шантаж власти на ее же деньги, "Эхо Москвы" выстояло благодаря филигранной дипломатии Венедиктова. Сработали педагогические навыки: либеральное радио сохранило свое лицо (в отличие, например, от переформатированного НТВ и закрытой газеты "Сегодня").
Компания "Газпром-медиа" к 2002 году довела свой пакет акций до 66,6%. 33,3% были выведены в офшор, акционерами которого были Гусинский, Малашенко, Венедиктов и ряд журналистов.
Умело и терпеливо дирижируя конфликтами, сочетая публичные заявления с неформальными сообщениями в соцсетях и закулисной дипломатией, он добился независимости "Эха Москвы" от формального владельца. Посягавшие на это представители последнего — от Коха до Лесина — теряли должности, что создало Венедиктову репутацию непобедимого.
Изобретательно и рискованно, постоянно азартно и, вместе с тем, осмотрительно балансируя на грани фола, нападая на власть ради возможности оказывать ей уникальные услуги и оказывая ей услуги для зарабатывания индульгенции на будущие нападки, Венедиктовразвивал радиостанцию, которая переросла в медиахолдинг.
В 2002 году либеральные журналисты НТВ, ушедшие на его клон ТВ-6, остались без работы. Используя их, Венедиктов создал "Эхо-ТВ", транслировавшие в Интернет передачи "Эха Москвы" и ставшее партнером телеканала RTVI, созданного Гусинским в Израиле для эмигрантов. В России RTVI был представлен через кабельные сети и угас к концу "нулевых" из-за утраты адекватности российским реалиям; в первой половине десятых был выкуплен близким к государству бизнесом, но развить его, похоже, не удалось.
В том же 2002 году Венедиктов возглавил радиостанцию "Арсенал" — запасную площадку на случай реального госконтроля за "Эхом", укрепив свою переговорную позицию. Когда опасность миновала, "Арсенал" был продан скандальному франко-израильскому бизнесмену Гайдамаку, пытавшемуся собрать медиахолдинг на базе газеты "Московские новости".
В 2007 году Венедиктов впервые вошел в совет директоров "Эха Москвы" — как владелец 18% акций (возможно, частично номинальный; вряд ли Гусинскому, Малашенко и журналистам вместе принадлежало лишь 15%).
В ноябре 2011 года он принял участие в запуске интернет-портала “PublicPost” — симбиоза блогосферы и профессиональной журналистики. Но эту функцию уже выполняла блогосфера "Эха Москвы" (другие издания не могли и приблизиться к ее уровню), и проект был закрыт в июле 2013 года (формальной причиной называют матерщину в адрес В.В.Путина).
Похоже, проект был интересен его финансированием Сбербанком. В феврале 2014 года лидер "Альянса зеленых — Народная партия" Митволь попросил МВД и Генпрокуратуру проверить законность вложения Сбербанком в этот портал 20 млн.долл.: цена проекта, по его мнению, — 1,5 млн.руб.. Митволь обвинил Венедиктова в афере, нанесшей ему ущерб как акционеру Сбербанка.
Венедиктов заявил, что "перевод средств из Сбербанка не осуществлялся" и пообещал Митволю "большой штраф за клевету". После чего скандал, похоже, "спустили на тормозах".
В декабре 2011 года он при поддержке РИА "Новости" запустил интернет-портал "Дилетант.ру", на базе которого выпустил исторический журнал.
Венедиктов, отдавший истории четверть века, занялся интересным делом. Внимание общества к истории обеспечивало спрос. Помощь РИА "Новости" (и заинтересованных инвесторов) — надежный фундамент.
Но главное — восприятие истории определяет идентичность общества. Управление историей — не только ее вульгарное (хотя действенное) "переписывание", но и расстановка акцентов, фокусировка внимания на одних событиях при игнорировании других. Достаточно вспомнить педалирование "пакта Молотова — Риббентропа" при игнорировании Мюнхенского сговора. Или "стояния" Советской армии перед Варшавой в 1944 году при игнорировании ее измотанности и расстрела повстанцами советских связных. Или мифических "зверств Советской армии" при игнорировании реальных зверств немцев и американцев.
Изменение восприятия обществом истории, как показывает украинская катастрофа, меняет его до неузнаваемости.
Учитывая ненависть к России, демонстрируемую многими постоянными ораторами "Эха Москвы", политическое значение исторических проектов Венедиктова очевидно.
В конце 1999 года он был награжден орденом "За заслуги перед Отечеством" II степени, в 2006 — французским орденом Почетного легиона, в 2014 — "Золотым крестом за заслуги перед Республикой Польша".
Либеральные ценности в действии
Венедиктов считает себя "махровым реакционером": "в политике моими идеалами являются Рейган и Тэтчер", развернувшие Запад к ультралиберальным ценностям и завершившие постановку государств на службу не своим народам, а глобальному бизнесу.
Он говорит: "Я предоставляю слово тем, чьи идеи я считаю разрушительными… Либерал — это человек, который осуществляет не свою свободу, а свободу других." Прекрасная декларация в стиле Вольтера: "Эхо Москвы" дает слово и противникам вроде патриотов Квачкова и Проханова.
"Кроме фашистов", — уточняет Венедиктов; но кто это, он решает сам. Это напоминает Геринга, заявившего, что сам решает, кто еврей, — и, судя по полутора сотням тысяч воевавших за Гитлера этнических евреев (только в советский плен попало более 10 тыс.), это было политикой.
В соответствии с западными стандартами Венедиктов изображает нейтралитет и объективность. Пропаганда, как положено, ведется подбором новостных поводов, тем и аспектов рассмотрения.
Оппоненты приглашаются дозированно: те, кто больше не может обосновать свою точку зрения, выставляет себя на посмешище или не воспринимается аудиторией.
Нелибералы, способные доказать свою правоту (и неудобные честные либералы вроде Пионтковского), отсеиваются как не интересные слушателям. Порой против них организуются провокации с дикими обвинениями, исключающими сотрудничество (так, автор в далеком 2008 году отреагировал в ЖЖ на внезапную неадекватность сотрудников "Эха" — и был обвинен Венедиктовым в оскорблении его "девочек").
Венедиктов трактует оппонирование любой власти как едва ли не главный (и точно неотъемлемый) признак журналистского профессионализма.
Речь не о поиске истины, служении обществу или отражении реальности. Либеральный "профессионализм" запрещает журналисту поддерживать власть, даже если та права. Ведь глобальные монополии — хозяева современных либералов — по своей природе враждебны государственности. Это вынуждает либералов "оппонировать" всякой "власти" как силе, своим существованием мешающей их хозяину и потому подлежащей уничтожению.
Либерализм сделал свои интересы профессиональным стандартом. Ряд авторитетных вузов (не только пресловутая "вша" — Высшая школа экономики, сделавшая профессором одиозную либералку Альбац), по сути, калечит целые поколения, вбивая в сознание журналистов необходимость вражды к государству как условие принадлежности к профессии.
Это требует искоренения логического мышления, но это либеральной реформой образования и ЕГЭ делает государство. Результат — вера многих молодых журналистов в самые бредовые измышления вроде того, что "в 2008 году кровавый маньяк Путин вероломно напал на маленькую беззащитную Грузию", или что "Россия осуществляет военную агрессию, чтобы вернуть под власть олигархов народ Украины, мужественно сражающийся против кремлевских фашистов за свою свободу и демократию", или что "малайзийский "боинг" над Украиной был сбит по прямому указанию опьяневшего от крови Путина", или что "Немцова убил Путин, потому что тот мешал ему воровать".
Агрессивная неадекватность заметной части журналистов, воспитанных на либеральных стандартах, проповедуемых "Эхом Москвы" и Венедиктовым, — инструмент разрушения в интересах глобальных монополий не только "власти", но и скрепляемого ею общества.
Важно, что, говоря о враждебности "любой" власти как критерии профессионализма, либералы имеют в виду российскую власть.
"Власти" стран Запада, в том числе враждебных России, для них обычно — объекты не "оппонирования", но поклонения. Об их ошибках и пороках если и говорится, то вскользь, чтобы, показав объективность, перейти, насколько можно судить, к главному: смешиванию с грязью своей страны и народа под видом критики государства. Хотя, похоже, либералы чужды России, считая Родиной другие места.
Выделяя "оппонирование всякой власти" как критерий профессионализма, либеральные журналисты обычно оппонируют не "всякой", а именно российской власти — и в том, в чем она полезна обществу. Неэффективность, а то и порочность власти — лишь повод для нападок на Россию, каким при Советской власти был коммунизм, а при царской — самодержавие.
Разумеется, такая редакционная политика за четверть века принесла плоды.
Характер воспитанной ею аудитории таков, что в откликах на эфир, помнится, обычно присутствовали угрозы. Поэтому бегство из России со ссылкой на них ведущей "Эха Москвы" Жанны Немцовой (после убийства ее отца, либерального политика, в 90-е около месяца считавшегося "наследником" Ельцина) странно: реагируй она на обратную связь, привыкла бы к угрозам.
В Москве доля "Эха" в 2014 году составила 7,1% радиослушателей, а у занявшего второе место "Русского радио" лишь 4,8%, но по России оно 11-е с 3,3% (первая — "Европа плюс" с 8%). "Эхо" слушают прежде всего мужчины старше 55 лет, из-за чего 70% рекламы — лекарства и БАДы. Поэтому доля "Эха" в Москве на рынке радиорекламы (по оценкам, лишь 2,4%) почти втрое ниже доли по числу радиослушателей.
Как отмечают на самом "Эхе", "болото застоялось", но для политического влияния Венедиктова его достаточно.
"Слушайте радио: остальное — видимость"
Слоган "Эха Москвы", на диво, точно отражает мироощущение либералов. Ведь всей повседневной практикой окружающий мир постоянно разоблачает либерализм, обнажает его лживую и античеловеческую сущность, демонстрирует несовместимость обслуживаемых им интересов глобальных монополий с нормальностью.
Чтобы оставаться либералом в условиях либерального блокирования социально-экономического развития России, либерального уничтожения здравоохранения и образования, либерального поощрения произвола монополий и этнической преступности надо зажмурить глаза. И, значит, признать окружающий мир пустой "видимостью", а реальностью — лишь медиасферу "Эха".
В результате последнее стало монопольным творцом мира либеральной тусовки. И этот монополизм, как любой, идет к развращению и деградации. Прежде всего через неформальный запрет на критику. Почти любая внутрилиберальная критика "Эха" и Венедиктова вызывает испуганные протесты: мол, вы играете на руку душителям свободы слова из Кремля! А с другой стороны, похоже, ее карает и сам Венедиктов, ограничивая доступ критиканов к "свободе слова".
Самоочевидный факт, — то, что либералы в российском обществе обладают наиболее тоталитарным мышлением, — подтверждается, например, тем, что блогосфера "Эха Москвы" является единственной медиаплощадкой России, где существует цензура.
Конечно, редакция опровергает это, ссылаясь на премодерацию, но блогеры указывают на конкретные случаи, когда их посты не допускались до публикации на их страницах. А модераторы "Эха Москвы", когда им не удавалось отмолчаться, невразумительно заявляли, что пост противоречил "редакционной политике", но в чем именно, сказать не могли.
Либерал Яковенко обвиняет "Эхо Москвы" (правда, в ее же блогосфере — такие обвинения допускаются): "С сайта "Эха" из-за цензуры был вынужден уйти …Пионтковский, незадолго до убийства …Немцова "Эхо" подвергало цензуре его блог".
Запрет на критику порождает убежденность в безнаказанности, а затем — трамвайное хамство. "Не нравится — слушайте другое радио!", "Аптека за углом!" и другие хамские формулы стали нормой общения Венедиктова (и не только его) с радиослушателями (и не только с ними).
Воинствующая безграмотность при безудержном апломбе — стиль "Эха".
Помнится, зампред "Мемориала", "профессиональный историк", кавалер "Ордена заслуг перед Республикой Польша" Петров накануне 65-летия Победы обвинил сталинский режим в аресте 1,5 млрд.чел. только "с июля 1937 по ноябрь 1938 года", причем на многократные уточнения потрясенной ведущей продолжал яростно настаивать (правда, говоря "полторы тысячи миллионов", — возможно, он забыл, как будет "миллиард" по-английски и тем более по-русски) и требовал от смеющих сомневаться "читать документы, которые изданы в Международном фонде демократии". Правда, потом ведущей все же удалось привести его в чувство, и он поведал уже о 1,5 млн.чел..
Другой "эксперт", помнится, порадовал сообщением о работе фондовой биржи в КНДР и, снисходительно объяснив пораженной ведущей, что фондовый рынок есть везде, пообещал показать северокорейские котировки.
Что ж говорить о ставшей символом "Эха Москвы" протеже Венедиктова Рябцевой, которая ошарашила даже Шендеровича заявлением, что в России живет 8 млн.чел.. Реакция Шендеровича тем более значима, что эти слова соответствует его подходу (как и многих других либералов) к разделению россиян, хоть и не на "арийцев" и "унтерменшей" или "гоев", но на "людей" и "нелюдей" или "протоплазму".
Невыносимость деградации для профессионалов проявилась в уходе с "Эха" одного из его основателей Корзуна. Но то, что кажется безграмотностью, на деле — способ заглушить чужое мнение.
Яковенко пишет: "практически все молодые журналисты "Эха"… вместо того, чтобы выявлять …"особое мнение" гостя, либо предъявляют публике свое "особое мнение", либо откровенно мешают гостю говорить… Сотрудница "Эха" активно мешает гостю, которого пригласили…, чтобы он высказал свое… мнение, это мнение высказать. Вместо этого занимается самоутверждением за счет гостя".
Но идея, что нелибералов зовут на "Эхо" для выражения их мнений, на мой взгляд, ошибочно: скорее их приглашают для дискредитации их мнений. А то, что при их запутывании и "опускании" журналистка тешит самолюбие — лишь бонус.
Правда, иногда ведущие начинают, как Рябцева, верить, что их дело — "битый час вынуждать человека признать, что в нем нет дела, а есть только слова". Возможно, потому, что для большинства либералов это именно так.
Незаменимый помощник власти
Секрет успеха Венедиктова не только в том, что "Эхо Москвы" служит для Запада знаком сохранения в России свободы слова.
Периодически он выполняет важные для власти деликатные функции.
Это может быть снятие конфликта между главой Следственного комитета и главредом "Новой газеты", журналиста которой тот вывез в лес, как возомнившего о себе опера.
Или содействие переориентации протестующих 10 декабря 2011 года с площади Революции на безопасную для власти Болотную.
Или интервью украинским СМИ перед крымским референдумом, что все решено, и вопрос состоит лишь в недопущении кровопролития.
Или публичная поддержка погрома здравоохранения Москвы.
Влияя на либералов, а во многом и управляя ими, Венедиктов имеет бесценный для власти манипулятивный ресурс.
И, предоставляя его, может чувствовать себя неуязвимым.
Либеральный диктатор
Эпатаж Венедиктова подчеркивает неуязвимость: смотрите, мне позволено все, трепещите!
Заяви другой о сексе со школьницами во время педагогической работы (и, тем более, как о чем-то нормальном и само собой разумеющемся), допусти он декларации в стиле "Воспитывать молодую сотрудницу сексом" или сообщи о поощрении им приказом сексуальных домогательств, — поднялась бы буря негодования.
Но демонстрация хамоватой резкости и аляповатости на грани безумия прикрывает гибкий и разносторонний ум.
Рябцева точна: "Он играет дурачка, от которого никто не ждет нападок. А внутри он собран и всегда готов уколоть… Никто не знает его истинных мотивов… У него во всем есть цель…"
Умело провоцируя скандалы и затем урегулируя их, Венедиктов не дает забыть "Эхо Москвы".
Пестуя представления о своем могуществе, он манипулирует именами президента В.В.Путина и его чиновников, но и демонстрирует наличие качественной инсайдерской информации и, что важнее, инсайдерского ее понимания, а также постоянно участвует в мероприятиях на высоком уровне.
Он пользуется абсолютным уважением и авторитетом в коллективе — все понимают: "Эхо Москвы" — это прежде всего он.
Венедиктов правит железной диктаторской рукой, принимая все значимые решения. Неслучайно в гостевой висит его огромный фотопортрет с кожаным бичом.
Он полностью ассоциирует себя с "Эхом". И жесткий, порой истеричный и непредсказуемый стиль часто сочетается с мудростью, человечностью и даже трогательностью.
Но, как и многие другие либералы, Венедиктов, похоже, не представляет, что быть патриотом России можно бескорыстно. Защищая Макаревича после его выступления, де-факто поддержавшим нацистскую хунту, Венедиктов выразил убеждение, что возмущаться этим можно лишь "по заказу или за деньги, или за желание получить лишнюю звездочку на погон".
Фаворитка, хвастающаяся отношениями с ним почти так же, как тот хвастается отношениями с В.В.Путиным, поведала: "Он мне …рассказывал, что у него есть черный списочек врагов. И в ближайшие 20 лет будет каждому из них мстить и вычеркивать, кому отомстил… Уверена, что половина …уже вычеркнута."
Итак: Венедиктов собирается "мстить врагам" до 80 лет! Возможно, ему больше нечем будет заняться.
Да, сегодня положение "Эха Москвы" непоколебимо.
И, если либералам удастся уничтожить Россию, оно лишь окрепнет.
Но если Россия выстоит — сохранить его не удастся.
Илл. "Барашки с Эха". Картина Васи Ложкина "Вернулись из деревни" (фрагмент)
