Москва... как много в этом звуке
Для сердца русского слилось!
Как много в нем отозвалось!
А.С. Пушкин
Москва. Город сорока сороков.
Златоглавая. Первопрестольная.
Москва. Родина Пушкина.
Годы детства. Немецкая слобода. Церковь Богоявления в Елохове. Большой Харитоньевский переулок. Первые адреса будущего поэта. У «Харитонья в переулке» семья Пушкиных, меняя номера домов, жила с 1801 по 1807 год. Дом Юсупова. Рядом в парке гулял с нянею маленький Саша Пушкин.
Края Москвы, края родные,
Где на заре цветущих лет
Часы беспечности я тратил золотые, Не зная горести и бед...
Проводы в Царскосельский лицей. Долгая разлука с Москвой. Возвращение из Михайловской ссылки.
Пушкин в Москве до и после женитьбы.
Последний приезд поэта в Москву.
Старые адреса старых знакомых. Новые адреса новых знакомых. Встречи. Встречи. Встречи. Литераторы и художники. Театралы и музыканты. Философы, критики, журналисты, издатели, библиофилы. Пушкинские друзья. Пушкинские враги. Адреса. Адреса. Адреса. Но есть в Москве адрес, который с каждым годом всё больше приобретает особую, хоть и грустную, притягательность: Донская площадь, 1. Донской монастырь. Твердыня христианства. Оплот русского православия. Живой, действующий памятник культуры и зодчества.
Монастырь был основан в 1591 году. В это время на престоле находился последний представитель Рюриковичей, третий сын Иоана IV Грозного - царь Фёдор Иоанович (1557-1597). Россия переживала тяжёлый период - неудачи в ливонской войне 1558-83 годов, ухудшение отношений с Польшей и Швецией, Турцией и Крымским ханством. Фактическая власть в стране принадлежала шурину царя - боярину Борису Годунову. Одна из легенд связывает его имя с основанием Донского монастыря.
Тогда, в 1591 году, к Москве подошли войска крымского хана Казы-Гирея (Газы II Гарая, 1551-1607). Они встали лагерем в районе Тёплого стана, теперь находящегося в черте города. К столице спешило подкрепление из северных областей, но оно запаздывало. Об этом знали и в окружении хана Гирея.
Войско московского царя вышло навстречу завоевателям. В походной церкви русских находилась бесценная реликвия - икона Донской Богоматери, которую по преданию Дмитрий Донской брал на Куликово поле.
Обстоятельства складывались для москвичей неблагоприятно, и тогда Борис Годунов решил обмануть неприятеля...
Ночью взволнованные ханские военачальники разбудили Казы-Гирея и повели его на самый большой холм, с которого открывалась панорама города. Впечатляющая картина представилась хану: повсюду горели многочисленные костры и вереницами тянулись факельные шествия. Сомнений не оставалось: к Москве подошла ожидаемая подмога! На самом же деле - это москвичи, по приказу Годунова, жгли костры и со смоляными факелами разгуливали по городу.
На следующее утро татары отступили, не дав боя. И были наказаны. Русские войска настигли отступающего неприятеля и разгромили его. В честь избавления от крымского ига на месте походной церкви и был заложен Донской монастырь. А икона и ныне находится здесь, в Большом соборе Донского монастыря.
В описываемое время Пушкины занимали видное место при царском дворе, и желание поэта создать значительное произведение, посвящённое той эпохе, вполне закономерно. Историческая связь царя Бориса и пушкинского рода уже на мистическом уровне отразилась в том, что Некрополь Донского монастыря – самый, так сказать, «пушкинский» некрополь Москвы.
"Мы ведем свой род от прусского выходца Радши или Рачи ("мужа честна", говорит Летописец, т.е. знатного, благородного), въехавшего в Россию во время княжества Св. Александра Ярославовича Невского", - так писал Александр Сергеевич в 1830 году в "Родословной Пушкиных и Ганнибалов". Поэт неоднократно принимался за автобиографические заметки, но завершить их ему так и не удалось. Часть выполненной работы он сжег в конце 1825 года в связи с восстанием декабристов. По его собственным словам уничтоженные тетради "могли замешать имена многих, а может быть и умножить число жертв..."
Что ж, попытаемся, хотя б отчасти, завершить начатое Пушкиным, следуя путем его записей и разысканий, а также новыми фактами, открытыми позднейшими учеными. И начнем мы с самого трудного и спорного момента - с происхождения Радши, легендарного предка Пушкина.
Работая над автобиографией, поэт прежде всего опирался на Бархатную книгу и Государев родословец, составленный в 50-х годах ХVI века. Из них он знал, что "Во дни благоверного великого князя Александра Ярославича Невского прииде из Немец муж честен, именем Ратша". Пушкин был аккуратным историком, внимательно и критично оценивал источники, но в нашем случае записи родословцев могли подвести поэта. В приведенном свидетельстве возможна хронологическая несообразность, да и сам выход Ратши из "Немец" не достаточно основателен.
Во-первых, имя "Ратша" не несет на себе никаких следов иноземного происхождения. Окончание "ша" - самое что ни на есть русское, позднее прикрепившееся к уменьшительным именам - Саша, Андрюша, Яша, Миша и т.д. Слог "Рат" мог в равной степени принадлежать именам Ратмир, Ратибор, Ратислав и происходит от корня "рать". Кстати, в дружине Александра Невского, ко временам которого Пушкин относил выход своего предка "из Немец", действительно служил некий Ратислав, в некоторых летописных списках называемый Ратшей или Ратишкой. Не исключено, что этот факт был известен Александру Сергеевичу, и он отождествлял это историческое лицо со своим предком.
Во-вторых, как сообщает историк В.И. Меркулов: "Массовое переселение с южного и юго-восточного берегов Балтийского моря в Новгород и Псков пришлось на XIII в., когда крестоносцы полностью захватили Поморье и Пруссию. Выходцы оттуда получали прозвище "из Немец", указывавшее на выселение из земель, захваченных "немцами". Т.е., этот персонаж – прусс, западный балт, а название «Пруссия» так и сохранилось при заселении этого региона немцами.
И, наконец, в-третьих. Действительно, один из прямых пушкинских предков служил Александру Невскому, но был это не Ратша, а витязь княжеской дружины Гаврила Алексич. К сожалению, Александр Сергеевич об этом не знал. Но поэт и не сильно погрешил против истины, утверждая в "Моей родословной":
Мой предок Рача мышцей бранной
Святому Невскому служил...
Ведь Гаврила Алексич не просто "служил мышцей бранной" великому князю. Всего шестерых воинов отметили летописцы, описывая события на Неве летом 1240 года, а среди них - Гаврилу Алексича. Отчаянно и бесстрашно врубившись в гущу шведского полка, он поразил епископа и воеводу неприятеля, во многом определив победу русского оружия.
Собственно говоря, с Гаврилы Алексича и можно с высокой достоверностью проследить род поэта, однако данные о трех предыдущих коленах (см. Приложение): Ратша - Якун - Алекса - почти не поддаются проверке.
От правнука Гаврилы Алексича - Григория Александровича Пушки и произошли Пушкины разных фамилий.
В VII колене от общего корня отделились семейства Холопищевых, Гавриловых, Неведомицыных, Замытских и Застолбских, Каменских. Пятый же сын Григория Александровича - Константин Григорьевич стал прямым предком А.С. Пушкина. (Поэтому говорят, что род Александра Сергеевича принадлежал к "младшей ветви" Пушкиных).
В середине ХV - в начале ХVI веков сформировались роды Курчевых-Пушкиных, Рожновых, Улитиных-Пушкиных (от которых произошли Мусины-Пушкины, Бобрищевы-Пушкины, Шафериковы-Пушкины, Кологривовы, Поводовы), Остеевых (от них - Жулебины, Чулковы), Слизнёвых (от них - Мятлевы, Булгаковы-Слизнёвы, Упины-Слизнёвы).
В XII колене от Ратши мы находим Семена Михайловича Пушкина, служившего в опричнине Ивана Грозного. Его сын - Тимофей Семенович окончил жизненный путь воеводой в Цывильске. Петр Тимофеевич в 1625-28 годах был воеводою в Тюмени, а в 1633 году - сотенной головою в Москве. Живший в середине XVII века Петр Петрович так же дослужился до воеводства, в Туле. Его сын - так же Петр Петрович - участник Крымских походов 1673, 1681 и 1689 годов, в 1682 году он принимал участие в работе Земского собора, на котором было отменено местничество.
Об этих бегло перечисленных исторических лицах Александр Сергеевич либо вовсе не имел представления, либо располагал очень скудными данными, что, разумеется, не свидетельствует об их заметной роли в русской истории.
Долгое время "оставались в тени" и Мусины-Пушкины, чье возвышение относится к XVIII веку, когда род прямых пушкинских предков пришел в упадок.
С некоторыми представителями этой аристократической династии Александр Сергеевич был хорошо знаком. Жене своего приятеля Ивана Алексеевича Мусина-Пушкина - Марии Александровне - поэт посвятил стихотворение "Кто знает край, где небо блещет..."
Александр Сергеевич никогда не заискивал перед более удачливыми родственниками. Наоборот - по отношению к ним он держался с подчеркнутым достоинством. Помните:
Под гербовой моей печатью
Я кипу грамот схоронил
И не якшаюсь с новой знатью,
И крови спесь угомонил.
Я грамотей и стихотворец,
Я Пушкин просто, не Мусин,
Я не богач, не царедворец,
Я сам большой, я мещанин.
Мы не случайно завели разговор о роде Мусиных-Пушкиных. Во-первых, в Некрополе Донского монастыря похоронены многие члены этого семейства, а во-вторых, об одном из Мусиных-Пушкиных - графе Алексее Ивановиче - отце упомянутого Ивана Алексеевича - мы уже говорили в очерке об историке-архивисте Н.Н. Бантыш-Каменском.
Но вернемся к "Родословной..." поэта.
"Прадед мой Александр Петрович был женат на меньшой дочери графа Головина, первого Андреевского кавалера. Он умер весьма молод, в припадке сумасшествия зарезав свою жену, находившуюся в родах. Единственный сын его Лев Александрович служил в артиллерии, и в 1762 году, во время возмущения, остался верен Петру III. Он был посажен в крепость и выпущен через два года. С тех пор он уже в службу не вступал, а жил в Москве и в своих деревнях".
Нам есть чем дополнить скупые сведения о прадеде поэта. Он родился после 1686 года. Известно, что в 1718 году он был солдатом лейб-гвардии Преображенского полка, а в 1722 году стал сержантом и каптенармусом. (Вспомним, однако ж, что предки его были когда-то воеводами...)
Его жена - Евдокия Ивановна - была дочерью любимого денщика Петра I, будущего генерал-кригс-комиссара и адмирала, первого кавалера ордена Андрея Первозванного, графа Ивана Михайловича Головина.
После раздела в 1713 году с братьями Ильей и Федором имений отца, Александр Петрович обрел финансовую самостоятельность. В 1718 году к нему перешли по завещанию богатые вотчины его бездетного дяди Ивана Ивановича, одного из сподвижников Петра I.
Сегодня нам трудно связать факт получения столь значительного наследства с солдатской службой Александра Петровича в Преображенском полку, как и женитьбу каптенармуса на дочери графа Головина. Очевидно лишь то, что брак этот оказался трагическим не только для Евдокии Ивановны, но и для ее мужа - он умер в тюрьме, находясь под судом, сиротой оставив своего двухлетнего сына.
"Дед мой был человек пылкий и жестокий, - продолжаем мы чтение "Родословной"...", - Первая жена его, урожденная Воейкова, умерла на соломе, заключенная им в домашнюю тюрьму за мнимую или настоящую связь с французом, бывшем учителем его сыновей, и которого он весьма феодально повесил на черном дворе. Вторая жена его, урожденная Чичерина, довольно от него натерпелась. Однажды он велел ей одеться и ехать с ним куда-то в гости. Бабушка была на сносях и чувствовала себя нездоровой, но не смела отказаться. Дорогой она почувствовала муки. Дед мой велел кучеру остановиться, и она в карете разрешилась чуть ли не моим отцом. Родительницу привезли домой полумёртвую, и положили на постелю всю разряженную и в бриллиантах. Все это я знаю довольно темно. Отец мой никогда не говорил о странностях деда, а старые слуги все перемёрли".
Добавим же и мы от себя несколько фактов из жизни Льва Александровича. Он родился 17 февраля 1723 года и умер 25 октября 1790 года. Начал службу 16-ти лет капралом и закончил ее в чине майора в 1759 году. После свержения Петра III, он остался верен солдатской присяге, за что был взят под стражу и около года (но не двух) провёл в заключение в крепости. 23 сентября 1763 года он был уволен в отставку в чине подполковника артиллерии.
Унаследовав богатые имения отца, он жил на широкую барскую ногу, и в 1761 году, за столетие до отмены крепостного права, за ним числилось свыше 1400 душ. Однако вскоре финансовые дела семьи пришли в упадок.
Первая жена Льва Александровича - Марья Матвеевна - дочь Матвея Фёдоровича Воейкова, действительно умерла в домашней тюрьме, оставив своему мучителю троих сыновей - Николая, Петра и Льва. По воле судеб все трое оказались бездетными.
Его вторая жена - Ольга Васильевна - родилась 5 июля 1737 года и умерла 22 января 1802 года. Она была дочерью губернатора Полтавы Василия Ивановича Чичерина и Лукерьи Васильевны Приклонской. Льву Александровичу она родила двух сыновей и двух дочерей.
Мрачный образ деда не раз навещал поэта в мучительные минуты его жизни. Не случайно, в одном из писем к Наталье Николаевне в сентябре 1830 года из Болдино он писал: "Мой ангел, только одна ваша любовь препятствует мне повеситься на воротах моего печального замка (на этих воротах, скажу в скобках, мой дед некогда повесил француза... которым был недоволен)".
Объективности ради, заметим, что когда в 1840 году в "Современнике" появился процитированный выше отрывок "Родословной...", отец поэта - Сергей Львович - в опровержение писал следующее: "Он (Лев Александрович - Г.П.) был любим, уважаем, почитаем даже теми, которые знали его по одному слуху. Взаимная любовь его и покойной матери моей была примерная. Никто не помнил и не слыхал ни о малейшем отступлении от верности, от должного уважения друг к другу во всё продолжение их 30-ти летнего союза. История о французе и первой жене отца много увеличена".
Что ж, может быть, "история о французе" и "много увеличена", однако, известно, что Лев Александрович за расправу над учителем находился под следствием и был освобожден по именному указу Екатерины II.
Несмотря на немногочисленные сведения о роде Пушкиных, поэт уделял своей ветви по отцу большое внимание. Программа записок, составленная им в 1831 году, начинается так: "Семья моего отца - его воспитание - французы учителя... Отец и дядя в гвардии. Их литературные знакомства и т.д."
Отец поэта - Сергей Львович - родился 23 мая 1770 года и умер 29 июля 1848 года. С семи лет он числился сержантом лейб-гвардии Измайловского полка. К моменту вступления в службу в 1791 году он был уже в чине прапорщика. В 1798 году, будучи майором, он подаёт в отставку. С 1800 года Сергей Львович состоит в Комиссариатском штате, в 1811 году он получает звание военного советника, а в 1814 году возглавляет Комиссариатскую комиссию резервной армии в Варшаве. В возрасте 47 лет в чине статского советника он окончательно уходит со службы.
В ноябре 1795 года Сергей Львович женился на Надежде Осиповне Ганнибал (1775-1836), дочери капитана морской артиллерии Осипа Абрамовича Ганнибала и Марьи Алексеевны Пушкиной.
Марья Алексеевна (20 января 1745 г. - 27 июня 1818 г.) - дочь Алексея Фёдоровича Пушкина и Сарры Юрьевны Ржевской. Сам Алексей Фёдорович был сыном стольника Фёдора Петровича, служившего Петру I.
Таким образом, прапрадед Пушкина по материнской линии и его прадед по отцовской линии были родными братьями, сыновьями Петра Петровича Пушкина, того самого, который принимал участие в отмене местничества.
Однако выберемся из этого генеалогического лабиринта.
Родители поэта, как известно, похоронены в Святогорском монастыре. Дед же его - Лев Александрович - погребён в Малом соборе Донского монастыря. Изящный надгробный памятник Ольге Васильевне - бабушке поэта - установлен между Большим и Малым соборами.
Рядом с бабушкой поэта похоронен его дядя - Василий Львович, о нём мы уже рассказывали в очерке «Вы дядя мой и на Парнасе…», сейчас же скажем несколько слов о других родственниках поэта, нашедших свой последний приют на кладбище Донского монастыря.
Рядом с матерью и братом похоронена тётка поэта Анна Львовна. Она родилась весной 1769 года. Как и другие родственники поэта, она простилась с племянником в 1811 году при его отъезде в Лицей.
В воспоминаниях сестры поэта - Ольги Сергеевны Павлищевой - описан эпизод, касающийся Анны Львовны и героя одного из наших предыдущих очерков - «Патриарх с Патриарших прудов» - поэта-министра Ивана Ивановича Дмитриева.
Иван Иванович в конце 1804 года написал шутливое стихотворение "Путешествие NN в Париж и Лондон", где под восторженным и рассеянным путешественником вывел своего товарища и соседа Василия Львовича Пушкина. Об этом стихотворении в 1836 году Александр Сергеевич написал для "Современника" небольшую статью, где назвал его "весёлой" и "незлобной" шуткой. (Заметка не была опубликована).
Однако, в своё время - "Шутка эта - слово мемуаристке - разнесшись по Москве, расстроила было немножко приятельские отношения автора к Василию Львовичу и родным его, но ненадолго. Иван Иванович остался другом дома и, сделавшись вскоре поклонником Анны Львовны, искал ее руки. Одаренная наружностью привлекательною, с умом живым и характером самостоятельным, эта тётушка Александра Сергеевича не думала выходить замуж и жила особо, в собственном своём доме, открытом для родных и немногих избранных друзей. "Нет, Иван Иванович, - сказала она ему наотрез, - видеть вас у себя и принимать вас как милого гостя всегда готова, а женою вашею быть не согласна".
Тётя так и не вышла замуж и доживала свой век в Москве старой девой. Холостяком остался и И.И. Дмитриев.
На смерть тёти, последовавшей в октябре 1824 года, Пушкин и Дельвиг написали элегию и послали ее в конце апреля 1825 года из Михайловского П.А. Вяземскому, "...улыбнись, мой милый, - писал Пушкин, - вот тебе
Элегия на смерть Анны Львовны
Ох Тётенька! ох Анна Львовна!
Василья Львовича сестра!
Была ты к маменьке любовна,
Была ты к папеньке добра.
Была ты Лизветой Львовной
Любима больше серебра;
Матвей Михайлович, как кровный,
Тебя встречал среди двopa.
Давно ли с Ольгою Сергевной,
Со Львом Сергеичем давно ль,
Как бы на смех судьбине гневной,
Ты разделяла хлеб и соль?
Увы! зачем Василий Львович
Твой гроб стихами обмочил!
Или зачем подлец Попович
Его Красовский пропустил!
Эта шутка осложнила и без того натянутые взаимоотношения Пушкина с домашними. Особенно обидела она Василия Львовича. И вот уже в сентябре того же года Пушкин снова пишет Вяземскому: "Ради бога, докажи Василию Львовичу, что элегия на смерть Анны Львовны не моё произведение, а какого-нибудь другого беззаконника. Он восклицает "а она его сестре 15 000 оставила!.." ... Дело в том, что конечно Дельвиг более виноват, нежели я. Похлопочи обо мне, душа моя, как о брате –
Сатирик и поэт любовный
Наш Аристип и Асмодей,
Ты не племянник Анны Львовны,
Покойной тётушки моей,
Писатель нежный, тонкий, острый -
Мой дядюшка - не дядя твой,
Но, милый, - Музы наши сестры,
И так ты всё же братец мой.
Комплемент по адресу Василия Львовича, неслучайно отпущенный в этом небольшом стихотворении, подействовал, и вскоре наступило примирение.
Немногим ранее, до злополучной элегии, Пушкин писал в письме к сестре и брату, что он "всегда любил тётку".
"Другая тётушка, - обращаемся мы вновь к воспоминаниям О.С. Павлищевой, - Лизвета Львовна, - была замужем за Матвеем Михайловичем Сонцовым, сохранившим до последних дней неизменную дружбу к Сергею Львовичу. Он своею любезностью, мастерскими рассказами и тонкими шутками умел оживлять семейный круг".
С семейством Сонцовых Пушкин общался с детских лет (до 1811 года). Позднее он всегда извещал их о своих приездах, гостил у них. Жили они на Остоженке, в двухэтажном каменном доме, окруженном двором и многочисленными службами.
Сам Матвей Михайлович Сонцов (1779–1847) был рязанским помещиком и перенес помещичью обстоятельность в московский быт. И Пушкин, и друзья поэта относились к Матвею Михайловичу с изрядной долей иронии. Соболевский и Баратынский написали, например, на него шуточные стихи "Жил да был петух индейский". А досталось, как это нередко случалось, за эту проделку Александру Сергеевичу. Комментируя сатиру Соболевского и Баратынского, знавший Матвея Михайловича, И.А. Арсеньев писал: "...Сонцов был действительно похож на индейского петуха: толстый, постоянно пыхтевший, чванный и вечно всем недовольный..." Толщину и пристрастие к обильному столу помянул и Вяземский в записке к Пушкину в начале 1831 года, описывая обед у себя в доме:
Сонцев стерлядию страстный
Же-ву-зем ей отпускал.
Однако, воспринимать Матвея Михайловича только как помещика-обжору было бы неверно. Он был довольно образованным человеком, знал много иностранных языков, служил переводчиком коллегии иностранных дел (это рязанский помещик-то!) и чиновником особых поручений при министре юстиции, являлся непременным членом Оружейной палаты, а в марте 1825 года удостоился звания камергера. И хотя он и попадал на язычок многим острословам, часто появлялся в литературных гостиных, был близок к именитым и к молодым писателям, а в молодости и сам пробовал свои силы в переводах.
Его жена (с 1803 года) - родная тётка Пушкина – Елизавета Львовна, также была "полна претензиями" - по словам Е.И. Раевской. Вспоминая о встречах с ней, Раевская пишет: «Невольно, глядя на неё, бывало вспомнишь Грибоедова:
Словечка в простоте не скажет,
Всё с ужимкой».
Об Александре Сергеевиче Елизавета Львовна говорила не иначе как по-французски - свидетельствует Раевская, и уже в 1832 году называла племянника "несчастной жертвой".
Матвей Михайлович и Елизавета Львовна помогали поэту в предсвадебных хлопотах. Наносили визиты родственникам невесты. Александр Сергеевич сообщал родным, что Сонцовы "приняли самое близкое участие в моём счастии..." Гончаровы так же побывали у остоженских родственников поэта и, судя по отзывам, остались довольны.
О взаимоотношениях Пушкина и Сонцова современники отзываются по-разному. Мы и сами видели его иронично выведенный портрет в "Элегии на смерть Анны Львовны", но с другой стороны никто иной как сам П.Я. Чаадаев считает, что Матвей Михайлович был поэту "близким человеком".
Последний свой визит Пушкин нанес Сонцовым в конце весны 1836 года. "Был я у Солнцевой (Фамилия Сонцовых писалась по-разному, постепенно она трансформировалась в "Сонцевых'", а позднее и в "Солнцевых" – Г.П.), - писал он жене, - Она зовет отца к себе в деревню на лето. Кузинки пищат, как галочки".
"Кузинки" - дети Сонцовых - Екатерина и Ольга.
Все Сонцовы похоронены вместе, в Некрополе Донского монастыря. Над прахом Матвея Михайловича и Елизаветы Львовны (1776-1848) установлены типичные надгробия XIX века из чёрного гранита. Над захоронением Екатерины (ум. в 1864г.) - плита серого мрамора. Место погребения Ольги (ум. в 1886г.) автору очерка пока обнаружить не удалось.
За общей оградой О.В. Пушкиной и Сонцовых похоронена семья писателя А.Л. Слонимского (1881-1964). Его жена - писательница Лидия Леонидовна Слонимская (1900-1965) - правнучка Ольги Сергеевны Павлищевой, родной сестры поэта, к чьим мемуарам мы часто прибегали в настоящем очерке. Их сын - Владимир Александрович (1923-1944) - праправнук Павлищевой, погиб в Великой Отечественной войне.
На Донском кладбище, стеной отделённом от монастырской части, похоронена Мария Александровна Гартунг, урожденная Пушкина.
Мария Пушкина - первенец поэта - родилась весной 1832 года. Незадолго до крестин Пушкин писал В.Ф. Вяземской: "Представьте себе, что жена моя имела неловкость разрешиться маленькой литографией с моей особы". Однако, "выросши, - как писал один из первых исследователей жизни и творчества А.С. Пушкина - П.И. Бартенев, - она заняла красоты у своей матери, а от сходства с отцом сохранила тот искренний задушевный смех, о котором А.С. Хомяков говаривал, что смех Пушкина был так же увлекателен, как его стихи".
В 1860 году Мария Александровна вышла замуж за офицера лейб-гвардии конного полка Леонида Николаевича Гартунга и поселилась с ним под Тулой. Впоследствии, будучи генерал-майором и заведуя Московским отделением Государственного коннозаводства, Гартунг был необоснованно обвинен в краже векселей и, не дожидаясь приговора, покончил жизнь самоубийством. Дело Гартунга имело большой общественный резонанс. Сцена его гибели воспроизведена Л.Н. Толстым в "Живом трупе". Писатель был хорошо знаком и с самой Марией Александровной. Черты ее облика и характера он передал на страницах "Войны и мира" - в образе Анны Павловны Шерер и в героине романа "Анна Каренина". Взглянем на портрет Марии Александровны работы И.К. Макарова и раскроем страницы романа. Вот как Лев Николаевич Толстой описывает появление Анны на балу: "Анна была... в черном, низко срезанном бархатном платье, открывавшем ее точеные, как старой слоновой кости, полные плечи и грудь и округлые руки с тонкою крошечною кистью... На голове у неё, в черных волосах... была маленькая гирлянда анютиных глазок и такая же на чёрной ленте пояса между белыми кружевами. Причёска её была незаметна. Заметны были только, украшая её, эти своевольные короткие колечки курчавых волос, всегда выбивавшиеся на затылке и висках. На точёной крепкой шее была нитка жемчугу". Так Толстой описывал Анну Каренину, такой он увидел на балу зимой 1868 года в Туле у генерала А.А. Тулубьева Марию Александровну Гартунг...
Мария Александровна прожила большую жизнь. В начале 1919 года по распоряжению наркома просвещения А.В. Луначарского ей назначили персональную пенсию. Но... выписанные деньги пришлось затратить на её похороны.
Долгое время место захоронения Марии Александровны пребывало в забвении. Сегодня оно восстановлено, и здесь часто можно видеть живые цветы...
Сказав несколько слов о дочери поэта, мы вновь углубимся во тьму веков, чтобы осветить ещё один любопытный вопрос - "Пушкины - герои драмы А.С. Пушкина "Борис Годунов".
В 1824 году вышли в свет 10-ый и 11-ый тома "Истории государства Российского" Н.М. Карамзина. В них историограф излагал события времен царствований Фёдора Ивановича и Бориса Годунова, подходил к эпохе Смутного времени.
Пушкин, едва ли не самый внимательный и ревностный читатель "Истории...", писал по прочтении этих книг в черновых набросках: "Нашед в истории одного из предков моих, игравшего важную роль в сию несчастную эпоху, я вывел его на сцену, не думая о суетливости приличия, con amore, но без всякой дворянской спеси".
Это свидетельство - свидетельство о работе над исторической драмой "Борис Годунов". В ней, как известно, действуют два Пушкина - Афанасий Михайлович и Гаврила Григорьевич. Так вот последний - реальное историческое лицо.
Гаврила Григорьевич Пушкин (Слепой) - потомок Ратши в XIII колене, один из самых влиятельных людей среди многочисленных Пушкиных за всю историю рода. Он начал военную карьеру в 1581 году стрелецким сотником, в 1598 году являлся головой касимовских татар в походе к Серпухову, с 1601 года он - воевода в Белгороде, затем письменный воевода в Пелыме.
В последние годы правления царя Бориса Пушкины занимали при дворе относительно видное место. Одни пользовались большим доверием государя, другие - меньшим. Однако, Александр Сергеевич, читая Карамзина, пришёл к выводу, что его предки пребывали в опале. Дело в том, что историограф, без каких-либо комментариев, приводит следующие данные из разрядной книги: "Послал царь Борис в Сибирь Пушкиных Остафья и братьев за опалу, что на него наводили люди его..., а Левонтия да Игнашку Пушкиных за то, что они били челом на князя Ондрея Елецково в отчестве и тем царя раскручинили..." Пушкин трактовал это свидетельство однозначно, не обратив внимания на то, что "послать за опалу" отличается по сути от "послать в опалу". "Послать за опалу" - т.е. заменить опалу на высылку из столицы, что и сделал Годунов после навета на Евстафия Михайловича. При этом царь пожаловал его в думные дворяне, послал на воеводство в Тобольск, что было, если и не очень почётно, то, по крайней мере, весьма выгодно. Не удивительно, что посланный после смерти Евстафия Михайловича в 1603 году на его место Никита Михайлович Пушкин, почёл своё назначение царской милостью.
Что же касается Левонтия и Ивана Пушкиных, то иx царь действительно удалил в Сибирь "с глаз долой", за необоснованные местнические притязания к князю Елецкому, что не следует рассматривать как личное нерасположение царя к предкам поэта. К тому же на рубеже ХVI – ХVII веков Сибирь не являлась местом официальных ссылок, как это установилось позднее. Так что, вкладывая в уста царя Бориса слова: "Противен мне род Пушкиных мятежный", поэт несколько сгущал краски. И уж в любом случае, сам-то Гаврила Григорьевич пользовался особым расположением государя. Чем и можно объяснить то обстоятельство, что после появления Самозванца в пределах России, Годунов отправил Г.Г. Пушкина воеводою в Белгород, в пограничный город, который мог оказаться на пути армии Лжедмитрия.
Самозванец медленно и верно подходил к Москве, Годунов отсиживался в Кремле, многие видные бояре "с животами" переходили на сторону Лжедмитрия. Так поступил и Гаврила Григорьевич. В стане мятежников он объявился в Крапивне, и уже в мае 1605 года он и Наум Плещеев были посланы в Москву для возмущения народных масс. Послы успешно справились со своим заданием и Самозванец пожаловал Гаврилу Григорьевича в думные дворяне и сокольничие. Любопытно, что оба этих чина он сохранил и при последующих правительствах, а служил Гаврила Григорьевич всё также воеводою, всё в том же Белгороде, как и при царе Борисе, так и при Самозванце...
8 мая 1606 года на свадьбе Лжедмитрия с Мариной Мнишек присутствовало двое Пушкиных - Гаврила Григорьевич и его старший брат Григорий Сулемша. Через девять дней Самозванец был убит, а 19 мая воцарился Василий Шуйский. Начались военные действия против поляков и в 1608-09 годах Гаврила Григорьевич воеводствовал против бывших союзников. В 1609 году - он уже воевода в Муроме в осаде против татар, участник битвы 1610 года под Клушиным. В 1611 году он подписался под грамотой боярского правительства к королю Сигизмунду, а в 1612 году вступил в ополчение князя Д. Трубецкого. В начале царствования династии Романовых он ведал Челобитным, а потом и Разбойным приказами. Незадолго до смерти - в 1638 году - он принял иночество с именем Герасим.
В заключении следует сказать, что своё отношение к Борису Годунову Пушкин сформировал, полностью доверяясь Н.М. Карамзину, а последний был ярым противником Годунова. В действительности роль царя Бориса в судьбе русского государства была менее однозначна чем преподносил её Карамзин. Его появление на исторической сцене было вызвано прежде всего деспотией последних лет царствования Иоанна Грозного и в немалой степени семейными драмами последних Рюриковичей. А потому, перечитывая удивительные по своей силе и красоте строки "Бориса Годунова", впитывая сочные образы реальных и вымышленных персонажей, мы вправе делать поправку на то, что окружающий Пушкиных ореол бунтарства и непокорности - результат влияния антигодуновской позиции историографа и великолепной фантазии поэта.
"Гаврила Пушкин - один из моих предков, я изобразил его таким, каким нашёл в истории и в наших семейных бумагах. Он был очень талантлив - как воин, как придворный и в особенности как заговорщик. Это он и Плещеев своей неслыханной дерзостью обеспечил успех Самозванца. Затем я снова нашёл его в Москве в числе семи начальников, защищавших её в 1612 г., потом в 1616 г., заседающим в Думе рядом с Козьмой Мининым, потом воеводой в Нижнем, потом среди выборных людей, венчавших на царство Романовых, потом послом. Он был всем чем угодно, даже поджигателем, как это доказывается грамотою, которую я нашёл в Погорелом Городище - городе, который он сжёг (в наказание за что-то), подобно проконсулам Национального Конвента", - не без русского бахвальства на французском языке писал потомок Гаврилы Григорьевича - Александр Сергеевич Пушкин…
Приложение
Родословная А.С. Пушкина
Родословная составлена по материалам академика
Степана Борисовича Веселовского.
1-ое колено
Ратша
2-ое колено
Якун Ратшич
3-е колено
Алекса Якунович
4-ое колено
Гаврило Алексич. 1240 г. - витязь великого князя Александра Ярославовича на Невском побоище
5-ое колено
Иван Гаврилович Морхиня
6-ое колено
Александр Иванович Морхинин. 1340 г. - воевода великого князя Ивана Даниловича в походе под Смоленск
7-ое колено
Григорий Александрович Пушка, пятый сын Александра Морхинина, родоначальник всех родов Пушкиных
8-ое колено
Константин Григорьевич Пушкин - пятый сын Григория Пушки, прямой предок А.С. Пушкина, жил в первой половине ХV века
9-ое колено
Гаврило Константинович. Послух у купчей грамоты митрополита Ионы (I448-I46I) на землю в Дмитровском уезде
10-ое колено
Иван Гаврилович
11-ое колено
Михаил Иванович. В середине XVI века - дворовый, вотчина в Дмитрове
12-ое колено
Семён Михайлович. Служил в опричнине и в 1567 г. в походе Ивана Грозного был у царского знамени, в 1577 г. - выборный дворовый по Вязьме, в 1578 г. - писец Волока Ламского
13-ое колено
Тимофей Семёнович. 1597 г. - сотенный голова в полках Чернигова, 1598 г. - голова у сторожевых полковых охранений в походе в Серпухов против крымских татар. С 1601 г. - воевода в Царёве-Борисове, с 1604 г. - жилец, с 1616 г. - дозорщик Романовского уезда, с 1618 г. - воевода в Цывильске
14-ое колено
Пётр Тимофеевич Черной. С 1610 г. - жилец, с 1619 г. - дворянин. В 1624 г. - воевода сторожевого полка в Пронске, в 1625-1628 годах - воевода в Тюмени, с 1633 г. - сотенная голова в Москве на случай осады. Умер около 1634 года.
Жена - Елена Григорьевна Сунбулова. Приданая вотчина - с. Екимовское в Окологородном стану Рязанского уезда
15-ое колено
Пётр Петрович. С 1645 г. - рында, с 1647 г. - стольник. В 1659-1660 годах - воевода у засек в Туле. Умер в 1661 году, погребён в Варсонофьевском монастыре в Москве.
Первая жена - Пелагея Фёдоровна Фефилатьева. Вторая жена - Анастасия Афанасьевна Желябужская. На много лет пережила мужа, и в 1675 г. за внебрачное сожительство с родным дядей, князем Иваном Петровичем Козловским, по указу государя сослана для смиренья под начало в Страстной монастырь
16-ое колено
Пётр Петрович. От второй жены отца. Родился в 1644 г. С 1671 г. - стряпчий, с 1677 г. - стольник. Декабрь 1675 г. - май 1679 г. - второй судья во Владимирском судном приказе. В 1673, 1681 и в 1689 годах - участник Крымских походов. В 1682 году участвовал в работе Земского собора по отмене местничества, в 1683 г. - судья по земельным делам и межевщик в Московском уезде. Умер 12 февраля 1692 г., погребён в соборе Вознесенья в Москве. Жена - с 1680 г. - Федосья Юрьевна Есипова
17-ое колено
Александр Петрович. Родился после 1686 г. В 1718 г. - солдат лейб-гвардии Преображенского полка, с 1722 г. - сержант и каптенармус. За убийство жены находился под судом и умер в тюрьме в 1725 г. Жена - Евдокия Ивановна Головина - дочь Ивана Михайловича, любимого денщика Петра 1, впоследствии генерал-кригс-комиссара и адмирала
18-ое колено
Лев Александрович. Родился 17 февраля 1723 г. Умер 25 октября 1790 г. 1739 г. - капрал, 1741 г. - сержант, 1747 г. - штык-юнкер, 1749 г. - подпоручик, 1754 г. - капитан, 1759 г. - майор. В 1763 г. уволен в отставку в чине подполковника.
Первая жена - Мария Матвеевна Воейкова. Вторая жена - Ольга Васильевна Чичерина (бабушка А.С. Пушкина)
19-ое колено
Сергей Львович (23 мая 1770 г. - 29 июля 1848 г.) Погребён в Святогорском монастыре. От второй жены Льва Александровича. 1777 г. - сержант лейб-гвардии Измайловского полка, с 1791 г. - прапорщик, с 1797 г. - капитан-поручик лейб-егерского батальона. С 1798 г. - майор в отставке. В 1800 году - в Комиссариатском штате, с 1811 г. - военный советник, с 1814 г. - начальник Комиссариатской комиссии резервной армии в Варшаве, с 1817 г. - статский советник в отставке.
Жена - с ноября 1795 г. - Надежда Осиповна Ганнибал (1775 - 1836).
Погребена в Святогорском монастыре. Приданая вотчина - село Михайловское Опочецкого уезда
20-ое колено
Александр Сергеевич Пушкин. 26 мая 1799 г. (Москва) - 29 января 1837 г. (С.-Петербург). Погребён на кладбище Святогорского монастыря Псковской губернии
