В Белоруссии на днях вышел президентский декрет «О предупреждении социального иждивенчества», тут же прозванный в СМИ «декретом о тунеядцах». Мне думается, это движение в верном направлении, но декрет получился… либеральным. Почему либеральным? Да потому, что сводит всё к деньгам. Он не противодействует тунеядцам и тунеядству, не понуждает к реальной, практической занятости, а только предусматривает специальный денежный сбор с незанятых, которые тем самым будут участвовать в социальных расходах государства. Впрочем, хорошо, что в Белоруссии хоть как-то озаботились проблемой, скажем деликатно – незанятости некоторых граждан. Такая проблема есть и у нас в России. Но пока руки до неё не доходят. А проблема-то важная.
Невдалеке от нас живёт симпатичная семья: бабушка, мама, папа и дочка-младшеклассница. Вернее, живут-то они в Москве, а у нас владеют дачкой-развалюшкой, куда приезжают летом. Милые, симпатичные, культурные люди, с ними приятно поговорить о политике, о литературе, о театре – обо всём имеют мнение, порой даже оригинальное. Вроде семья как семья, за вычетом одного: никто в этой семье не работает. Ну, бабушка и внучка – понятно, а вот взрослые крепкие, хорошо образованные (МГУ закончили) родители? А живут-то на что? Очень просто живут: на сдачу квартир, доставшихся по наследству от дедушек-бабушек. Семья владеет тремя квартирами: в одной проживают, две сдают. На нероскошную жизнь хватает. Что делают целыми днями? Да разное… В интернете, например, сидят, на форумах. До того настрополились, что даже на иностранные форумы заходят, по-английски пишут, я ж говорила – культурные люди.
В больших городах, где сдать квартиру – не проблема, такие граждане – не редкость. Единственный ребёнок в семье (частая ситуация), «наследник всех своих родных» - вот тебе и лишняя квартира, а то и две. На детских площадках, в сквериках средь бела дня здоровые крепкие папаши выгуливают детей. Оно, конечно, хорошо, что они примерные семьянины, но когда и как они работают? Посменно? Надомно? Или никак?
Но эти хоть потрудились детей завести. А молодые и бессемейные живут подлинно как птицы небесные. Сидят себе посиживают на шее у родителей. Ищут свой жизненный путь, кто о каком-то невнятном творчестве мечтает, кто о столь же невнятном бизнесе… В общем, «готовятся к поприщу», как сказано об Обломове. Недавно по телевизору показали девицу 23-х лет, живущую с родителями и не имеющую никакого занятия. Но благодаря телевидению занятие нашлось: она стала напоказ худеть (это и есть её работа). Вот об этом и была передача - как девица сбрасывала свои килограммы.
Передача вроде пропагандирует здоровый образ жизни, а вовсе не тунеядство. Но множество подобных передач постепенно, исподволь закачивают в обывательский мозг идею, что трудиться – это, конечно, хорошо, но и не трудиться – тоже… можно. Можно как-то, знаете, обойтись без этой нудьги.
К тому же и современная либеральная философия учит, что всё в жизни – это твой личный выбор. Кто-то выбирает трудиться, а кто-то - не выбирает. И не моги поперёк слова молвить. Чай не тоталитаризм на дворе, когда труд был объявлен конституционной обязанностью.
В результате жизнь сворачивается, скукоживается, усыхает. Брошенные деревни, а теперь уж и малые города, запустелые цеха и фермы, поля, зарастающие берёзками, раздолбанные дороги – вот зримые приметы этого усыхания. Народ жмётся к большим городам, лучше – к Москве. Для того её, наверно, и расширили до Калужской области, чтобы все поместились: не в деревне же, в самом деле, прозябать современному просвещённому человеку.
Причина нашего неустройства не столько в санкциях и контрсанкциях, не в том, что в оны дни именовалось «происками мирового империализма», сколько в малости народного труда. В его недостатке – по сравнению со стоящими задачами. Разумеется, народный труд надо организовать и направить – и это задача грандиозного размера. Для того, чтобы привести в порядок, отстроить, вычистить и облагородить данную нам Богом территорию, чтобы начать, наконец, самим производить то, чем мы повседневно пользуемся – вот для всего для этого нужно приложить огромный труд, руки приложить нужно. Хорошо бы, чтоб руки ещё и умелыми были, но это – особая тема.
К нашему общему несчастью, всё больше у нас людей незанятых, неработающих – по разным причинам и под разными предлогами. Безработица формально низкая, а неработающих – тьма. Кто-то отвык работать, а кто-то и не привыкал никогда. Что лень - мать всех пороков, а труд – отец богатства - эта заезженная мудрость абсолютно верна. Праздная публика – кадровый резерв и преступности, и разного рода майданов. Чтобы общество было здоровым, надо, чтобы все здоровые люди с утра принимались за работу. «Человек, и зверь, и птица – все берутся за дела», - как говорилось в допотопном детском стишке. Работа может быть разной, главное, чтобы она – была.
Обязательное участие незанятых граждан в общественных работах было бы наилучшим решением – и для граждан, и для государства. Только вот организовать такие работы – задача непростая. Невидимая рука рынка тут не помощница. Но непросто – не значит невыполнимо. Дороги, наведение чистоты – вот естественные точки приложения такого труда.
Это будет принудиловка? Какой ужас! Это возрождение ГУЛАГа, сталинизма, фашизма, это попрание прав человека и свободы личности! А как же принцип свободы труда, провозглашённый Конституцией? Кто-нибудь эрудированный наверняка вспомнит Конвенцию МОТ о запрещении принудительного труда, любитель истории продолжит этот смысловой ряд до порки на конюшне - и тогда уж совсем пиши пропало. Даже Батька, мужчина решительный, и то вынужден оправдываться: «Западу надо понимать, что Лукашенко не принудительный труд вводит, не крепостное право вводит, а требует от каждого гражданина платить налоги и содержать ту систему, которая на них работает». Ну, слава Богу, а то мы уж подумали, что белорусам запретили бездельничать. Оказывается, нет: заплати и бездельничай на здоровье.
Вот как сильны в сознании людей либеральные догмы! Одна из центральных: всё должно быть строго добровольно – хочешь, делай, хочешь, нет. Но вот несчастье: требования жизни противоречат либеральной догматике. Кто победит? Пока побеждает догма. Чтобы жизнь развивалась или хотя бы не развалилась – труд должен быть всеобщим. Если, наконец, возьмёмся за дело – каждые руки будут на счету. Труд должен стать не то, что принудительным – правильнее сказать: безальтернативным. Настолько безальтернативным, что и принуждать-то к нему не надо. Труд как образ жизни, как норма существования здорового человека. Как это было в прошлых поколениях. Труд – это религиозная обязанность человека, его долг перед мирозданием, его маленькое творчество, делающее его образом и подобием Творца. Свобода труда может касаться только выбора занятия, но никак не выбора между трудом и бездельем.
В чём разница между принудительным и безальтернативным? Поясню на примере. Вы отправляете ребёнка в школу – это принудиловка? Да вроде нет, хотя есть педагогические экстремисты, которые утверждают, что нельзя ничему учить ребёнка пока он об этом не спросит сам. Приходит крошка-сын к отцу и просит научить таблице умножения. Тогда учить, а не попросил – ни-ни. Но подобные воззрения – это всё-таки экзотика, а в норме все идут в школу и не заморачиваются, зачем это надо и нельзя ли сачкануть. Вот такое же простое и естественное отношение должно быть и к труду.
На начальных этапах следует трудоустраивать тех, кто не может сделать это сам, отправлять их на общественные работы, присматривать, как идёт дело, а дальше – втянутся. Когда-то ведь и детей в школы отправляли принудительно. Недавно в Эмиратах рассказали: всего лишь в 70-х годах ХХ века, когда правитель Зайед ввёл обязательное начальное образование, вчерашние кочевники прятали детей от школы. Потом – втянулись. Так происходит со всеми полезными привычками и навыками. К сожалению, то же самое происходит и с вредными. Праздность тоже упражняется и развивается, ещё как развивается.
Кто, какая сила должна всем этим заниматься? Я имею в виду и организацию общественных работ, и более общую задачу - формирование безальтернативности труда. То, что при советской власти называлось трудовым воспитанием. Я не вижу никакой силы, кроме государства, которая могла бы взяться за эту работу народного воспитания. Бизнес-сообщество? Его бы кто воспитал… Церковь? Она работает с теми, кто туда пришёл, да и тематика у неё специфическая. Сегодня молодёжь, да и люди постарше воспитываются рекламой, телевизором и жёлто-гламурной прессой. Труду, простому, повседневному – в этом коктейле места нет. В нашем степной ростовском хозяйстве я постоянно вижу, как происходит отвыкание людей от труда. Лето, страда, а пятнадцатилетние подростки болтаются по станице, играя в телефончики. Взрослые их не привлекают к делу, хотя бы на подворье. Для работы на овощах приходится завозить дагестанцев: наши селяне не хотят. Китайцы нас переигрывают ещё и потому, что у них имеется эта внутренняя готовность приступить к труду. А у наших – надо подумать, да стоит ли корячится за такие деньги… И очень часто получается, что не стоит. И у себя на дворе прибраться – не стоит, и кусок улицы подмести перед домом тоже… Труд, помимо прочего, это ещё и дело привычки. Моя мама работала до последнего вздоха. Выращивала огурцы, солила их, консервировала. На мои разговоры о том, что легче купить, отвечала: «Раз есть земля – надо что-то сажать». Мне по молодости это казалось провинциальностью и совковостью. А теперь понимаю: это была та самая безальтернативность труда, без которой нашему народу не подняться. И никакому народу не подняться.
В уходящих поколениях это было, в ныне живущих – утратилось. Когда затевалась сталинская индустриализация, наш народ не имел индустриальных навыков, но имел – трудовые. Имея привычку к труду, можно научиться чему угодно. А вот не имея… тут научиться чему-то трудно. Представление о том, что-де заплати больше – и все прибегут трудиться – радикально не верно. Упражнение в праздности приводит к тому, что человек утрачивает самую возможность работы. Ни за какие деньги. Хотя, конечно, деньги – важный мотиватор. Но в ряду множества других.
В 1982-м году, в пору недолгого правления Андропова, попытались наводить порядок и в этом тоже – в области обязательного труда. Происходили облавы в парикмахерских и кинотеатрах: что ты делаешь средь бела дня, когда должен быть на работе? Мне с подругами тогда эта инициатива казалась непроходимой дурью; вероятно, она была исполнена с изяществом слона в посудной лавке, как и многие полезные дела. Сегодня понимаю: задача была нащупана правильно; правда, потребовалось прожить длинную жизнь, чтобы это понять. Ну а потом Андропов умер, а вскоре вся жизнь стала скользить под уклон. И скольжение это, к несчастью, не остановлено.
Кто-то наверняка скажет: при нынешнем правительстве, при нынешней коррупции и олигархах трудись-не трудись – толку не будет. Вот когда будет у нас правильное правительство, а компрадорский режим заменится на национально ориентированный - вот тогда… Это верно и неверно одновременно. Многое надо поменять в нашем государстве, но без народной привычки к труду – ничего не выйдет ни при каком режиме и ни при каком правительстве. А привычку эту не сформируешь ни за месяц, ни за год. Это дело десятилетий, дело поколений. И как всякое большое дело, его надо начинать прямо сегодня. С теми людьми, какие есть и с теми скудными ресурсами, которые имеются в наличии. Чем раньше выйдешь в путь, тем вернее дойдёшь до цели.
