Авторский блог Валерий Шамбаров 11:50 14 июля 2015

Первый "майдан"

Великий князь был еще совсем не стар, ему лишь перевалило за 50. Здоровье у него было отменное, ни разу и нигде не упоминалось о его болезнях, он постоянно бывал в походах, на коне. А весной 1015 г. внезапно расхворался. Была ли вызвана его болезнь естественными причинами? В этом можно усомниться. Уж как-то все слишком «своевременно» сложилось. Крамольникам было необходимо удалить из Киева собравшуюся армию, и поступило ложное донесение о нападении печенегов. Инспирировать его не составило труда – среди заговорщиков состоял главный воевода Владимира, Волчий Хвост.

Тысячу лет назад преставился креститель Руси св. Владимир. Причем сопровождалось это мятежом Святополка Окаянного. Он приходился государю приемным сыном. Его настоящим отцом был брат св. Владимира Ярополк. В свое время, еще мальчишкой, он пошел на поводу у варяжского воеводы Свенельда – был организован переворот против великого князя Святослава Игоревича, возвращавшегося из Византии. Ярополк погубил своего отца, не подав ему помощь против печенегов. Потом уничтожил брата Олега, вынудил бежать за море сводного брата Владимира. Когда Ярополк подрос, Свенельд женил его якобы на греческой монахине. Точнее, на византийской шпионке. На Руси ее назвали Преславой. Она была значительно старше мужа, могла регулировать его.

В 979 г. св. Владимир вернулся на родину, племена и города переходили на его сторону. Ярополка он одолел без боев и казнил как отцеубийцу и братоубийцу. Преслава была беременной, и победитель включил ее в число своих жен. Это было не извращением. Но за преступления мужа она не отвечала, и Владимир поступил, как требовало языческое право – брат наследует вдову брата. С гречанкой он не жил как с супругой (она была старше Владимира лет на 12-15), но содержал наравне с другими женами и признал своим ее сына Святополка. На Руси таких называли “сыновьями двух отцов”.

В 988 г. св. Владимир утвердил в Киеве христианство. Языческих жен и детей, родившихся от них, великий князь разослал в разные города, назначив им уделы. Восьмилетнему Святополку и его матери достался Туров, земля дреговичей. Государь отнюдь не обидел приемыша. Удел был обширным и плодородным (южная часть Белоруссии), куда более благоустроенным, чем глухомань Суздаля или Ростова. Кроме Турова, в удел попали Пинск, Брест. Но рядом со Святополком находилась его мать.

Уж она-то теплых чувств к Владимиру не питала. Пока жили в Киеве, приходилось придерживать язык. А в Турове мать и ее окружение обрабатывали сына по полной программе. Вдалбливали, как узурпатор-дядя коварно сверг и убил его отца, какое блестящее положение он занимал бы при Ярополке: первенец, наследник! Святополку перевалило за 30, а мать цепко держала его под влиянием, не позволяла жениться. Для истинного наследника киевского престола любая боярская девка была неподходящей партией…

А по соседству лежала Польша. Там правил король Болеслав Храбрый, могущественный и крайне воинственный. Он покорил Чехию, громил немцев, литовцев, полабских славян. Лютичи и чехи объединились с германским императором Генрихом II, дали отпор. Тогда Болеслав обратился к св. Владимиру. Предложил союз против немцев и посватался его к дочери Предславе. Однако государь отказался вступать в совершенно ненужную войну, а дочку пожалел – Болеслав был уже стариком и чрезвычайно толстым, он даже передвигался с трудом.

Зато воевать готов был с кем угодно! Оскорбился отказом, заключил мир с Германией и в 1013 г. полез на Русь. Богатыри у св. Владимира были крепкими, с ходу всыпали полякам, и Болеслав смекнул, что погорячился. Заюлил, вступил в переговоры. Мир обставили по-родственному, и свадьба все-таки состоялась. Теперь король предложил выдать собственную дочку за туровского Святополка. Договор подписали, молодых обвенчали…

Хотя у Болеслава храбрость отнюдь не сочеталась с честностью и благородством. Его ход был мастерски рассчитанной диверсией. О настроениях Святополка он знал. К невесте прилагался духовник, и не простой, а колобжегский епископ Рейнберн. Когда отгремели торжества, он от имени Болеслава выложил Святополку тайный план. Не пора ли князю отделиться от дяди? Перейти под руку любезного тестя. Разумеется, вместе с Туровским княжеством. Заодно и веру сменить, перекинуться под эгиду римского папы. Что ж, выстрел попал в «яблочко», Святополк загорелся.

Но ведь и Владимир находился у власти не первый день. Плохим он был бы государем, если бы не знал – в Турове неладно. Если б не присматривал через верных людей. Вызреть заговору он не позволил. Как только открылось, что “сын двух отцов” подговаривает ближних бояр изменить, Владимир рассудил, что его отцовские обязанности к приемышу исчерпаны. Дружинники нагрянули и арестовали теплую компанию. Привезли в Киев, королевну устроили деликатно, при дворе. А Святополка с Рейнберном определили в темницу. Епископ потрясения не перенес, в тюрьме скончался.

Казалось, спокойствие на Руси наладилось — ан нет… Подал голос Новгород. Город богатый, край обширный, и подать он платил немалую, 3000 гривен серебра в год. Треть шла на содержание местного князя и его дружины, две трети отправлялись в Киев. Новгородские бояре давно роптали, а надо ли платить? На ком стоит вся Русь, как не на новгородцах? Разве не Новгород призвал Рюрика, шел на Киев под знаменами Вещего Олега, возвел на киевский престол самого Владимира? И где же благодарность?

Правил здесь сын государя Ярослав, позже он получит прозвище Мудрого. Он был молодым, горячим. Возглавлял новгородцев в победоносной войне против шведов, женился на шведской принцессе Ингигерде. Местные бояре подзуживали князя. Столица и без того купается в роскоши, неужто сами не нашли бы, куда деньги девать? Храмы и дворцы отгрохали бы не хуже киевских! Ярославу их доводы показались резонными. В 1014 г. он отписал отцу, что дани присылать не будет.

Владимир рассердился. Пригрозил ослушнику, что приведет его к порядку силой. Но нашла коса на камень. Гнев отца Ярослав расценил как незаслуженный, в свою очередь завелся. Да ему и стыдно было бы отступить — перед новгородцами, перед молодой супругой. Отрезал — не будем платить, и все. Cтроптивость зашкалила через край, и св. Владимир велел собирать войско. Намеревался ли он сражаться против сына? Факты показывают, что нет. Он отлично знал, что кашу заварили новгородские бояре, жалевшие свои кошельки. Но великий князь знал и другое: эти бояре тоже не захотят войны. Ведь при осаде могли погибнуть их дома, богатства, разорялись бы их села.

Они пытались лишь припугнуть, выторговать поблажки. Схватки с печенегами научили киевлян мгновенно поднимать полки. Государь имел возможность выступить сразу же, по удобной зимней дороге. Но рать собиралась и толкалась в Киеве всю зиму и весну… Владимир давал Новгороду время одуматься. Бояре осознают, что он не уступит, закинут удочки для переговоров.

Но измена Святополка и выходка Ярослава заставили великого князя задуматься о другом… Сыновей у него было много, от разных матерей, разного воспитания. Но ведь формально старшим считался Святополк! Хотя в ту эпоху наследником становился не обязательно старший сын. В Германии преемника королей и императоров выбирал съезд князей, а в Византии и Болгарии монархи сами определяли преемников. Нередко греческие и немецкие императоры еще при жизни короновали наследников, назначали их соправителями, чтобы передача власти прошла без потрясений.

Владимир решил поступить так же. Он вызвал к себе сына от жены-болгарки, Бориса, правившего в далеком Ростове. Именно ему великий князь намечал оставить престол. Пусть будет рядом, входит в хитросплетения киевской политики, приучается к государственным масштабам. А бояре, войско, другие сыновья пускай привыкают, что вот он, будущий правитель. Борис приехал радостный, одухотворенный. Соскучился по отцу, по родным, по красивым киевским храмам. Воевать с Ярославом Борис и подавно не был настроен, относился к нему с уважением. Да и вообще евангельское сознание Бориса не вмещало, что можно скрестить оружие с родным братом. Он же не враг Руси, не чужеземец.

За Ярослава заступалась перед отцом и дочка Предслава. Она дружила со старшим братом, переписывалась с ним. Мало ли с кем не бывает — погорячился, советники попутали. Великий князь размышлял, как лучше ликвидировать конфликт. Если войско выступит, новгородцы в любом случае пойдут на попятную. Тут-то Ярослав сам поймет, чего стоят их подзуживания. Да и миролюбивый Борис поможет усовестить брата. Можно будет пойти и на уступки новгородцам, но не сразу. Выждать, чтобы поклонились, повинились…

Воплотить планы государь не успел. Ход дальнейших событий показывает, что рядом с ним, в Киеве, сплелся заговор. Основу его составило столичное боярство. В огромной державе, собранной св. Владимиром, оно усиливалось, богатело, наследственные угодья дополнялись новыми пожалованиями. Но аристократов стесняла и раздражала сильная централизованная власть великого князя. Не лучше ли жить, как на Западе? Как польские паны и венгерские бароны? Бояре не забыли, как их отцы в свое удовольствие заправляли Киевом и всей страной при слабеньком Ярополке. Сейчас в тюрьме сидел его сын. Владимиром была очень недовольна и Византия – он поставил Русь наравне с империей! Взять хотя бы скандальную историю, как взял Херсонес, заставил выдать за себя императорскую сестру! Приезд св.Бориса и разговоры, что он будет провозглашен наследником, подстегнули изменников.

Великий князь был еще совсем не стар, ему лишь перевалило за 50. Здоровье у него было отменное, ни разу и нигде не упоминалось о его болезнях, он постоянно бывал в походах, на коне. А весной 1015 г. внезапно расхворался. Была ли вызвана его болезнь естественными причинами? В этом можно усомниться. Уж как-то все слишком «своевременно» сложилось. Крамольникам было необходимо удалить из Киева собравшуюся армию, и поступило ложное донесение о нападении печенегов. Инспирировать его не составило труда – среди заговорщиков состоял главный воевода Владимира, Волчий Хвост.

Государь поручил войско св. Борису — вот ему и первое поручение в роли «правой руки» отца. Подчеркнем: состояние великого князя в этот момент не вызывало никаких опасений. В противном случае разве сын оставил бы его? Но едва армия ушла, самочувствие св. Владимира резко ухудшилось. 15 июля, Креститель Руси предал душу Господу…

Крамольники разыграли первый в истории киевский «майдан». Вывели отряды собственных слуг, выпустили из тюрьмы Святополка и посадили на престол. Законностью себя никто не утруждал, дело решали кулаки, ножи и луженые глотки. От киевлян волеизъявление св. Владимира скрыли, а от остальной страны скрыли даже факт его смерти. Святополк первым делом принялся раздавать казну, накопленную приемным отцом, расплачивался со сторонниками, вербовал новых. В заговоре оказалось замешано столичное духовенство — и греки, и обласканный Владимиром предатель Анастас Корсунянин (что не удивительно, предавший один раз предаст и во второй). Киевские иерархи не обличили узурпатора, признали законным властителем. Его поддержали и евреи. Ведь он был зятем Болеслава Храброго, а польские короли очень благоволили иудеям.

Св.Борис бесцельно проблуждал по степям и возвращался назад. Неожиданно узнал о перевороте, но изменники-воеводы увели от него полки, а Святополк Окаянный прислал убийц. Он решил избавиться от всех сводных братьев. Другой отряд настиг и прикончил Святослава Древлянского пытавшегося скрыться за границей. Св. Глеба выманили из Мурома. Сообщили о болезни отца, а когда он помчался в Киев, убийцы поджидали на дороге.

Но Ярославу Мудрому сестра Предслава сумела переслать письмо о том, что произошло в столице. А исход противостояния решила позиция простых людей. Они еще не знали обо всех злодеяниях, но душой чувствовали, на чьей стороне правда. Новгородцы в это время как раз разругались с Ярославом, восстали против него. Однако услышали о перевороте и решили отбросить прежние счеты. Собирали деньги, вооружались. А Святополк Окаянный был все же не глупым человеком. Он отдавал себе отчет – народ не на его стороне. Наступать на Новгород он даже не пытался. Для обороны заключил союз с печенегами, извечными врагами Руси! Св. Владимир воевал с ними четверть века, и замириться никак не удавалось. Зато у узурпатора затруднений не возникло.

Обе стороны сошлись поздней осенью 1016 г. на Днепре у Любеча. Холодная река разделяла противников. Киевлян было значительно больше, и к тому же, у них были профессиональные воины – дружины столичных бояр, печенеги. Ярослав привел вооруженных простолюдинов. Над ними насмехались, воевода Волчий Хвост ездил по берегу и орал: «Эй вы, плотники, зачем пришли сюда со своим хромым князем?» Но многие киевские дружинники сочувствовали Ярославу, пересылались и подсказывали, куда лучше ударить. А Святополк силился возбудить симпатии воинов к себе, подогреть боевой пыл – крепко поил их каждый вечер.

Новгородцы постановили – любого струсившего считать изменником и убивать. Переправились ночью и оттолкнули лодки, сами себе отрезая путь к отступлению. Обвязали головы платками, чтобы различить в темноте своих, и навалились на пьяный стан. Засверкали топоры и мечи. Разгром был полным… Святополк удрал в Польшу, бросил жену в Киеве. А столица, лишившись такого князя, даже не думала сопротивляться. Ярослав вступил в Киев. Организовал поиск и захоронение мощей святых страстотерпцев Бориса и Глеба.

Хотя борьба отнюдь не завершилась. Святополк прискакал к Болеславу Храброму, просил подсобить. Расплатился щедро. Подмахнул договор, отдававший Польше Червонную Русь – т.е. Прикарпатье. Там были месторождения соли. В средние века – продукт очень дорогой, без соли нельзя было заготовить впрок мясо, сало, рыбу. Поэтому Прикарпатье очень интересовало и короля, и его финансистов, польских евреев. Болеслав привлек в поход еще и немцев, венгров, а Святополк пригласил печенегов.

В 1018 г. огромная рать хлынула на восток. Ярослав спешно собрал ратников, встретил врага на берегах Буга. Но Болеслав был опытнейшим воином, перехитрил русских. Встал лагерем, начал строить мост. Ярослав счел, что к нему успеют подтянуться отряды из отдаленных городов. А русские витязи видели – пока строительство не завершено, можно расслабиться. Но река на летней жаре обмелела, король велел скрытно промерить глубину. Выбрав подходящий момент, ринулся вброд. Наши воины даже не успели изготовиться. Лавина врагов расшвыряла их.

Ярослава спасли прикрывшие его дружинники и быстрота коня. Но на верность столичного боярства ему рассчитывать не приходилось, он помчался на север. Добрался до Новгорода лишь с четырьмя спутниками. Он был разбит не только физически, но и морально. Была ли у него надежда одолеть объединенные силы Святополка, поляков, печенегов? Казалось, остается эмигрировать. Он велел готовить ладьи, плыть к шведам. Но вздыбились новгородцы. Ладьи они изрубили и объявили: «Мы хотим и можем еще противиться Болеславу. У тебя нет казны – возьми все, что имеем».

А Южная Русь оказалась во власти победителей. Города, видя бесчисленные полчища, сдавались. Лишь один оказал сопротивление, его взяли приступом, всех жителей от мала до велика Болеслав продал в рабство. В Киеве бояре торжественно встретили Болеслава и Святополка. Хватали противников Святополка и тех, кто выдвинулся при Ярославе, казнили, обращали в неволю. В руках захватчиков оказались и сестры Ярослава, Предслава и Доброгнева. Раскрылась история, как Предслава помогала брату, и Болеслав придумал для нее особую кару. Сделал своей наложницей.

Но… Святополк со своими сторонниками получили совсем не то, чего хотели. Болеславу очень понравилась богатая и красивая русская столица! Имело ли смысл довольствоваться Прикарпатьем? На словах король признавал зятя “законным” князем, но на деле перестал с ним считаться. Уходить он теперь не собирался. Оккупировал Киев и окрестные города. Обчищал казну, храмы.

Рядовые поляки вели себя аналогично. Они же были победителями! По дворам трещали взламываемые сундуки и двери кладовых, визжали убиваемые свиньи, мычали коровы, кудахтали куры. Насиловали девок и молодух. Однако ночью поляки засыпали, и русичи взялись за ножи. На улицах обнаружились трупы. От ночи к ночи все больше. Поляков очень радушно принимали киевские евреи, скупали у них добычу и русских рабов. Но и на евреев нашла напасть, их дома начали поджигать.

Святополку припекло с двух сторон. Король захватил власть, и нарастала русская ярость. Князю показалось, что он придумал выход. Шепнул приближенным, пускай распускают слухи, будто он сам борется против поляков. Но приближенные у него были под стать господину, сразу заложили Болеславу. Тот возмутился. А польское войско таяло, и король решил распрощаться с Киевом. Увозил такие богатства, каких в Польше никогда не видели. Забрал двух княжон, юную Доброгневу, и растоптанную Предславу. От Руси поляки отчленили те районы, которые надеялись удержать – Прикарпатье и Волынь.

Святополк остался без опоры. Киевляне проклинали князя, притащившего поляков. Когда на юг выступил Ярослав с новгородцами, Святополк скрылся. Снова погнал коней к врагам Руси, на этот раз к печенегам. У него больше не было ни денег, ни ценностей, но он мог расплатиться подданными! Степняки получат право набрать сколько угодно русских невольников!

Поднялись все орды. Но и Ярослав успел собрать большое войско, встал на р. Альте. Там же, где убийцы настигли св. Бориса. Воззвал: «Кровь невинного брата моего вопиет ко Всевышнему». Рати столкнулись так, что содрогнулась земля. Хрустели копья и кости, противники секлись мечами, схватывались в смертельных объятиях и душили друг друга. Трижды битва выдыхалась сама собой. Измученные противники расходились или падали без сил. Но, переведя дыхание, похлебав нагревшейся на солнце воды, схватывались снова. Лишь к вечеру печенеги сломались, покатились прочь…

Святополк с несколькими слугами ускользнул на запад. От перенесенных стрессов его парализовало, он не мог сидеть на коне. Его привезли к Бресту – городу его прежнего княжества. Но князь был уже не в себе. Ему чудилась погоня, мерещилось, что его настигают. Он в ужасе озирался, запрещал останавливаться. К Болеславу ехать было уже нельзя, тесть отличался злопамятностью. Двинулись в сторону Чехии глухими лесными дорогами. Где-то по пути Святополк Окаянный скончался.

Сестру Доброгневу Ярослав Мудрый сумел вызволить. Обменял на вдову Святополка, дочь польского короля. Судьба Предславы неизвестна. То ли она сгинула на чужбине, то ли вернулась вместе с Доброгневой, но отреклась от мира и удалилась в монастырь.

Илл. Битва под Любечем (1016). Печенеги, отрезанные озером от союзников. Радзивилловская летопись.

1.0x