Крымское обращение Путина к Федеральному собранию России лишь наполовину было политическим действом. Атмосфера в Георгиевском зале Кремля напоминала мне пасхальную службу, где присутствовали ликование, восхищение, восторженное просветление. Имена гвардейских полков, батарей, экипажей, нанесённые золотом на мраморе, то и дело вспыхивали, словно вся русская георгиевская слава внимала президенту России. В речи Путина были сгустки смыслов, которые нуждаются в раскрытии, в глубинном понимании — в том, что совершается не только умом, но и сердцем.
Путин дал понять, что присоединение Крыма к России является ответом на катастрофический распад СССР. В этом распаде не было неизбежности, а присутствовала злая воля. Нам нужно отвергнуть либеральную трактовку перестройки, ГКЧП, Беловежских соглашений, дать этим явлениям другую, державную оценку. Путин сказал, что отторжение Косово от Сербии было актом глубочайшего произвола, который перечеркнул международное право и нарушил всю правовую систему мира, после чего стали возможны вторжения в Ирак и Афганистан, военный переворот в Египте и война в Сирии. Сегодня мировая политика во многом осуществляется не на основе права, а на основе силы. И Россия обязана быть очень сильной.
Путин сказал, что русский народ — самый большой разделённый народ мира, и указал на немцев, которые терпеливо после сорок пятого года ждали своего воссоединения. И этот немецкий пример говорит нам, русским, что и наш народ преодолеет своё расчленение и воссоединится, осуществив тем самым торжество справедливости.
Путин сказал, что стремление Запада умалить и подавить Россию — явление не сегодняшнего дня, а имеет корни в далёком прошлом. Следовательно, в основе конфликта "Запад-Россия" лежит не только геополитика, а глубинное мировоззренческое расхождение, различное понимание исторических смыслов. Путин сказал, что ответом на давление Запада — экономическое, политическое, военное —станет сближение с Китаем. А это приближает возможность военно-стратегического союза между Китаем и Россией.
В путинской речи прозвучала мысль, что подрывные действия Запада против русской государственности могут осуществляться с помощью "пятой колонны" и национал-предателей, которые присутствуют в российском обществе. И это превращает все так называемые антивоенные марши, митинги на Болотной, бесчисленные либеральные инициативы в инструмент подрывной деятельности.
Когда я слушал выступление Путина, ликуя вместе со всеми, я мысленно салютовал всем тем, кто приближал этот крымский триумф. Баррикадникам Дома Советов, героям двух чеченских войн, мученику Евгению Родионову, всем до времени ушедшим старикам и нерождённым младенцам, патриотическим писателям и священникам, кто в страшные девяностые выдерживал этот гнёт, преодолевал его своим стоицизмом и верой в победу. Я думал, что государству российскому, проделавшему от девяносто первого года до нынешних дней громадный путь, впереди предстоят великие борения, великие духовные схватки, преображение и очищение в лучах крымского солнца. Для этого нам нужна духовная мобилизация, объединение вокруг государства, которое воплощает волю народа к историческому творчеству и торжеству божественной справедливости.
