Импортозамещение, освобождение от внешней продовольственной зависимости, адресная помощь аграриям – произнесение этих словесных формул составляет неотъемлемую часть этикета нынешнего политического сезона. Ну, вроде как при знакомстве принято говорить «очень приятно», независимо от того, приятно тебе или неприятно; точно так на политических тусовках полагается произносить «импортзамещение», «продовольственная независимость». Это нынче такое политическое comme il faut, без него ни в какое приличное общество не пускают. Но поскольку я не являюсь «синьорой из общества», а представляю собой всего-навсего низового сельхозпроизводителя, мне хочется рассказать, как обстоит дело с этой самой помощью, импортозамещением и прочими прекрасными вещами не в мире этикета и политических грёз, а в грубом, неизящном физическом мире - мире тракторов, комбайнов, проржавелых труб поливной системы, вредителя по имени «вредная черепашка», но вместе с тем и хлеба, молока, мяса, т.е. всего того, без чего не обходятся даже самые горячие приверженцы «экономики знаний» и нанотехнологий. По утрам на хлеб-то, поди, не знания намазывают…
Я понимаю, что о практическом смысле формул вежливости задумываться не полагается: нету у них никакого практического смысла. Человек, который на вопрос «Как дела?», начинает излагать как именно идут его дела, согласно старинной шутке, называется «зануда». Вот я и есть она – зануда. Поэтому послушайте, как обстоит дело.
Итак, объявлено: сельхозпроизводителю оказывается финансовая поддержка – в виде субсидирования процентов по кредиту. Про сам процент даже и говорить неприлично: он настолько высок, что наиболее приспособлены к нему весьма специфические роды деятельности, вроде торговли наркотиками или живым товаром. Он велик даже для рядовой торговли. Об этом говорят все, и – что? И – ничего.
Но нам, аграриям, вышло от начальства послабление: субсидия по кредиту. Простые читатели газет, наверно, полагают, что эти самые субсидии – дело совершенно автоматическое: раз положено – получи. Не тут-то было! Сама собой только саранча на поля налетает. За остальное надо бороться. Субсидии приходят на уровень области, потом распределяются на уровень района, а из района – уже по хозяйствам. Субсидии эти обладают очень значительной «коррупционной ёмкостью» (термин прямо сродни физическому). Формы разные: участие в общерайонных мероприятиях, поддержка инициатив Администрации. Что куда пошло – определить невозможно, да нам и не важно. Важно, что субсидирование процента – дело далеко не автоматическое, просто так не получишь; мало ли кому что положено.
Но это субсидия. А сам-то кредит можно получить? Сегодня даже по текущим лютым процентным ставкам – поди его ещё получи! Условия получения кредита усложняются год от года. Кредит даётся, естественно, под залог имущества, что нормально. (Помните: «Отец понять его не мог и земли отдавал в залог»; вот и мы так же поступаем). Так вот десять лет назад, чтоб дали кредит, хватало имущества самой сельскохозяйственной организации. Сегодня уже не хватает: требования ужесточились. Ты должен показать прибыльность работы. Плюс к этому нужны личные гарантии учредителя, что вообще-то незаконно, поскольку противоречит самой концепции общества с ограниченной ответственностью. Такое общество отвечает по обязательствам только имуществом компании, но не её учредителей – в этом суть принципа ограниченной ответственности. Мало того, требуется предоставление перекрёстных гарантий всех компаний, связанных с данным владельцем, включающее раскрытие результатов финансово-хозяйственной деятельности всех компаний. Сдаём все эти документы и … никаких гарантий. Одно из наших двух сельхозпредприятий по уму уже должно закупить всё для сева, но пока не имеет разрешения на кредит. Пишем бумаги.
Ну, хорошо, по счастью у нас несколько бизнесов, которыми мы можем прогарантировать сельхозкредит, а у кого нет? У кого только сельхозбизнес? Ума не приложу…
Когда я работала в иностранной компании, меня там научили такой финансовой мудрости: банк даёт кредит только тому, кто легко может без него обойтись. Чистая правда! Но причём тут поддержка государством отечественного сельхозпроизводителя?
Идём дальше. О так называемой помощи сельхозпредприятиям для закупки семян, удобрений. Все такого рода субсидии отменены; есть погектарная субсидия – подозреваю, это правила ВТО. Но по факту выплаты уменьшились в пять раз. В прошлом году мы, например, получили 9 млн, в этом – два.
При этом на сельхозпроизводителей возложена ответственность за удержание цен на пищевые продукты.
Чтобы хлебопашцы часом не зажирели, сначала закрыли экспорт зерна, а потом ввели на него экспортную пошлину. На первый взгляд, вроде правильно: это не даст расти ценам на зерно, а зерно – всему голова, с ним связано и животноводство, ну сами знаете… Значит, не будут расти цены на продовольствие, значит не будет раскручиваться инфляция – такое было бюрократическое умопостроение. Что на деле?
Внутреннее потребление у нас 70 млн тонн, при сборе зерна в последние годы – 95-100 млн тонн. Почему так мало потребляем? Из-за учинённого перестройкой разгрома животноводства: главный потребитель зерна – скотина. Для настоящей продовольственной самодостаточности нам надо бы в два раза больше – по тонне на человека. Но для этого надо иметь животноводство. Сегодня больше 70 млн тонн мы потребить не можем. Куда девать остальное? Валовый сбор зерна растёт, нынешний год был вообще урожайный, а прибыльный бизнес по экспорту зерна – закрыли. Собственно, доступ к экспорту-то имели только хозяйства, примыкающие к южным портам – Южный округ и Ставрополье. Результат: потери на этих манёврах 75 млрд руб, а в качестве субсидий обещали 50 млрд, но их пока никто не видел. А потери уже есть.
Да, зерно в цене не растёт, даже несколько падает, а вот еда, ради которой всё это и затевалось, – подрастает очень даже резво. Почему? Да потому что в ней – транспорт, топливо, аренда, коммуналка, а всё это – растёт. Цена зерна в хлебо-булочных изделиях – 7-10%. В результате и крестьянам не дали заработать, и рост цен не затормозили. Такое замечательно мудрое решение, от которого худо решительно всем участникам.
Введение экспортных пошлин было бы оправдано, если бы одновременно ввели специализированную помощь по агрохимии, удобрениям. Эти жизненно необходимые сельскому хозяйству вещи растут в цене быстрее инфляции. Российская земля истощается от хронического недовнесения удобрений, и поправить это с каждым годом будет всё труднее. А удобрения всё менее доступны сельхозпроизводителю, и они уезжают на экспорт безо всякого препятствия.
Отдельная песня – транспорт, РЖД в первую очередь. Помню, несколько лет назад мы хотели отправить зерно из Ростовской области в Петербург, и стоило это 2 000 руб. за тонну, при стоимости зерна 8 000, т.е. 25% от исходной стоимости. Это всё-таки европейская часть, а возьмите Сибирь – оттуда везти вообще нереально. На провоз цемента – есть субсидии, а на зерно – нет. Цемент, наверное, важнее.
Ну, хорошо, видимо, велемудрое начальство введением экспортных пошлин хочет заставить, пардон, стимулировать нас развивать животноводство. Отлично! Но для животноводства нужны кредиты, это гораздо белее капиталоёмкая отрасль, чем полеводство. А как с этим – я уже описала.
Но даже и то животноводство, достаточно дилетантского уровня, которое исторически было и сохраняется в хозяйствах, уменьшается, сжимается, скукоживается. Почему? Производители страдают от недостатка сбыта. Спрос есть, но по ценам, порой не покрывающим затраты. Реально закупкой занимаются этнические сообщества (азербайджанцы, например), и чужих они в этот бизнес не пускают. Организован он у них довольно плохо, поэтому они могут работать только на очень большой марже. По уму вот здесь бы государству и вмешаться: построить бойни, хладокомбинаты, развивать логистику. Но… Пока ничего не происходит.
Чтобы дать некоторое представление о животноводстве в нашем регионе скажу о наших хозяйствах. В 70-80-х годах прошлого века, когда тут были совхозы, в двух наших хозяйствах было до 30 000 голов овец. Сейчас их около 1500, и мы не будем наращивать. Точно так же в соседних хозяйствах: «Больше овцы – больше убытка», - в простоте своей говорят селяне. Нужен сбыт по резонным ценам. Этим могли бы заниматься кооперативы, но их предстоит ещё создать; вряд ли этому будут рады нынешние монополисты из этнических группировок.
Меж тем в Сальске закрылся меховой комбинат. Это было хорошее предприятие, полного цикла – от обработки шкур до пошива готовых изделий из овчины. Но – не требуется. Хотя овчина была, на мой взгляд, очень приличного качества. Как именно следует поддерживать подобные производства – я не знаю, но что это следует делать – не сомневаюсь. В истории человечества накоплен огромный опыт такого рода, начиная с того умного и векового протекционизма, с помощью которого Англия развивала своё шерстяное производство, ставшее впоследствии её символом. Это потом англичане начали учить всех свободе торговли…
В нашей зоне, и у нас в хозяйствах в частности, выращиваются овощи на поливе, можно и фрукты выращивать. Недавно, как многие помнят, разразилась огромная буча по поводу польских яблок: поляки производят бешеное количество яблок, главный рынок был – Россия, теперь яблоки некуда девать, фермеры плачут – такие сюжеты гоняли по телевизору. А откуда в Польше столько яблок? Очень просто. Государство в первом лице входило в создание мощностей для хранения. Выращивать яблоки вне специальных хранилищ с контролируемой атмосферой – дело бесполезное. Вот и у нас надо сделать то же самое: создать мощности для хранения и распределения. Несколько месяцев назад пошла информация о том, что будут создаваться какие-то логистические центры, но реальных действий пока не видно. Само собой, с помощью невидимой руки рынка такие центры не возникнут. А дело-то самое насущное…
А что происходит сегодня? Все овощи-фрукты местные производители продают с поля закупщикам из тех же этнических группировок. Цены они «утрамбовывают» до самой последней крайности, но отдаём – а что делать-то? Выбора нет.
Сдать овощи на консервный завод – непростая задача. В Ростовской области консервных заводов осталось всего два. В Краснодарском крае сохранились практически все, что были при советской власти – это заслуга губернатора, который брутально запрещал их закрывать. В результате овощи из Багаевского района Ростовской области везут в Краснодарский край. С другой стороны, иногда завод есть, а овощей нет. Например, на Сальском консервном заводе под русскими брендами упаковывают солёные огурцы, прибывшие из… Индии. Такие вот провинциальные анекдоты.
Вложения в переработку и хранение – вот чего аграрии ждут от государства. Эти центры должны стать одновременно центром притяжения для отдельных хозяйств, от них хозяйства должны получать задания, технологию.
Мелиорация земель, системы полива – всё это может сделать только государство. В нашей зоне, которая становится всё более засушливой, насущно требуется орошение. Раньше это понимали, и в совхозные времена у нас была устроена большая поливная система. Сегодня мы её только латаем. Время, за которое окупится поливная система – 30-50 лет: частник на такие вложения никогда не пойдёт.
Но это ещё не всё. Цены на электроэнергию постоянно растут. Без соответствующего вмешательства государства они вполне могут сделать полив экономически бессмысленным.
Так вот помогает государство сельхозпроизводителям. Впечатление такое, что там, наверху, нет людей, которые бы имели в сознании общую картину происходящего – со всеми многообразными связями и взаимозависимостями. Деятельность по регулированию похожа на какую-то малоосмысленную дерготню в отсутствии какого бы то ни было не то, что плана, а хотя бы образа результата. А сельское хозяйство погружается всё глубже в отсталость и примитивизацию.
