Тема литературы в нынешнее время мне кажется много привлекательнее политических новостей.
Прав Кашин в "Свободной прессе": производство уехало в Китай, а все российские новости на Украину.
Политика уехала, что же осталось? Конечно же литература. Тем более, что литературы у нас никогда не бывает без политики, а "поэт в России больше чем поэт" по заповеди Евтушенко.
И вот, Акунин дает нам всем на "Эхе Москвы" уроки нравственности и политической чистоплотности в стиле "не остуди свое сердце, сынок", рассуждая о важности идеального некролога, этого аналога индивидуальной характеристики, используемой ныне не для вступления в ряды партии, и даже не для обращения в небесную канцелярию, а для аргумента в идеологической борьбе, которую смогут продолжить после твоего ухода товарищи.
Раз речь идет об идеологии, в памяти так и всплывают знакомые с детства слова, те которые мы слышали давно, и те, которые несмотря на годы измывательств и осмеяния не утратили своей огненной силы и высокого благородства.
"Самое дорогое у человека — это жизнь. Она дается ему один раз, и прожить ее надо так, чтобы не было мучительно стыдно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жег позор за подленькое и мелочное прошлое и чтобы, умирая, мог сказать: вся жизнь и все силы отданы самому главному в мире: борьбе за освобождение человечества. И надо спешить жить. Ведь нелепая болезнь или какая-либо трагическая случайность могут прервать ее," - призывал в свое время Николай Островский.
Высоко, мощно, чисто, гордо, сильно. Как завет, как заповедь, как продолжение того несостоявшегося обещания, которое мы слышали у Достоевского в "Идиоте", где приговоренный к смертной казни клялся жить, не теряя ни единой минуты.
И вот, пожалуйте, современный вариант:
"....Не спи, художник. Придет серенький волчок и испортит некролог," - пугает Акунин. - "Есть два железных правила, которые предохраняют художника от испорченного некролога. Во-первых, держись подальше от диктаторов и авторитарных правителей (а лучше вообще от всяких правителей, ну их к лешему). Во-вторых, как бы ты ни был эстетически сложен, оставайся этически прост. Любуясь оттенками серого, не разучись отличать черное от белого."
Дистанция, что и говорить, огромная. И не только в понимании черного, белого и серого.
Там, у Островского, - буря и страсть, там трагизм жизни и бытия, жертвенность и сила. Здесь - теплохладность, то самое "мелочное прошлое" и представления о жизни как расчетливом движении от страдания к благу, индивидуальному притом. Ведь это твоя биография - увещевает нас Акунин - специалист по этике. Вместо "спешить жить", вместо борьбы за освобождение человечества - почтенная репутация.
Маленький человек все делает маленьким, и даже великое и трагическое заблуждение Гамсуна, которое в свое время объяснил и осудил он сам и которое разъяснили его биографы, равно как и трагизм горьковского гуманизма, он подает публике сквозь призму гонораров и мелкого тщеславия.
Об одном забывает сказать Акунин. Некрологи пишутся не самими деятелями, а их потомками. И только их благодарность, или отсутствие оной сообщают некрологу не искомую Акуниным идеальность, а искреннее выражение почтения и благодарности за жертвенность, за высокие стремления, за отчаянные срывы и падения на пути к вершинам.
Худший же диалог, который можно только представить - это тот самый чаемый идеальный, акунинский - "изблюю тебя из уст моих, ибо ты не холоден, и не горяч".
