Владимиру Машкову – адресно, с намёком…
Слово «Малороссия» услышал я более 60-и лет назад, подростком. Произнёс его мой любимый школьный учитель Иван Степанович Кошевой, родом из Полтавы. Помнится, меня удивило такое название советской республики. Мы жили тогда в Самборе. Этот изначально галицийский городок 450 лет, с 1349 года, принадлежал польской короне. На исходе XVIII века его захватили австрийцы, в 1918 он был отдан возрождённой Польше. Наконец, после войны, стал украинским, т.е. оказался в составе УССР, хотя горожане были польскоязычны, а жители окрестных сёл изъяснялись между собой на русинском наречии. Украина – это было понятно. «Малороссия» - необычно для слуха пионера. Мне, 12-летнему, такой термин показался даже унизительным, как сейчас очень взрослому Владимиру Машкову, известному публицисту. Пришлось моему учителю разъяснять. Передаю в позднейшей записи:
««Малыми» мы называем любимых детей, даже когда они вырастают. Нет на земле другого простора, который бы назывался с таким чувством. Это образ тишины, мира, чистенькой хатки, семейного уюта, доброй книжки. Понимаю, во мне сидит полтавчанин, этим всё сказано».
В одном оспорю покойного учителя географии: есть-таки за земле иные просторы, озвученные именами с прибавлением к ним оттеночного признака «малый» – Малая Польша, Малая Армения, Малая Азия, Эллада (этот центр обширного греческого мира с его Великой Грецией, часто называли Малой Грецией, «микро», на латинском – minorum). И значило и значит это везде лишь один почётный, вызывающий гордость признак изначальности, зародышевого центра, материнского лона. А в нашем конкретном случае Малая Русь - Малороссия это то место, откуда «есть пошла Русская земля», как написал Нестор-летописец.
Вообще, странно получается. Только для нас, москалей, Киев - Отец городов русских (в других редакциях – мать). Прожив полвека в УССР (из них 3 года в «Незалежной»), не слышал, чтобы кто-нибудь произносил на мове «батько мист украинських»… Забывчивы, однако, «браты-украйинци».
Отнюдь не в Москве сочинили вызываемую у многих (у В. Машкова, например) возмущение «прибавку» к славному имени Русь, а в канцелярии Константинопольского патриарха в конце XIII века. Вообще, между нами, тот грек-византиец называл жителей южной Руси, Поднепровья, микророссиянами, в отличие от жителей заокской стороны, которые у него мегароссияне. А через 100 лет галицкий князь Юрий II подхватил новое название, представившись «князем всей Малой Руси» (dux totius Rutenia minorum). Сам Киев, пока его не захватили литовцы, относился к Великой Руси, но с 1362 года «перемещается на страницах документов» в пределы «Малой Руси». С именем «Великая Россия» остались северо-восточные земли бывших владений Рюриковичей, не попавшие под власть католиков. На итальянской карте 1436 года вся Заокская Русь обозначена как «Imperio Rosi Magno» - Империя Большой Руси (Н. Ульянов, Русское и великорусское).
Согласитесь, логично, когда две разновеликие части единого целого для различия называют большей (великой) и меньшей (малой). В приложении к «русской земле» эти названия подтверждаются и различиями в народонаселении, в размерах пашни, в богатствах недр и т.д. Напомню и о том различии, которое оттеняет роль собственно России (Imperio Rosi Magno) в бытии всего русского (русьского, если желаете) мира и славянства в целом перед неизбывной внешней угрозой. Об этом, по моему мнению, лучше не скажешь, чем сказал в частном письме в мой адрес неизвестный читатель, подписавшийся, ради безопасности, именем «Искандер»:
«Я сам украинец… Нет более желанного для Запада, чем смерть всего славянства, ассимиляции его и забвения… Россия - единственное славянское государство, которое в нечеловеческих исторических условиях смогла сберечь… русскую автохтонность в своей культуре. Чёрт побери, мы (украинцы) забыли, чем был Киев, а они (русские) до сих пор помнят…».
Эти слова, высказанные от сердца, подтверждают право собственно русских людей называться не просто «большими», но и «великими». Но нищ душою тот, кто отказывает в «великости» малороссам и белорусам. Ведь все россы вместе, общими усилиями укрепляли царство, строили империю и сверхдержаву со всем духовным и материальным содержимым этих государственных образований. Об этом стараются не вспоминать «свидомые украинцы», наспех сочиняющие незалежную историю-отбраковку.
Некоторые читатели ставят мне в вину якобы смакование терминами «малоросс-малорус» и производными от них. Будто бы я сознательно унижаю Украину, «обзывая» её Малороссией (ударение на второе «о»), а себя называя русским с малороссийскими корнями. Ведь (тычут мне под нос) во всём мире принято писать, говорить и, утверждают, думать «Украина – Вукраине» (последнее пишется ещё раздельно, но произносится уже вместе, именно «вукраине», а не «въукраине»).
Сейчас всё малороссийское у кандидатки в НАТО не то, чтобы уголовно наказуемо, под запретом. Но на само прозношение слов с корнем «малоросс» «в Украине» после 1991 года наложено некое интеллигентское табу, с элементами страха перед начальством и силовыми органами. Зато там появился термин, сродни ругательному, - малороссизм. Это, дают понять нам, нечто вроде наследственного заболевания, разносимого веками по Украине поветрием под названием русификация. От него рекомендуется избавиться раз и навсегда, как от оспы. Практически это делается так: переводится, например, на украинский язык повесть «великого украинского» (нас уверяют) писателя Гоголя «Тарас Бульба», написанная на языке извечных врагов Украины, с изъятием из текста буквально всех слов с корнем «рус» (а значит, целых предложений и абзацев) или заменой их на слова с корнем «укр» и нейтральные. В украинских школах на уроках истории детям рассказывают о «преследовании Наполеона украинскими полками» в 1812 году(!. Книга Костомарова «Богдан Хмельницкий и возвращение Южной Руси к России» при недавнем переиздании потеряла в заглавии шесть последних слов… Примеры бесконечны. Помнится, Президент-Третьего-Тура-Ющенко предостерёг «молодую демократию» от малороссизма. Может быть и самому ему жаль лишаться такого красивого, значительного на слух просвещённых людей слова. Но ведь благо всё, что отделяет от Москвы Киев, меняющий полученный от России суверенитет на членство в НАТО. Пусть лучше «свитова думка» думает, что Украина – украинный штат США, чем малая часть Московии. Глядишь, в текущем тысячелетии пресловутое общественное мнение признает украинцев равными настоящим европейцам! А повезёт, так вообще почти «мэриканцямы», как говорят львовские горожане - выходцы из окрестных сёл в первом поколении. Хорошо, что российский газ можно называть тюменским, а трубу – «прокладеною по территории Украины», а то пришлось бы борцам с «русизмами» обогревать хаты торфом и углём и скоро - грывнями.
Признаюсь, в моём личном выборе (Малороссия или Украина?) играет немаловажную роль и внутренний протест против ярко выраженной антирусской направленности правящей украинской финансово-политической элиты. Но всё-таки моё предпочтение Малой Руси, как имени русской (русьской) страны, основано на иных ощущениях. Я не сторонний наблюдатель. Некоторые из моих родовых корней остались на Полтавщине. Оттуда и мой любимый учитель с его природным «малороссизмом». Я испытываю гордость, что какими-то генами, некоторыми воспоминаниями души принадлежу к малороссам, к почве «малой», то есть (напоминаю Владимиру Машкову), к изначальной, материнской части огромной территории между тремя океанами. По ней (отметил 200 лет назад один путешествующий поляк) можно скакать месяцы и говорить на понятном всем языке и молиться в своих храмах.
По мне, быть в этом смысле «малым» большая честь, чем находится «с краю». Название «Украина» для отдельного, самостоятельного государства вообще бессмысленно. Украина чего? - возникает вопрос. Единой Руси – понятно. Но теперь таковой в Киеве и Львове (точнее, во Львове и Киеве) не признают. Тогда, получается, окраина Европы, которая нескоро пустит славянскую чужачку дальше своей прихожей. Велика ли честь быть задворками континента, оукраинной провинцией, чем в своё время было приграничное с Диким полем завалящее Переяславское княжество? Может быть, моё неприятие имени «Украина» было бы не столь непреклонным, и во мне уживались бы оба имени, если бы не формирование моего сознания в специфическом регионе УССР, Галиции-Галичине, где остались моё детство, молодость и зрелые годы.
