«…Лучи вечернего солнца озарили крыльцо. И на нём,
в красном платье, без платка и в сандалиях на босу ногу,
стояла и улыбалась наша Маруся».
Аркадий Гайдар «Голубая чашка».
Красный цвет – многосложен, многогранен, хотя, казалось бы, чрезвычайно прост. Вместе с тем, он наполнен сакральными смыслами. Это - жизнь и смерть, гнев и любовь. Кровь. Этим цветом окрашена война и бог её - Марс, ибо красный торжествен ярости, исступлению и жестокости. В то же время, это – новизна, плодородие, красно солнышко, лето красное. «Калина красная, калина вызрела», нокалина – хотя и заманчива на вид, да всё же горькая ягода, поэтому шукшинскому Егору Прокудину присуждено не любить, а погибнуть. Он «…шёл, хватаясь другой рукой за березки. И на берёзах оставались ярко-красные пятна». Это самый непостоянный цвет – его характер настолько сложен, что с ним не смеет конкурировать даже мистический чёрный.
Любимая, точнее даже – привычная, родная краска у любой из известных нам цивилизаций – хоть древних, хоть новейших, без различий, ибо красное испокон веков завораживает своей победительной энергией и несгибаемой волей. Цари, короли, повелители могущественнейших империй инстинктивно тянулись к этому заманчивому цвету, обозначающему власть и огонь. Знаковая деталь. Византия – императоры надевают красную обувь, дабы выделить себя из презренной толпы. Впрочем, обувь – это лишь один только штрих. Сам эпитет говорит за себя – багрянородный властелин. Кстати! Французские аристократы Галантного Века тоже носили туфли на красных каблуках. Помните пушкинское «Со славой красных каблуков / И величавых париков»? Гильотина – итог. Алая кровь – расплата за алые каблуки.
…Красное по золоту, золото на красном – торжествующий Ренессанс, буйство плоти и неистового цветения. Тюдоровский мир - цвет казни, цвет заклания. Генрих VIII любил огневое-красное - рыжий, неуправляемый человек-чудовище, пожиратель несчастных женщин, распутник и жизнелюбец, палач и жертва. Его дочь, такая же рыжеволосая и такая же страстная, но девственно-неприступная и тонкая - Елизавета - часто в красном, будто бы противопоставляя свой яркий, маскарадный, свободный мир аскетичной черноте испанской моды. Иван Грозный - в его мире слишком много алого и чёрного - предлагает красной-девице Елизавете (вечной девице!) свою руку и получает жёсткий отказ! Спустя четыре столетия Сергей Эйзенштейн для безумной пляски опричников создаёт два акцента – кровавый и кромешный, хотя сам фильм «Иван Грозный», как вы помните, чёрно-белый…
А вот и барочный мир Людовика XIV – Короля-Солнце, а светило может спалить, хотя ему гораздо больше нравится созидать и строить. Всем нужна энергия неукротимого огня. Людовик – это война и танец, помпезная роскошь и железная воля. Красное греет, иной раз сжигает, как, впрочем, и королевская милость. Прекрасное барокко, не будь ко мне жестоко... Это цвет крайностей - гнева и радости, творчества и разрушения. Чего в нём больше не знает никто, потому что красный цвет - самый древний и самый первый, а если верить русскому языку, то ещё и самый красивый. Ярило - красно солнце, убивающее Снегурочку, но дарующее земле плодородную мощь: «Приди весна, весна красна!»
В знаменитой пьесе Александра Островского берендеи-язычники поют:
«Даруй, бог света, тёплое лето.
Красное Солнце наше! Нет тебя в мире краше.
Краснопогодное, лето хлебородное».
Разумеется, это всего лишь стилизация, но этим цветом действительно наполнена русская, славянская культура - от древнейших вышивок-оберегов до названий праздников, вроде Красной Горки. От пословиц, вроде: «Не красна изба углами, а красна пирогами» до песен:
«Не шей ты мне, матушка, красный сарафан,
Не входи, родимая, попусту в изъян.
Рано мою косыньку на две расплетать.
Прикажи мне русую в ленту убирать!»
Печаль девушки, которая не хочет выходить замуж и надевать свадебное платье «плодородного», ярого цвета. Иноземный гость Аксель Гюльденстиерне в своём «Путешествии Его княжеской светлости герцога Ганса Шлезвиг - Голштинского в Москву» (1602 г.) так описывал торжественный выезд знатных русских женщин: «За нею следовала царевна, ехавшая также в золоченой повозке с небом из оранжевого бархата. <…> За повозкою царевны ехало верхом 36 боярынь, все замужние, одетые в красное…» Русское - значит, энергично-красное. В записях о своём пребывании в России аристократ граф де Сегюр (гость и собеседник Екатерины Великой) заметил: «У них [у московитов] слово красный обозначает красоту». Прекрасный –«сверх красный», что называется, ни в сказке сказать, ни пером описать. Кстати, слова «красить» и «краска» имеют в русском языке общий корень с красным цветом, с цветом красоты. Стало быть, расцвечивать мир, делать его свежее и ярче – это, прежде всего, дарить ему красный цвет.
Это - один из основных цветов иконописи. Место для икон называется «красный угол», а в Советском Союзе по какой-то исторической иронии (или, впрочем, вполне закономерно) комната политпросвещения именовалась «красным уголком». Небезызвестный маркиз де Кюстин, побывав в николаевской России, тоже отметил сие цветовое предпочтение – краснокирпичный Кремль, парадный мундир императора, церемониальные фрейлинские наряды (по большей части ярких цветов, с золотым шитьём), а также народные костюмы... Николай I ассоциируется с красным цветом, как и Людовик XIV, как и Сталин – творческая сила и неумолимая власть, которая может созидать, а может – безжалостно карать врагов.
Что ж, Россия прочно ассоциировалась с этим цветом ещё до Октябрьской Революции (которая часто именуется Красным Октябрём!). Интересный момент. В разных европейских языках «красный» – это rouge, rojo, rot, red и, наконец, rosso. Россо – росы, русы? Наверняка, среди многочисленных теорий имеется и такая... Советский художник Виктор Попков, обратившись к теме русской деревни, стал изображать пожилых женщин – военных вдов, полностью облачённых в алые или багряные одежды. Вечные жёны погибших мужей, жизнь после смерти, Русь бессмертная, …Русь советская – в традиционном красном углу у сельской вдовицы портрет Карла Маркса.
В многочисленных теориях, направленных на изучение цветового воздействия на человека, есть ряд общих положений. В своём «Учении о цвете» Иоганн-Вольфганг Гёте говорил, что красный цвет - это брутальная энергия и - достоинство. Он «...особенно нравится энергичным, здоровым, грубым людям». А ещё красный цвет противопоставляет себя всем остальным цветам - он как бы сознаёт себя главным, основным цветом, ибо плодородие и смерть – это две крайние точки бытия, альфа и омега. Эжен Делакруа утверждал, что красный (наряду с жёлтым и оранжевым) символизирует радость и земное изобилие.
Василий Кандинский, любя этот цвет, писал о нём так. Он «...безгранично тёплый, живая, подвижная, беспокойная краска. В этом кипении и горении …наличествует так называемая мужская зрелость». Мужская зрелость - это воля к власти, энтузиазм, победительная сила, витальность. Активный, горячий цвет. Но, вместе с тем, «…красный действует проникновенно, как очень живой, полный воодушевления, беспокойный цвет, не имеющий легкомысленного характера жёлтого, расточаемого направо и налево». Замечу, что Кандинский делил все цвета на «интровертов» и «экстравертов». Так вот, красный не является ни тем, ни другим. Он – «…главным образом, внутри себя и очень мало во вне…». Он самодостаточен.А ещё - поклонники древнеиндийских премудростей утверждают, что это - окраска первой, нижней (корневой) чакры, отвечающей за связь человека с землёй, за его защищённость. А ещё красное – это планета Марс, всегда нас привлекавшая. Помните роман Алексея Толстого «Аэлита» и «Красную звезду» Александра Богданова? «На Марсе будут яблони цвести». Красные яблочки из русского фольклора.
…Одетые в красные платки ядрёные бабы Архипова, тревожный красный конь Петрова-Водкина, «Новая планета» Юона – алая, зловещая, но страшно, неумолимо притягивающая. Мы видим громадный шар и – крохотных людей. Одни приветствуют новую планету, другие – бегут прочь, третьи – уже погибли, не в силах выдержать её напористой, грубой энергии. Новая огневая планета – это большевистская Россия.
Цвет советской цивилизации, цвет борьбы, энергичного созидания и покорения, хотя родом красное знамя из революционной Франции. «...Так пусть же Красная сжимает властно свой штык мозолистой рукой!» Потому что Белая Армия и Чёрный Барон - это чужое, вражеское и какое-то даже безликое, словно шахматные фигуры. Эль Лисицкий создаёт свой знаменитый плакат: «Клином красным бей белых». Девчата в красных косынках, с красными бантами на чёрных кожаных куртках... Владимир Маяковский писал:
«Голой рукою нас не возьмёшь.
Товарищи, — все под ружья!
Красная Армия — Красный ёж, —
железная сила содружья».
Советской Власти не надо было переделывать название главной площади Красной Империи, она была правильно поименована задолго до того, как по ней зашагали воины РККА и румяные физкультурники. Советской эстетике - красной, яростной, созидающей - была присуща энергия, радость. Ярые красные сначала смяли лилейно-белых с чёрными баронами, а потом разгромили тёмный, жестоко-циничный и при этом - расчётливый мир коричневых. Свет победил тьму. И гайдаровская героиня Светланка сочиняла песню: «Красная армия – самая красная, / А белая армия – самая белая!» А её мать – Маруся выходила навстречу в красном платье, освещаемая лучами закатного солнца. Кстати, о платьях…
Кутюрье и создатели модных линий вообще всегда любили и продолжают любить красный цвет. Великий диктатор стиля Поль Пуаре - поклонник ориентализма, Льва Бакста и Русских Балетов закутывал женщин в беспокойные красно-жёлтые шелка. Пуаре побывал и в самой России – подивился буйству красок и роскоши соборов. Многие его наряды имеют «русские» корни – слишком велико было впечатление. Другой гений моды - Ив Сен-Лоран выделял красный цвет, как базовый, как - …любимый, но это делали многие и до него. Сен-Лоран отмечал всё русское, и в своей коллекции 1976 года он воскресил память о балетах и Баксте, о Жар-Птице и Петрушке, о боярских кафтанах и византийской роскоши далёкой страны. Кстати, модельер впервые побывал в Советском Союзе в конце 1950-х, будучи совсем юным, ещё не вполне самостоятельным, а только лишь главой дома Dior. Его простые, но точно выверенные модели локальных цветов - белого, синего, красного удивили и поразили - ничего лишнего, зато много чистого цвета. Он любил Россию и считал её одной из самых потрясающих европейских цивилизаций...
Итак, русское тождественно красному. Когда в 1960-х годах советская мода (как, впрочем, и сама жизнь в СССР) вызывала живой интерес во всём мире, в Общесоюзном Доме Моделей было создано платье-символ под названием «Россия». Русские - это Космос, это - социальный оптимизм, это - молодость мира. Автор платья - модельер Татьяна Осьмёркина. Платье, которое потом покорило подиумы и журналы, изначально шилось для советской топ-модели Регины Збарской, но потом его отдали Милочке Романовской, типичной «славянской берёзке». Вячеслав Зайцев, которого именовали то «красным Диором», то «красным Карденом», ещё в середине 1960-х годов заинтересовался народным костюмом, его радостной многоцветностью. Красочностью, то есть обилием красного.
Однако же «красное платье» – это типичное литературное клише. Михаил Арцыбашев, создатель однотипно-скабрезной, но обаятельной литературы, обожал этот колер - им было проще всего окрашивать мир кратковременных страстей. «...Это было так красиво и остро. Одна, в красном узком платье с длинным хвостом, ловкая, сильная, изящная и дерзкая, с черными волосами, чёрными глазами и узкой рукой, затянутой в чёрную перчатку». Другая... О, та в чём-то бессмысленно-светленьком. Уныло-скучная, кисельно-кисейная, пресная, пухлая. Кстати, вся западная и русскоязычная попса, а также бульварные романы-однодневки заполнены, нет, даже - наводнены всевозможными ladies in red.
Хотя, иной раз эта деталь – но лишь деталь! - встречается и в высокой классике. Когда героиня Сомерсета Моэма - ведущая прима Джулия Ламберт - решила уничтожить карьеру выскочки Эвис Крайтон, она не стала чинить ей привычные в театральном мире козни. Зачем тратить силы на чёрную злобу и прочие подсыпания толчёного стекла в туфельки? Более того, мудрая дива допустила мисс Крайтон играть в новой пьесе - вместе с собой. Однако, слушая монолог Эвис, она принялась поигрывать красным платком. В результате«...зрители, как заворожённые, не могли оторвать глаз от красного лоскута». Никому не было дела до щебетания юной и нахальной дебютантки - все дружно смотрели на Джулию. «Это было концом Эвис Крайтон». Красное может быть величественным и завораживающим, а может скатываться в вульгарность. Главное тут – хороший вкус и точная мера. «Самодостаточный» цвет не терпит вольного обращения с собой.
О красном цвете можно говорить ещё очень долго – слишком уж он многогранен. О красной розе – эмблеме любви и красной гвоздике – символе Революции. О… Впрочем, об этом лучше всего сказал Самуил Маршак:
«Эта страница красного цвета.
Красное солнце, красное лето.
Красная площадь флаги полощет.
Что же на свете лучше и краше?
Разве что дети весёлые наши».
