Чем фашизм отличается от аристократизма? Вопрос не праздный, и ответ на него не очевиден. За последние два года про- и антироссийские активисты так наловчились бросаться друг в друга словом «фашизм», что оно постепенно утрачивает былое воздействие на психику. Одни то и дело пририсовывают Путину характерные усики, другие уверены, что главный аргумент в полемике с укра(инца)ми — фотографии нацистской символики батальона «Азов».
Понятное дело, речь не идет о фашизме как об историческом явлении. Ведь если вдаваться в подробности, выяснится, что расовые законы фашистской Италии были намного мягче чем в национал-социалистической Германии и напоминали скорее соответствующее законодательство Североамериканских Штатов. Да и нацистская партия в Германии, возможно, не довела бы дело до Освенцима, если бы во главе НСДАП встал не Адольф Гитлер, а, скажем, Грегор Штрассер. [1] Эти подробности не интересуют нас, когда мы клеймим противника словом «фашист». «Фашист», в данном случае, — это ругательство, проклятие, эмоция ненависти и отвращения. «Фашист» значит массовый убийца, садист, выродок.
Но, честно заглянув в прошлое своей страны, не обделенный умом патриот оказывается в нравственном затруднении: Бухенвальд, ГУЛАГ, Хиросима… Кто из нас без греха? И где граница между «фашизмом» и «неизбежным злом» естественного имперостроительства? Как определить? Количественно? До 170 тыс. убитых гражданских, как в Хиросиме и Нагасаки, — это еще «неизбежное зло», а от 170 тыс. уже «фашизм»? Или же главным критерием будет то, какой народ подвергся истреблению — свой или чужой? А может стоит отделять «фашизм» от «неизбежного зла» по партийной принадлежности? Если националист, значит «фашист», если сталинист, то «лес рубят — щепки летят», а если либерал — «пусть сдохнут все не вписавшиеся в рынок»?
Можно, конечно, как демагоги Франкфуртской социологии, прировнять к фашизму любое проявление власти, неравенства и национальной солидарности, но людям реального политического мышления ясно, что гуманизмом, индивидуализмом, политкорректностью и уравниловкой прикрывается очередной передел человечества, перераспределение власти, реструктуризация неравенства и переориентация коллективизма.
Признаемся: люди и общества не равны. Умные, волевые и властные всегда будут господствовать над глупыми, безвольными и конформными. Так было и так будет, но деление человечества на элиту и большинство — это не фашизм, а жизнь. Просто жизнь.
Фашизмом жизнь становится лишь тогда, когда порожденная этой самой жизнью элита утрачивает с ней связь и, следовательно, чувство ответственности. Например, прусский король Фридрих и российская императрица Екатерина Великие были абсолютным монархами, порой поступали жестоко и даже коварно, но они были укоренены в жизни, а потому действительно являлись первыми слугами своих государств. Эти государи пытались, как могли, обустраивать свои страны и, эксплуатируя население, не стремились превратить его в биомассу. Природная аристократия понимает: кому много дано, с того много спросится. Естественная элита относится к населению как хороший пастух к доброму стаду, она выковывает из населения народ, который пусть и не понимает ее, но принимает, доверяет и повинуется. Такая элита обладает чувством меры и равновесия во всем: в господстве, в войне, в мире и в эксплуатации побежденного.
Но есть и другая элита, проросшая за три последних века из подонков общества: ростовщиков, менял, работорговцев, шарлатанов, конторских крючкотворов, ловкачей, жизненным призванием которых было проворачивать щекотливые делишки. Они ссужали деньги под процент, выжимая из своих жертв все до последнего, грабили на большой дороге, выдумывали бандитские законы и демагогические идеологии, сбивались в тайные общества, клубы, партии, чтобы прибрать к рукам как можно больше власти. Все эти Дрейки, Робеспьеры, Ротшильды, Рокфеллеры, Родсы, Троцкие, Гиммлеры жаждут власти ради самой власти. Антиэлита имитирует элиту естественную, но поскольку у извращенцев нет за душой ничего — ни чести, ни красоты, ни идей — им нужна только власть, причем власть сверхприродная, власть в индустриальных масштабах. Противоестественная аристократия не знает меры, она тотальна и тоталитарна, она мыслит категориями 6-й роты вермахта, солдаты которой сфотографировались 2.10.41 г. с надписью: «Русский должен умереть, чтобы жили мы».
Этот же зоологический посыл более изящно выразил Джордж Кеннан в своей записке 1948 года:
«У нас 50 % богатств мира и только 6.3 % мирового населения. При таком положении мы непременно станем предметом зависти и злобы. Нашей реальной задачей на ближайший период времени является разработка такой схемы взаимоотношений, которая позволит нам сохранять этот дисбаланс без существенного ущерба для нашей национальной безопасности. Чтобы выполнить эту задачу, нам нужно отказаться от какой бы то ни было сентиментальности и пустых мечтаний; мы должны будем сосредоточить внимание непосредственно на достижении наших национальных целей. Не стоит обманываться: мы не можем позволить себе роскошь быть альтруистами и благодетелями мира». [2]
Так чувствуют укр(аинц)ы, которые пришли на Донбасс с шевронами «рабовласник». [3] По всей видимости, так мыслил активист, который объяснил, глядя в камеру, что поскольку Россия пытается руками сепаратистов разрушить страну Украину, теперь придется сжечь их вместе с одесским Дом профсоюзов. [4]
Да, озверение, военные преступления возможны всегда и везде, по обе стороны любого фронта. Но неизбежное зло, которому легко поддается человеческая природа, от «фашизма» отличается как больной от болезни. «Фашизм» — это зло, ставшее нормой, зло, превратившееся в добро, это переоценка всех ценностей. «Фашизм» — это аристократизм наизнанку.
Весь вопрос в том, за что ведется борьба: за аристократическую роскошь быть альтруистами и благодетелями мира или за «фашистскую» роскошь быть «рабовласниками»? О последнем грезил выходец из России Альфред Розенберг, о первом — выходец из России Иван Солоневич. «Я отстаиваю идею русского империализма, — писал Солоневич, — то есть идею построения великого и многонационального «содружества наций». Нужно, наконец, назвать вещи своими именами: всякий народ есть народ империалистический, ибо всякий хочет построить империю и всякий хочет построить ее на свой образец…» [5]
Между этими образцами не может быть компромиссов, их носители сталкиваются не на жизнь, а на смерть. И если бы нынешняя российская элита состояла из поборников аристократического империализма и действительно испытывала такие же чувства к «фашизму», какие внушает населению 9 мая, то она вела бы с «рабовласниками» беспощадную борьбу, а не опускалась до «минских соглашений» и постыдной демагогии насчет «братского народа», с которым нельзя воевать.
У справедливого народа с родственником, возомнившим себя «рабовласником», разговор короткий: «Что, сынку, помогли тебе твои янки?»
[1] http://global.britannica.com/biography/Gregor-Strasser
[2] George F. Kennan, Policy Planning Study, PPS/23: Review of Current Trends in U.S. Foreign Policy, Memorandum by the Director of the Policy Planning Staff (Kennan)2 to the Secretary of State and the Under Secretary of State (Lovett) in Foreign Relations of the United States, Washington DC, February 24, 1948, Volume I, pp. 509-529
[3] https://www.youtube.com/watch?v=IFJpg5q5uLE
[4] https://www.youtube.com/watch?v=nChqjeiwqec
[5] И. Л. Солоневич. Народная монархия. М.: 2005, с. 208.
