«Она читала мир как роман,
Но он оказался повестью».
Илья Кормильцев
Из репертуара группы «Наутилус Помпилиус».
Эту киноленту начали обсуждать и – осуждать задолго до выхода на экраны. Уже в 1987 году шла активнейшая полемика в прессе – пускать или не пускать? А может, как в старые-добрые времена, всё-таки закрыть и положить на полку? Или нам сегодня надобны именно такие жестокие, безнадёжные фильмы-пощёчины? Ничего не зная о пиар-технологиях, наивные перестроечные СМИ состряпали миф о «Маленькой Вере». Сделали из неё легенду и – «клубничку» за год до официальной премьеры. Её ждали и – осуждали, ещё не видя. В масштабной – растянутой аж на два номера статье «На белой простыне экрана» («Смена». 1988. №1459, 1460) авторы Евгений Додолев. Андрей Кучеров сообщали: «Когда готовился этот материал, нас пригласили на Киностудию имени Горького посмотреть новый фильм «Маленькая Вера», героиня которого — в исполнении молодой актрисы Наталии Негоды — отдаётся крупным планом, со всем присущим её характеру темпераментом и сексуальным опытом».
Напомню, что в СССР сексуальная революция пришла с заметным опозданием, благодаря чему, наша молодёжь в 1960-х годах мечтала о космосе и двигала науку, а не бунтовала против «опостылевших миру условностей». Фразу «Секса у нас нет!» (как вариант: «В СССР секса нет!») знают, наверное, все. Её бесконечно обыгрывают авторы статей и телепрограмм. Смысл всех этих публикаций сводится к тому, что любое авторитарное государство старается регламентировать интимную сторону жизни, более того – информация о сексе в таких обществах становится табуированной или же - нежелательной. Наиболее креативные, точнее - наименее грамотные авторы любят приводить в пример даже Антисексуальную Лигу из антиутопии Джорджа Оруэлла «1984», хотя сам писатель имел в виду возрождение викторианского ханжества – типичного, исконно-посконного британского явления. Однако на волне Перестройки началось активное обсуждение «полового вопроса». В прессе замелькали статейки (иной раз написанные докторами медицинских наук) о благотворном влиянии сексуального просвещения на психику подростка. Все эти публикации содержали неизбежную преамбулу с рефреном: «Хватит с нас этого коммунистического целомудрия!» и вообще – культурные people в правильно устроенном society давным-давно сорвали все ненужные покровы. Давайте и мы сорвём! Очень может быть, ещё не поздно догнать Цивилизацию с большой буквы «Цэ». Посему и «Маленькую Веру» объявили «первым секс-фильмом» и принялись энергично рекламировать.
А что народ? Народ не безмолвствовал. Одни - гневались и ужасались, другие - шушукались и посмеивались после очередной публикации. Ого! Грядёт первая в истории СССР кинодрама с полномасштабным отображением полового акта. На мой взгляд, сцена - абсолютная лишняя - она выглядит как неуместный и дурацкий штрих. Она туда втиснута (не нашлось иного потребного глагола) только для того, чтобы. Ибо. Для. Надо вывалить, иначе не. Кто, если не мы? Когда, если не сейчас? Впрочем, авторы вышеуказанной статьи именно об этом и писали: «Сцена снята очень откровенно, но совершенно не оправдана логикой киноповествования, возникая, что называется, «вдруг»... Ну что ж, поживём — увидим, как зрители отнесутся к картине, когда она появится в прокате. Над влюбленными, или помышляющими влюбиться, или готовыми влюбиться с первого взгляда (вариации могут быть бесконечными), говоря высоким слогом, уже вовсю зажигают свет. Значит, весь вопрос упирается в следующее: кто зажигает и зачем зажигает».
У данного фрагмента нет самостоятельной роли в повествовании. Без дискотечного побоища или без пьяной истерики двух вчерашних школьниц сюжет проваливается, а вот без унылого подёргивания всё останется на своих местах. Но, увы, массированная реклама сделала своё дело - у кинотеатров стояли очереди. Всем хотелось кинуть взор. С другой стороны, в редакции журналов и газет валом валили письма с требованием «запретить». Не потому что «Маленькая Вера» - страшное и депрессивное зрелище, а из-за похабной сценки. Таким образом, публика не разглядела главного: Маленькая Вера = маленькая вера, точнее - никакой веры. Конец пути. Шпалы разобрали.Армагеддон в пределах отдельно взятой квартирки, танцплощадки, города, …страны.Это и было смыслом, который по иронии Судьбы остался за кадром. Его не считывали.
Зачем я вдруг вспомнила этот перестроечный трэш? Некоторое время назад скончался Василий Пичул, а новостных сообщениях была пометка – то не просто малоизвестный деятель искусств, но режиссёр «Маленькой Веры». Иначе никто бы и не подметил. А так – целый пласт воспоминаний и дум. Маленькая вера (собственно так – без кавычек) - сие состояние общества конца 1980-х, а неопрятная провинциалка с агрессивным начёсом здесь просто ходячий символ. Смотрите! Фабула, в которой нет положительного героя: все плохи либо от перманентно-несчастной жизни, либо от модного в ту пору цинизма. Взгляните на Верочку - она постоянно боится прослыть сентиментальной. Её страшно веселит и удивляет понятие «платоническая любовь».
А теперь обратите внимание на родителей Веры. Нестарые люди – им едва ли исполнилось 50, но перед нами уставшие, навек перегоревшие работяги, которые не видят никакого смысла в жизни, а тем более – в труде. Заурядная история – папа в запое, мама – в слезах. С другой стороны, семья вроде как не самая последняя, бывало и много хуже. Есть старший брат Витя - он выбился «в люди» – в столичные жители и даже - в доктора. Тоже изображает из себя бывалого подонка, хотя, и не хочет. Но время требует. Вон, у подружки-то Вериной, у Лены Чистяковой, житьё-вытьё ещё гаже и не спрашивайте, почему. И как шикарно она дует бражку из ковшика...! А ведь талантливая девочка, между прочим: сочиняет двустишия и умеет заплетать слова в диковинные мысли-виньетки. Герой-любовник Серёжа? Схема. Вообще схема... Режиссёр Василий Пичул явил нам некомильфотную сторону бытия. Не тех девочек, которых надо. Но тех, которых тогда ожидали. Полоумным фоном звучат хиты Софии Ротару, вопли дерущихся и звон разбитого стекла.
Фильм о том, что свет в конце тоннеля почему-то совпал с Концом Света. Коммунизма не будет. Социализм с человеческим лицом, о котором так долго говорили большевики образца 80-х, тоже не предвидится. Посему нам предъявили грязищу, из коей нельзя выбраться в белом фраке, да и вообще - нельзя. Жизнь – ужасна, даже в тех случаях, когда она удивительна. Кино-ад Василия Пичула – долгожданное дитя Перестройки, сильнейшее и важнейшее выражение идеи. Так жить нельзя! Смотрите – мы доползли со своими лозунгами до глобальной помойки, куда теперь осталось выбросить не только портреты членов Политбюро, но и самих себя. Вера – маленькая. Ибо не во что. Гегемон – спился. Интеллигенция – гнусно шутит. Город – бессмысленная железяка. Танцплощадка – поле битвы. Это, детки, и есть ваша бытность при развитом социализме! Любить такую вот родину-уродину? Да вы о чём?! Ломать и рушить. Каяться и открещиваться. Бежать. От маленькой веры – к большой (лучше всего – американской) мечте. Хотя, годится и французская. Интересный и беспрецедентный в истории советского проката случай – ещё до выхода «Маленькой Веры» был создан то ли клип, то ли трейлер на песню группы «Наутилус-Помпилиус». Помните, про Алена Делона, который не пьёт всяческую дрянь и зазывно манит своими совершенствами? Но он – только «взгляд с экрана». Иная жизнь. А у неё (у героини песни) – только «парни с прыщавой совестью» и отец, который «приходя, не находит дверей». Почти как у Маленькой Веры. Посыл ясен: здесь можно только так. Но есть ещё и мир Алена Делона, где пьют «двойной бурбон» и говорят по-французски. Идите туда, маленькие и большие Веры! Ловите птицу счастья с лейблом Made in ЗagraniЦЦa.
…А потом исполнительница главной роли - Наталья Негода сделалась популярной и востребованной. Правда, не как актриса, а как персонаж. Причём, скандальный и неприлично-интересный: нечто, вроде бородатой женщины и прочих ужасающих чудес старого цирка. Простые люди en masse как-то брезгливо о ней отзывались. Не о героине - об актрисе. Ах, да – её даже приголубили в журнале 'Playboy' и показали всему миру, но затем, когда схлынул интерес к Mother Russia и к Perestroika, Вера-Негода, негодная Вера оказалась, по сути, никому особо и не нужна. Неинтересна. Актриса одной роли. Нет - одной сцены. А ведь могла бы стать талантливой, характерной лицедейкой со своим размашистым актёрским «почерком». В другое время и в другом месте. Не в перестроечном СССР 1988 года. Как и мы все могли бы - дальше и больше, по Космосам да светлым далям. Но не вышло. Выбрали другое, с маленькой верой, с распродажей Родины и с каким-то кичливым бесстыдством. В тот момент было почему-то нельзя ни остановиться, ни свернуть, ни подумать. Маленькая Вера - это мы все в 1988 году. Увы-увы-увы.
Маленькая Вера – самый зримый символ перестроечного кино и – перестроечной разрухи в головах. Безусловно, были и другие – всевозможные Арлекино, Аварии, Интердевочки, Взломщики и Фанаты. Но все они меркнут и тускнут рядом с трагедией пустоголовой Верочки. Вероятно, сказался несомненный талант самого Пичула? Фильм гадкий и вредоносный, но яркий, жестокий и сильный. Кстати, не поговорить ли нам о перестроечном кино, как о жанре? Или даже - как о виде анти-искусства. Каковы были его основные признаки?
Итак, перво-наперво, отчётливо прослеживается главный лозунг этого направления: «Так жить нельзя!» Развенчание сталинизма, брежневизма и хрущевизма, а заодно – комсомольских строек, пионерских песен, игры «Зарница», …индустриализации, строительства «высоток», освоения Целины, etc. Всё это, равно как и многое другое (включая утреннюю радио-физзарядку), объявлялось позорным наследием, с коим следовало целенаправленно бороться. Кроме того, Советская Власть объявлялась причиной всех социальных бед и общественных пороков – от доносов в компетентные органы … до кражи гаек на заводе. Врагом номер один объявлялась сама Система - в лице алчных, похотливых чиновников, кровавых КГБистов (мечтающих о воскрешении Сталина!), циничных парторгов и дур-учительниц старой закваски, продолжающих вещать о гениальности плана ГОЭЛРО. Системе противостоял мальчик-неформал или «прозревший» чиновник. Или даже питерская проститутка Танька Зайцева, которой так надоело жить серо-совковой жизнью, что она рванула на панель. Бунт объявлялся нормальным состоянием общества. Отрицание – смыслом жизни. Но тупики системы, свалка идей и грёз – это только общий смысл. Далее следовало отразить неизбывную помойность бытия. В кадре замелькали обшарпанные квартиры, загаженные подворотни, исписанные стены и безрадостные пустыри. Предполагалось, что всё это произошло из-за того, что Большевизм изуродовал сознание человека. На экране прописались наркоманы и проститутки, которые, по-видимому, тоже являлись типичными и – закономерными продуктами советского воспитания. Авторы будто бы соревновались – кто покажет «эту страну» в наиболее гадком свете. Далее? Конфликт отцов и детей, в принципе, характерный для всех времён и народов, обернулся социальной антитезой. Отцы-подонки, отцы-карьеристы, отцы-стукачи! Они голосовали «за!». Они молчали и покорно кивали. Держали фигу в кармане, чтобы спокойно продвигаться по службе. Прогибались под ложные идеи. Рассказывали анекдоты, а потом – писали доносы на тех, кто слушал и смеялся. Нам-юным с ними не по пути! Поэтому девочка по кличке Авария презирает …своего деда-ветерана: как он смеет вне очереди покупать импортный холодильник?! А эта истеричная мать? А рохля-отец?! «Мне нравится всё, что не нравится вам!» - кричит она и погромче врубает heavy metal. Это уже не конфликт поколений. Это – перечёркивание и отторжение. Отрицание отцов и дедов = отрицание исторической памяти. А зачем она вообще надобна? Мы же ломаем! Разумеется, в тех фильмах не было хэппи-энда. Герои в лучшем случае оставались стоять на пустыре, глядя в серенькое пространство. В худшем – погибали, ибо, зачем жить, если так жить – нельзя?! Примечательным саундреком гремела рок-музыка – музон протеста. Рок – и наш, и тамошний-аглицкий – с момента своего возникновения обслуживал стихийный юношеский бунт. Местный рок, помимо всего прочего, претендовал на философские прочтения, на дзен и дао, на кантианство и кафкианство. Русский рок предлагалось слушать не столько ушами, сколько душой и мозгом. И – разумеется, протестовать. Но в середине 1980-х случилось странное. Грандиозные рок-гуру живо откликнулись на перемены. «Пе-ре-мен! Требуютнашисердца-а-аааа!» - скандировала младая толпа вслед за Виктором Цоем. «Этотпоездвогне…», - флегматично отозвался великий БГ. И прибавил: «Поравернутьэтуземлюсебе». Потом они бросились сниматься в «Иглах» и «Ассах», а ещё – на полном серьёзе учили Горбачёва и Ельцина демократии. Итак, в «Зеркале для героя» - «Гуд бай, Америка, оо-о-о…» от «Наутилуса», в «Публикации» - шевчуковское «Время», в «Дорогой Елене Сергеевне» - «Я не люблю тебя» группы «Авиа». Этот список можно продолжать и множить. И даже – писать диссертации на тему «Русский рок в позднесоветском кинематографе». Эпоха тотального протеста требовала именно такого музыкального сопровождения. Ну и на десерт – пикантное. Перестроечное кино – это ещё и непременная, общеобязательная голая женщина и – по возможности - сцена коитуса. Даже, если это не монтировалось со смыслом кинокартины. Просто так надо! Показать дряблые ягодицы на фоне замшелого быта. Изобразить ублюдочное совокупление с особым цинизмом. Лучше всего – изнасилование. В начале статьи я упоминала публикацию «На белой простыне экрана», авторы которой надеялись, что, в конце-то концов, у нас появится изысканное эротическое кино, а пока – первые опыты и прочие «блины комом». Но их грёзы не претворились в жизнь, зато в памяти остались кошмарные раздевания молодых и – не очень молодых – актрис, которые, как и вся страна, спешили побыстрей раскрепоститься……А потом, как писал впоследствии Виктор Пелевин, «СССР, который начали обновлять и улучшать …улучшился настолько, что перестал существовать…», а перестроечное кино явилось не самым последним тараном в процессе разрушения. Некоторые фильмы были талантливыми, большинство – шлаком, но все они делали общее грязное дело. Помните об этом.
