Президентские выборы в Польше завершились неожиданно для многих наблюдателей: победа во втором туре голосования досталась ординарному и малоизвестному за рубежом политику Анджею Дуде, выдвинутому от оппозиционной партии "Право и Справедливость" братьев Качинских, живого и мёртвого. Действующий лидер страны Бронислав Коморовский, представляющий правящую "Гражданскую платформу", потерпев фиаско, уже вечером решающего дня, на основании одних только данных экзит-поллов, поспешил признать победу оппонента.
Лёгкость, с которой Коморовский отказался от власти при не самом сокрушительном разрыве в результатах (победитель набрал лишь 52% голосов, да ещё на фоне нескольких скандалов на избирательных участках), можно, конечно, трактовать как проявление подлинной демократии западного типа. Дескать, две партии, внутренняя и внешняя политика которых схожи до неразличимости, с завидной регулярностью сменяют друг друга у власти — что в целом никак не отражается ни на уровне жизни стремящихся "поглубже в Европу" простых поляков, ни на качестве польской дипломатии.
Внешнеполитический вопрос, однако, здесь более интересен: он даёт основания предполагать, что победа Дуды вовсе не так случайна, как кажется. Похоже, что его президентство вообще явилось результатом договорённости — вот только произошла она не внутри польского общества, а за его пределами.
Чтобы понять это, следует, хотя бы на время, отринуть один популярный миф. Традиционно считается, что Польша обречена на роль главного проводника американских интересов в Восточной Европе, сводящихся к тому, чтобы отделять РФ от Германии и торпедировать концепцию "Европы от Лиссабона до Владивостока". С этой точки зрения обострение отношений Запада с Москвой из-за украинского вопроса до недавнего времени трактовалось как блестящий шанс для Варшавы — чтобы усилить свои позиции как главного подмастерья на строительстве "санитарного кордона" вокруг России.
Однако эта схема разбивается о два последних провала польской дипломатии на восточном направлении. Первым из них стала новая политическая доктрина майданного Киева, провозгласившего "западенщину", включая Львов, источником украинской государственности, а боевиков ОУН-УПА, резавших поляков за милую душу, — новыми героями нации. Такое переписывание истории со стороны современных бандеровцев привело к резкому отторжению "революции гидности" среди поляков и поставило крест на консолидированной польско-украинской игре против России.
Второй же крупной неудачей Варшавы оказался только что прошедший в Риге саммит "Восточного партнёрства" — прикладного американо-польского проекта по выстраиванию того самого антироссийского "кордона от моря до моря". В Латвии выяснилось, что главная "замануха" этой квазиорганизации — обещание скорого членства в ЕС для наиболее "стойких арийцев" — перестала вдруг работать: ни Украина, ни Грузия так и не получили пригласительных билетов в Евросоюз. К этому добавился другой "прискорбный" факт: Армения и Белоруссия отказались подписывать бумажку саммита про "нелегальную агрессию" России в Крыму. По сути, без европейских перспектив и единства в своих рядах "Восточное партнёрство" теперь мало кому интересно. Организация трещит по швам, и реформа ей уже вряд ли поможет.
Целый ряд наблюдателей трактует эти провалы Варшавы на международном поприще лишь как свидетельство резкого сужения польского дипломатического манёвра или даже тупика, в который антироссийски настроенные польские президенты десятилетиями загоняли собственную страну. Это, конечно, тупик, но всё же из него имеется выход. Связан он с резкой переориентацией Польши внутри "западных групп влияния", происходящей на наших глазах. Именно ею объясняется неожиданная смена "смазанного и хорошо работавшего" проамериканского президента Коморовского на никому неведомого юриста. Жену которого, "учительницу немецкого языка" Агату Корнхаусер-Дуду, уже вовсю сравнивают с Кэтрин Чумаченко при пане Ющенко — с той лишь разницей, что вместо "агента Госдепа" новый польский президент имеет в собственной постели "германского атташе".
По мнению некоторых экспертов, победа Дуды на выборах польского президента — это не что, иное, как реванш Германии за целый год боли и унижения, связанных с американской политикой гегемонии на Украине. Не получив от евромайдана вообще ничего, кроме угрозы зимних морозов в берлинских гостиных из-за капризной позиции Киева по транзиту российского газа, Германия потребовала от "старшего товарища" и получила в качестве "откупного" Польшу — как чуть раньше получила Румынию в лице её президента-сакса Клауса Йоханниса.
И дальше, после схода на нет польских благоглупостей вроде "Восточного партнёрства", будет так: Германия станет поедать Польшу с тем же аппетитом, с которым сама Варшава будет зариться на "Кресы Всходне", начиная с Лемберга. В рамках этой комбинации г-н Дуда может себе позволить даже антигерманские выпады вроде бунта против европейской валюты или требования переместить натовские базы из ФРГ в Польшу. Всё, что от него теперь требуется, — это поскорее встроиться в питательную цепочку и начать делиться с Германией польским богатством в тех же объёмах, в которых сама Речь Посполитая теперь будет пользовать Украину. Для этого Дуда и оказался в президентском кресле.
