...Сегодня проезжал мимо Планетария и неожиданно с поразительной ясностью вспомнил, как в августе семьдесят шестого года приезжал сюда к лучшему другу Паше Былевскому, который дежурил на астроплощадке у телескопа, наводя его для посетителей то на звезду шпиля сталинской "высотки" на "Баррикадной", то на солнце через специальный фильтр. Жаркий, почти душный день. Солнце, горький запах тополей. Мы были "кружковцами" и имели почётную привилегию - обязанность - работать летом на астроплощадке. Я проводил лето в деревне и на площадку попадал только в конце августа, а мой друг Паша там был уже почти ветераном...
Помню нашу "Василису Прекрасную" - Алёну Дмитриевну Жаринову - нашу невыразимо словами красивую и юную преподавательницу, которая "курировала" своих кружковцев на площадке.
Помню прекрасную привилегию - "кружковец"! Достаточно было произнести на входе это слово и Планетарий кротко принимал тебя в свои звёздные объятия. Большой зал, "гэдээровский" аппарат "планетарий", никогда не надоедающая звёздная бездна над головой, традиционная музыка и такой же традиционный рассвет над Москвой в конце каждой лекции. Я до сих пор помню почти все их названия - "Под небом Планетария", "Легенды звёздного неба"...
Легенда Планетария Станислав Васильевич Широков - через всю жизнь он пронес любовь к астрономическим кружкам - сам в них занимался, долгие годы возглавлял Совет Астрономических Кружков при Московском Планетарии, преподавал в них и вел архив. Именно он завёл традицию, согласно которой каждый кружковец Московского Планетария мог бесплатно прийти на любую лекцию, при наличии свободных мест в зале. В самые трудные годы для Московского Планетария, когда Планетарий был закрыт на "бесконечную" реконструкцию, кружки продолжали работать - во многом стараниями Станислава Васильевича...
Даже когда на моих плечах уже давно были офицерские погоны я нет- нет, а приезжал сюда и волшебное слово "кружковец" как заклинание "сим - сим..." всё так же открывало его двери.
...Пальцы до сих пор помнят холодные "морщины" метеоритов в холле перед лекционным залом. Конечно, их запрещалось трогать, и, конечно, мы их трогали, ощупывали, изучали в полутьме, после занятий, пока ещё в освещённом "малом зале" Алёна Дмитриевна отвечала на чьи-то вопросы...
Вместе с Пашей мы мечтали о звёздах, о космических полётах, бредили профессией "звездолётчика". Мы прочитали ВСЮ фантастику, которая только была издана в СССР начиная наверное с конца сороковых. И астрономический кружок нам тогда казался первым шагом к мечте. А волшебная аббревиатура ГАИШ - Государственный астрономический институт имени Штернберга - мостом к звёздам. Увы! Я оказался "глухим" к математике "гуманитарием" и мой путь к звёздам через астрономию упёрся в тупик. Но я не унывал! Не всем же быть навигаторами. В экипаже есть и биологи и медики и механик и разведчики. Найду кем быть...
..Тогда нам казалось, что до старта к звёздам остаются считанные годы и надо успеть вырасти чтобы не опоздать...
...Я смотрю на себя тогдашнего, и пытаюсь понять, как же так получилось, что из мальчишки - мечтателя, часами сидевшего под ночным куполом неба на стогу сена в созерцании Вечности, плакавшего от невозможности понять это слово ВЕЧНОСТЬ, которая была миллиарды лет до меня и будет миллиарды после, а меня! МЕНЯ! уже не будет... я вдруг, стал фронтовым корреспондентом, специалистом по войнам и конфликтам? В той стране, в то лето эта реальность была невозможна! Ни одиннадцатилетний мальчик Басаев, ни девятилетний мальчик Радуев, ни одиннадцатилетний хлопчик Порошенко, в то лето и представит себе не могли, что их руки прольют реки горячей человеческой крови...
Когда, в какой момент мы перестали мечтать о звёздах и сразу утратили бессмертие?
Из всего нашего кружкового потока в астрономию пришёл, если не ошибаюсь, один Илья Трифаленков...
Я помню, как в конце девяностых я пришёл в планетарий и застал там руины, превращённые в пейнбольный клуб. В "большом зале" была раздевалка и бар, а в подвале, где когда-то шли наши занятия, была заляпанная краской арена. Это была смерть того Планетария, который я знал и помнил...
Сегодня Планетарий снова ожил.
Я был недавно в нём с внуком. Его почти не узнать! Помолодел, засиял мрамором и новенькой плиткой. Теперь он совсем другой! Из чопорного "академичного" профессора он стал медерновым щёголем, продавцом шоу и аттракционов о космосе. Наверное, это неплохо. У каждого поколения своя дорога к звёздам. И лишь морщинистый железный метеорит старым другом подмигнул мне рыжим отливом...
