"Антиэкстремистское законодательство" в РФ ужесточается. Владимир Путин подписал закон, которым вводятся тюремные сроки — в том числе за призывы к экстремизму в Интернете. Документ был принят Государственной думой 20 июня и одобрен Советом Федерации 25 июня. Понятно, что "разные башни Кремля" готовы понимать под экстремизмом не совсем одно и то же, а если быть точным, то совсем не одно и то же. Для одних — убежденных или "ситуативных" патриотов — важно, особенно после "киевского майдана" и взятия Западом курса на уничтожение государственности России, не допустить этого, для вторых — карьерных (или клановых) "западников" — все с точностью до наоборот: они пытаются уничтожить любое себе сопротивление. Такая двойственность породила определенный "консенсус" в отношении "экстремизма": обе “партии" считают, что "закручивать гайки" надо, и в этом "соревновании" тактически поддерживают друг друга. Точно так же в 70-е 80-е годы прошлого века как "русская партия внутри КПСС", так и ей противоположная (без уточнений), считали, что надо бороться с диссидентами, хотя подразумевали противоположные фигуры и группы "подполья". В том числе в этом заключалось то, что Л.И.Брежнев в узком кругу называл "политикой двуглавого орла".
Само понятие экстремизма сегодня в структуре уголовного права в точности соответствует прежним статьям УК РСФСР об "антисоветской агитации и пропаганде" и служит тем же целям. Все при этом зависит от того, что понимается под "экстремизмом".
Вот определение Шанхайской конвенции "О борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом" (15.06. 2001): "Экстремизм — какое-либо деяние, направленное на насильственный захват власти или насильственное удержание власти, а также на насильственное изменение конституционного строя государства, а равно насильственное посягательство на общественную безопасность, в том числе организация в вышеуказанных целях незаконных вооруженных формирований или участие в них, и преследуемые в уголовном порядке в соответствии с национальным законодательством Сторон". Шанхайскую конвенцию подписали: Республика Казахстан, Китайская Народная Республика, Кыргызская Республика, Российская Федерация, Республика Таджикистан и Республика Узбекистан. В январе 2003 года она была ратифицирована и с 29 марта того же года вступила в силу в России.
Определение Шанхайской конвенции четко определяет состав преступления и не допускает никаких расширительных толкований.
В свою очередь резолюция Парламентской Ассамблеи Совета Европы, принятая в 2003 г., содержит следующее определение: "Экстремизм представляет собой форму политической деятельности, явно или исподволь отрицающую принципы парламентской демократии и основанную на идеологии и практике нетерпимости, отчуждения, ксенофобии, антисемитизма и ультранационализма". Определение это не юридическое, а идеологическое (например, если "антисемитизм", то почему не "антияфетизм" и, если "ультранационализм", почему не "ультракосмополитизм"?). Слова "явно или исподволь" — основа прямого контроля за мыслями и чувствами. А ведь слияние политической идеологии с правом есть один из главных признаков тоталитарного (нет, не авторитарного!) режима. А последние высказывания Джо Байдена о приоритете прав "сексуальных меньшинств" придают новому тоталитаризму характер — "тоталитаризма чандал" (шаг вниз уже по сравнению с "пролетарской" "эрой шудр").
Сегодня путь на Восток — это свобода, путь на Запад — концлагерь.
Следует признать, что в РФ происходит всё более ясное движение от "шанхайского" к "европейскому" определению. Если Федеральный закон от 25 6. 2002 г. "О противодействии экстремистской деятельности" в целом был основан на квалификации деяния экстремизма в отрыве от "антидемократических установок" (то есть был важен именно фактор насилия), то уже после 2003 и, особенно, 2007-2008 гг. закон "обрастает" всё большим количеством "идеологических" подробностей и всё меньшим — собственно криминологических. Так, в Федеральном законе от 27.07.2006 при определении экстремистской деятельности после слов "возбуждение расовой, национальной или религиозной розни, а также социальной розни" был удален оборот "связанной с насилием или призывами к насилию", а при толковании заместитель генерального прокурора РФ пришёл к выводу, что "религиозный экстремизм имеет догматическую основу, поскольку каждая религия стремится утвердить собственный абсолютный и всеобъемлющий характер и ложность других религиозных учений" (см. "Журнал российского права", 2008, №6, c. 3). Это уже почти призыв к запрету религии по образцу двадцатых годов прошлого века. С другой стороны, как быть тогда со сторонниками "социальной справедливости", коих в нашей стране, в силу исторических обстоятельств, — большинство? Cловом, речь идет о том, кто и к кому будет применять закон.
Ведь в России власть — причем именно единоличная власть — всегда выше закона. Если, конечно, мы ещё живем в России.
