В предыдущей колонке "Битва за историю" уже упоминалось о том, что процесс подчинения внутренней жизни нашей страны т.н. "общечеловеческим ценностям" начался задолго до принятия Конституции РФ 1993 года. Широкую дорогу этому открыл ХХ съезд КПСС, а уже с конца 50-х они широко пропагандируются в рамках всевозможных "Московских международных фестивалей…". Приоритет международных норм в области прав человека прямо провозглашался в Конституции 1977 года. При этом главным "рубежом перелома" стало подписание т.н. Заключительного акта Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе 1 августа 1975 года.
"До этого в истории Европы не было прецедентов проведения международных встреч подобного масштаба, — пишет А.Бирштейн. — По словам премьер-министра Великобритании Г.Вильсона, совещание в Хельсинки намного превзошло "любое предыдущее европейское совещание, и легендарный Венский конгресс 1814 года, и Берлинский конгресс 1878 года кажутся пышным чаепитием". Документы, принятые на нем, явили собой "начало новой главы в истории Европы". Однако, если Венскому конгрессу под влиянием победившей в войне России и лично императора Александра I удалось сдержать революционный распад и планы установления "нового мирового порядка", на чем уже тогда настаивали Ротшильды, то Хельсинкское совещание сыграло роль противоположную.
Работу Совещания разделили на три "корзины": "первая корзина", или политико-военное измерение (прежде всего закрепление итогов Второй мировой войны); "вторая корзина", или экономическое и экологическое измерение; "третья корзина", или "человеческое измерение" включала защиту прав человека и "развитие демократических институтов" — единообразных для всех. Дело было в том, что две первые "корзины", важные для СССР, были намертво увязаны с "третьей".
Ален де Бенуа в работе "Религия прав человека" писал: "Вера в какое-то "естественное право" происходит последовательно от утверждения о существовании абстрактной "человеческой" личности <…> В этом мы видим, что идеология прав человека — натуралистическая. От Фомы Аквинского (Summa theologiaе, 1265-73) до Клода Леви-Стросса (Droit naturel et histoire, 1954) эта идеология предполагает, что существовало или может существовать некое "природное состояние" человека. И целью общества является либо восстановить это состояние (Руссо) либо создать его (Локк). Это убеждение связывает классическое иудео-христианство (католицизм и протестантизм — В.К.), которое верит в "природный порядок", с современным рационализмом, который использует в качестве своих аргументов якобы "объективные" факты и якобы "универсальные" законы". Сегодня это т.н. "природное состояние" ставится выше не только народов, обществ и государств, но и самого конкретного, живого человека в его данности. Человек подлежит уничтожению во имя его прав.
Перед Советским Союзом уже в 1975 году стал выбор — или принять эту "религию", или самоупраздниться. И дело было не в "коммунизме", а в вещах совершенно иных. "Летом 1975 года Брежнев подписал Заключительный акт, не очень-то и прочитав, — вспоминал ветеран советской дипломатии профессор Ю.Б.Кашлев. — Однако вскоре документ довольно внимательно прочитали такие деятели, как секретарь ЦК по идеологии Суслов <…>. И сложилась смешная ситуация: за Женеву и Хельсинки Брежнев и Громыко наградили нас, членов делегации, орденами, а затем руководителя делегации А. Г. Ковалева (его помощниками были известный В.А.Зорин и Л.И.Менделевич — В.К.) Суслов включил в "чёрный список", вычеркнув его из кандидатов в члены ЦК КПСС и Верховный Совет". Суслова поддержало тогда руководство Вооруженных Сил. Надо сказать, что именно Суслов, которого иногда называли "советским Победоносцевым", стремился, с одной стороны, сделать марксистскую догматику формально незыблемой, с другой — лишить ее изначального "левого яда": именно ему принадлежала формула "реальный социализм" (в противовес "идеальному", умозрительному). Суслову и его сторонникам удалось тогда почти на десятилетия "заморозить" ситуацию — в буквальном, чисто "леонтьевском", смысле, "подморозить Россию".
В 1918 году В.В.Розанов написал: "Россия пуста. Боже, Россия пуста. <…> Как эти Чичиковы ездили тогда в Лондон. Да и вообще они много ездили и много говорили. "Нашей паве хочется везде показаться". И… "как нас принимали!" Оказались правы одни славянофилы. Один Катков. Один Конст. Леонтьев".
Розанова очень легко "перефразировать". После 1953 года в советской "идеологической политике" оказались правы — одна "антипартийная группа" 1957 года … "и примкнувший к ним Шепилов". Один Михаил Суслов. Один Всеволод Кочетов с его романом "Чего же ты хочешь?" Иван Шевцов с его "Во имя отца и сына" и "Куликовым полем".
Идеологии, "партийность и программы", "знаки и возглавья" (М.Волошин) меняются. Противостояние — одно. Тысячу лет назад, вчера и сегодня.
