Александр ДУГИН. Путин против Путина. Бывший будущий президент («Грязное бельё» Кремля). — М. : Яуза-пресс, 2012, 320 с.
Как признаётсЯ сам Александр Гельевич, он задумывал опубликовать эту книгу раньше. Но что-то не складывалось… Как это часто бывает, завершённости научного описания препятствует принципиальная изменчивость и даже призрачность предмета исследования. Представив проблему в виде сложного уравнения, профессору Дугину так и не удалось, в конце концов, прийти к исчерпывающему решению. Впрочем, оно, по всей видимости, просто не предусмотрено.
Отсюда — шизофреническое раздвоение всего российского политического пространства, повсеместное «двойное дно». Любой дискурс, да что там, — даже самый обыкновенный диалог политического характера имеет скрытый подтекст, словно сбивчивый паранои- дальный разговор на уголовном жаргоне. И как апофеоз — пресловутый тандем, эта либерально-буржуазная PR-пародия на имперского двуглавого орла. Но теперь тандем, будучи ещё и постмодернистским ремейком древнеримского мифа, канул в Лету, и в сухом остатке вновь остался один Путин. Но это тоже обманчивое впечатление. Путин, существующий в нестабильной и опасной медийно-политической среде, — собирательный образ. Псевдоним корпорации, и не одной. Поэтому парадоксальный заголовок книги всего лишь отражает текущее положение дел. Всё обстоит именно так. В немалой степени этому способствует и то, что ни одного настоящего соперника у Путина как не было, так и нет. Никто из действующих российских политиков, кроме разве что «проклятого поэта» Лимонова, не решился претендовать на подлинную и радикальную оппозицию Путину. И последний по этой причине вынужден каждый раз становиться первым.
В запрограммированной обречённости на победу заключается метафизическая драма российской власти в целом и отдельно взятого человека с инициалами ВВП, повторяющими известную экономическую аббревиатуру. Драма переполненной пустоты, одиночества в толпе. Спектакль театра теней, в котором Путин играет роли многих путиных. И если тени исчезают в полдень, то на часах нашего магического театра вечная полночь…
На нынешнем политическом безрыбье упрямая власть (а Путину не откажешь в упрямстве) вынуждена создавать сама себе и «правящую партию», и «оппозицию», строить бутафорскую систему сдержек и противовесов. Но при этом весь общественно-государственный массив аккуратно располагается строго вокруг «властной вертикали», как шашлык на шампуре. Когда становится жарко, эта конструкция с одного бока чадит и подгорает, но с другого — щедро истекает вкусным питательным соком. Этот факт обуславливает фантасмагорическую многомерность «новой России», как любит называть нашу страну столь ожидаемый, но несостоявшийся соперник Путина Медведев. Глядя в силу профессионального интереса на всю эту «цветущую сложность», многим политтехнологам приходится даже специально отращивать усы попышнее, чтобы прятать в них от посторонних неискушенных глаз саркастическую ухмылку.
Уинстон Черчилль считал, что о крупном государственном деятеле можно всерьёз судить, только когда он уже отошёл от дел. Необходима определенная дистанция, чтобы спокойно охватить взглядом целое, а не выхватывать впопыхах частности. С оценками Путина мы всегда слишком спешили. Спешим и теперь, когда Путин вновь оказался в эпицентре социального смерча. Сейчас, в момент политического пробуждения масс, одни жаждут замотать его, как мумию, белыми лентами; другие же пытаются вести новую игру по старым правилам, используя фигуру «лидера нации» одновременно и как громоотвод, и как лёгкую мишень для противника. Тем не менее, Владимир Путин являет собой классический образец крепкого государственника-консерватора. И снова парадокс: именно с консервативным аспектом Дугин связывает перспективы грядущих русских перемен.
«Мы обречены на консерватизм, нас подтолкнут к нему извне и изнутри. Но куда девать дух революции, воли, раскалённое пламя восстания, которое тайным зноем копится в русском сердце, тревожит сны, зовёт в абсолютные дали? Я думаю, что мы должны вложить нашу континентальную силу в новый консервативный проект. И пусть именно он станет новым изданием нашей Революции, Консервативной Революции, Национальной Революции. Мы начнём её со всеобщей политической амнистии: все свободны от бремени недоразумений XX века, и особенно последних лет; все ошибались, все хотели как лучше, все мы — русские люди, и нам вверен нерв исторического бытия. Плечом к плечу в новый век во имя великой мечты…»
Добавим, что в этой новой редакции мечта всё же должна непременно соотноситься с реальностью. И Великое Завтра обязано стать Великим Сегодня. Но справимся ли? Разочарование и раздражение — вот те чувства, которыми обуреваемы сегодня в России и личность, и массы. Как ни старайся, а национальный фотопортрет возможен сейчас только в негативе. Нужно менять всё: технику, технологии, авторов и персонажей.
«Какая тоска…» — так завершает свой опус сумрачный маг Дугин. Что ж, нам придётся опять пройти по вязкой топи пессимизма, — то осторожно, то прыжками… с кочки на кочку. Преодолеть декадентский болотный соблазн и ощутить, наконец, твёрдую почву под ногами. Здесь, в «древнерусской тоске», оставаться больше нельзя. Иначе скиснем. А ведь мы, русские, на самом деле умеем радоваться!
