Виталий АВЕРЬЯНОВ. "Крытый крест. Традиционализм в авангарде". М. Издательство: "Книжный мир", 2015 — 608 с.
Это всегда представляется интересным — узнать, как философ видит рифму. Или наоборот — как поэт воспринимает чёткие философские категории, но сегодня у нас именно первый вариант — философ Виталий Аверьянов говорит о Велимире Хлебникове. Безусловно, в собрании статьей под общим названием "Крытый крест: традиционализм в авангарде" вы сможете найти и очерки о Владимире Лосском, и мысли по поводу Василия Розанова, и даже попытки разгадать загадку Модильяни, однако же, на мой взгляд, сердцевиной книги являются рассуждения о Хлебникове. Они самым лучшим образом перекликаются с генеральной темой, с красной нитью сборника: крест, как символ полёта и — устойчивости, направленности в небо и — тяготения к обыденной простоте. Аверьянов отмечает: "Мистерия Креста символически вбирает в себя опыт взаимоотношения тварного и божественного. <…> В частности, Крест воспроизводит принцип мистической шкалы восхождения к полному и чистому объему реальности, к его первоначальной всеобнимающей полноте. Если вертикаль при этом означает направление мистического перехода в глубину иного состояния бытия, то горизонталь дает магическое направление воздействующих друг на друга жизненных начал конкретного состояния бытия". Смысл: вертикаль соединяет человека — и особенно творческого гения — с Абсолютом, тогда как горизонталь связывает его с реальностью. Вертикаль — поиск Вечности, горизонталь — мысли о вещности. Вся культура, по сути — богочеловеческое проявление.
И вот Велимир Хлебников. Личность многомерная и многослойная, ибо до крайности сложно его оценивать. Есть нестрогие, но привычные искусствоведческие рамки, именуемые "русским авангардом". Видения Грядущего (светлого и не очень), слом систем, отрицание канонов. Долой античную Венеру! Даёшь чёрный квадрат и красную буквицу! Хлебников тоже мыслит себя в будущем, тем не менее, предлагает отказаться от классических форм в пользу …древности. В пользу праистории. Нарекая самого себя Велимиром, а не Виктором (как в документах!) поэт обращается к символам утраченной Руси. Но его футуризм — точнее будетлянство — именно в стремлении вернуть потерянный ритм, погребённый под спудом холодноватой Античности и галантного Просвещения. По мнению Аверьянова, "Хлебников явился в отечественной культуре уникальным самородком стихийного русского традиционализма". Что мы видим? Аверьянов утверждает: традиция возможна, как вариант авангарда. Отрицание и — возврат. Типичное для футуриста устремление к материковому и вселенскому масштабу, но — яростное нежелание сочинять мёртвый нео-язык, вроде модного в ту пору эсперанто. Словотворчество Хлебникова — исконно и потому естественно. Интерес к созданию общекультурного "звёздного языка" сочетается с отрицанием любых иноязычных форм.
Итак, мы видим ту самую Вечность, к которой склонен традиционалист — и вещность, любимое детище всякого футуриста. Сочетание смыслов и символов, находящее своё яркое выражение в кресте с его небесной вертикалью и земной горизонтальностью. В этой связи читаем у Аверьянова: "Хлебников весь в послезавтра и в позавчера, весь "насквозь" авангардист и уже "сквозь" авангард — традиционалист". Авангардизм — в архаизме. Аверьянов на примере Хлебникова нам доказал, что будущее возможно… в прошлом. Назад — в будущее! В книге также собраны разные статьи, работы на стыке философии, богословия, теории культуры и политологии. Здесь есть и полемика с современниками (Г.Джемалем, В.Малявиным), и интереснейшие сюжеты об "альтернативной истории" на Западе и подоплеке феномена "11 сентября", а также очерки о Юлиусе Эволе, субкоманданте Маркосе, Густаве Майринке.
Но возникает вопрос — пожалуй, самый главный: кому адресована книга "Крытый крест"? Интеллектуалам с хорошим — всесторонним — образованием, с опытом системного мышления. Работы Аверьянова не являются развлекательным чтивом — надо, по крайней мере, знать предмет (искусство) и метод (философию). Знать, а лучше — осознавать. Сейчас — время, когда книжность сделалась по-настоящему элитарной. Не для всех. К примеру, тридцать-сорок лет назад в СССР интеллектуализм был массовым, едва ли не общеобязательным, что, разумеется, хорошо характеризует советское общество. Полагаю, что в те времена размышления о Хлебникове сделались бы предметом горячего спора в среде НИИ-шных бородачей и длинноволосых дам-художниц, а люди …попроще хотя бы сделали умный вид при упоминании о… поэте Хлебникове или о гипотетическом философе, который препарирует миры, смыслы, знаки Хлебникова. Сейчас — иначе. Время выбора. Бремя предпочтений. Думать — трудно. Язык философа Аверьянова — не банален. Его вариации на тему параллелей всё того же Велимира с Пифагором Самосским — тем более. "Число для Пифагора и Хлебникова не отвлечённость, но полнота бытия, предельная насыщенность его, в том числе и материальная. Если принять эту главную параллель между двумя пониманиями, то нетрудно будет выявить и остальные параллели…". От магии чисел — к магии рифм. Алгебра = гармония. Все остальные материалы книги тоже созданы в расчёте на эрудированного читателя, а для любого автора читатель — это ещё и собеседник.
