Британская корона против Руси

Британская корона против Руси
Владимир Карпец 03 ноября 2011 года Номер 44 (937)
Продолжение. Начало — в №№ 35–36, 38–41, 43
Направление же внешней политике Меттерниху указывал проживавший в Вене один из Ротшильдов. «Гарденберг и Меттерних, — сообщает Г. Чемберлен, — попадают на Венском конгрессе в сети банкирского дома Ротшильдов и являются, вопреки голосам всех остальных союзных представителей, защитниками выгод евреев против интересов Германии; в конце концов, они добиваются своего, и оба наиконсервативнейших государства, представителями которых они были, оказались первыми, пожаловавшими потомственное дворянство тем членам »чуждого азиатского народа«, которые в годы всеобщей нужды и народного бедствия приобрели нечистыми путями несметные богатства…» Тогда же начинается и действие «проклятия Ротшильдов». Романовы (которых правильнее было бы теперь называть Павловичами, поскольку преемство их по мужской линии было утрачено, а император Павел указом о престолонаследии и императорской фамилии упорядочил наследование престола в этой ветви) оказываются призваны разделить историческую судьбу последних Меровингов и последних Рюриковичей.
К сожалению, некоторые обстоятельства истории династии оказали здесь трагическое действие. Вместо совершенно необходимого «воссоединения» с Рюриковичами после Петра Первого был «заведен» обычай (закрепленный затем именным указом Александра Первого о «равнородных браках» от 1821 г.) вступать членам императорской фамилии в брак с представителями европейских владетельных родов (реально это были только германские князья, причем… в основном из Дома Гессен-Ганау), привязавший Дом Романовых исключительно к «европейскому концерту» и, по сути, отрезавший ее и от русской аристократии, и от русского народа (на самом деле этот отрыв был неотменимым следствием церковного раскола XVII века). С его разделением народа в целом и последовавшей «европеизацией» высших классов. Это в конечном счете вернуло Романовых (или уже «Павловичей») в объятия Британии и… проклявших их Ротшильдов. Княжеская фамилия Ганау-Гессен-Кассель роднится одновременно с Британским королевским домом, домом Романовы и… Ротшильдами (пусть в боковых линиях) На Гессенских принцессах были женаты Павел Первый — первым браком, до воцарения, детей от этого брака не было; и Александр Второй — тоже первым браком. Первая супруга императора Александра Второго, не имевшего в себе, как и Александр Первый и Николай Первый, гессенской крови, императрица Мария Александровна (1824–1880), первая жена Александра Второго, была Гессен-Дармштадтской принцессой Максимиллианой Вильгельминой Августой-Софией-Марией. Она же стала и первой гессенской принцессой, уже имевшей в России детей — легитимных наследников императорского престола. Владетельный ландграф Вильгельм Ганау-Гессен-Кассель, тот самый, который по совершенно неведомой для непосвященных причине доверил управление своей казной никому не известному Майеру Амшелю, на самом деле отпрыску семейства Ханов-Ганау, был женат на дочери принца Фредерика Датского (из династии Скьольдунгов) Луизе Шарлотте, от брака дочери которых — Луизы Вильгельмины Гессен-Кассельской с королем Дании Христианом Девятым родилась принцесса Дагмара, ставшая впоследствии императрицей Марией Феодоровной — супругой российского императора Александра Третьего.
Именно через гессенский дом начинается прямое проникновение международного банковского капитала в Россию. После битвы при Ватерлоо все основные банки дома Ротшильдов размещаются в Лондоне, и Ротшильды получают возможность прямо руководить политикой Великобритании, а через Гессенский дом — и Романовых. При этом целью банкиров является поэтапное устранение европейских монархий (кроме английской) и создание предпосылок для утверждения единой мировой власти. То, что не удалось «нахрапом» сделать на Венском конгрессе (по «вине» русского царя), стало более долговременной целью. Император Николай Первый, женатый не на гессенской, а на вюртенбергской принцессе, был для Ротшильдов малодоступен, более того, он тормозил их стремления создать в России опорную основу их банков. С этим во многом была связана и международная дискредитация государя («жандарм Европы»), и внутрироссийская («Николай Палкин»). Именно тогда начинается широкое финансирование русской революционной оппозиции, начиная с переселившегося в Лондон А.И. Герцена, прямо проживавшего на денежный пансион барона Джеймса Ротшильда. Однако это была только одна рука, а второй рукой оставался — через гессенских принцесс — сам российский императорский дом, в свою очередь через который не только Ротшильды, но и, фактически, вся руководимая ими Европа, стремились навязать России «европеизацию», а к середине XIX века под ней уже понималось насаждение капитализма, причем прежде всего капитализма финансового, банковского.
Характерно, что Карл Маркс основной огонь своей критики капитализма направлял на производственный капитал — на промышленников и фабрикантов — а не на банкиров. Немудрено — сам он, как и Герцен, находился на том же британском пенсионе, и именно с этим был связан решительный антимарксизм основателя русского анархизма Михаила Бакунина (пожалуй, единственного до конца «русского по духу» среди российских социалистов). Но Николай Первый за свою «непокладистость» получил не только создание центра всех «властителей дум» русской интеллигенции в Лондоне, но и Крымскую войну, в которой Россия потерпела поражение. Александр Второй, сам не имея гессенской родословной, все же женился на гессенской принцессе быстро и неожиданно, после его путешествия в Европу, причём, известно что отец был против этого брака. Первый период его правления был периодом интенсивных капиталистических реформ (хотя освобождение крестьян, по сути, закрепощенных только указом Петра III о вольности дворянства 1762 года, началось фактически уже указом Павла Первого о трехдневной барщине), разрешения деятельности коммерческих банков и предоставления иностранному капиталу железнодорожных концессий. Это — факты, их не выбросишь.
Продолжение следует