Стервятник II

Стервятник II
Публицист Владимир Бушин 23 марта 2011 года Номер 12 (905)
В. АЛЕКСАНДРОВ
Окончание. Начало — в № 11
В 1997 ГОДУ Виктор Александрович Кузнецов, бывший ответственный секретарь газеты Второй ударной армии «Отвага», прислал мне из Уфы свою «Книгу памяти». Там в дневниковой записи за 20 апреля 1942 года он рассказывает о совещании в политотделе армии, на котором выступил только что прибывший новый командующий Власов. Перед началом контрнаступления под Москвой он после контузии под Киевом лежал в госпитале. Вдруг, по его словам, позвонил Сталин и спросил о его здоровье. Это опять-таки было не изьявлением нежностей к человеку, которого Сталин никогда не видел, а кадровым интересом Верховного главнокомандующего: можно ли его поставить командармом? «Конечно, — воскликнул Власов, — на другой же день я был здоров! » Вот как подействовал на него один звонок Сталина. И дальше он говорил о Сталине с восторгом: «Удивляла его осведомленность. Он всё хорошо знал. Дислокация не только армий, но и дивизий ему хорошо известна. Знает на память множество имён командиров» и т. д. Было сказано ещё немало прекрасных слов: «Командир должен быть отцом родным для бойцов… Человека любить надо… Мы должны помочь Ленинграду» и т. п. А в конце опять о Сталине: «Надо учиться у товарища Сталина спокойствию и выдержке даже в самые тяжёлые времена». Так что есть все основания сказать: не Власов был любимцем Сталина, а Сталин — любимцем Власова, но — только до того, как настали для генерала лично эти самые «тяжелые времена». Тут его покинуло спокойствие, и он вскоре, когда его разыскали немцы, перешёл на немецкий язык: «Nicht schissen! Ich bin Vlasoff! »
Пивоваров приводит в усеченном виде характеристику Власова, данную ему Жуковым в радостные дни после разгрома немцев под Москвой. Она имеет сдержанно положительный характер. Однако голова восклицает: «Образцовый сталинский генерал! И никаких намёков на будущую судьбу Власова». За измену родине судьбой генерала оказалась виселица. Так этот умник ожидал, что в характеристике будет сказано: «Генерал-лейтенант Власов А. А. в оперативном отношении подготовлен хорошо, организационные навыки имеет, с управлением войсками армии справляется. Но после окончания войны заслуживает виселицы». Увы, этого в характеристике не было, не доглядел Георгий Константинович, прошляпил.
Кстати, о конечной судьбе предателя мы слышим с экрана: «Генерал Власов с группой подвижников (!) повешен по решению Политбюро». Нет, все эти «подвижники»-шерамыжники были повешены не по решению, а по приговору, и не Политбюро, а Военной коллегии Верховного суда. Хоть в таких-то вещах надо бы разбираться.
Будучи питомцем и обитателем серпентария, Пивоваров во всём видит тайные замыслы, интриги, хитрости и, конечно, ужасы. Это все есть и в том, что говорится о комфронта Мерецкове. Как известно, на второй день войны он был арестован. Надо полагать, подозрения были весьма веские: ведь речь шла о генерале армии, недавнем начальнике Генштаба, Герое Советского Союза. Голова ворочает языком, и мы слышим: «Это были фантазии Сталина о заговоре». Да почему же фантазии? Сколько примеров в мировой истории! От Цезаря до Индиры Ганди, от Линкольна до Гитлера, от Александра Второго и Столыпина до Ленина и Кирова, от Марата до Садата, … И ведь заговоры-то далеко не безуспешные. Почему же не мог быть заговор против Сталина? Были, и не один.
Но слушайте крутолобого дальше: «Как позже признался Берия, в отношении Мерецкова применялись беспощадные избиения. Это была настоящая мясорубка». Его любимое словцо! О «мясорубках» мы наслышаны много и в прежнем фильме. А есть, например, ещё телеакадемик Борис Илизаров. Он сочинил вопиюще умственную книгу «Тайная жизнь Сталина». Сей академик пивоваровского разбора не знает даже имени К.К. Рокоссовского (как и отчества А.М. Василевского), но уж о «мясорубке»-то осведомлён дотошно. Так, заодно со своим братом по разуму К.А. Залесским уверяет, что «Г. К. (видимо, Георгию Константиновичу. — В. Б.) Рокоссовскому во время следствия выбили глаз, девять зубов, сломали три ребра и разбили молотком пальцы ног» (с. 410). Но так как положение на фронте было отчаянное, то Сталин хоть и не знал комдива Рокоссовского, но освободил его и сразу после «мясорубки» назначил командовать механизированным корпусом, и тот с одним глазом, без трех рёбер и девяти зубов на разбитых ногах побежал на фронт и добежал до должности комфронта, до звания маршала, дважды Героя и кавалера орденов Суворова и Победы. Да и как было не дать всё это одноглазому и беззубому! И что, всё это, по слухам, не помешало очаровательной артистке Валентине Серовой увлечься так изуродованным?
Примерно то же слышим и о Мерецкове: «К сентябрю (то есть в концу августа. — В. Б.) когда вермахт рванул (!) к Москве (надо бы уточнить: »захлёбываясь кровью«. — В. Б.) его освободили и направили командующим Волховским фронтом». Поверить, что в деле Мерецкова, как в делах и Рокоссовского, генерала Горбатова, конструкторов Туполева, Королева и других, несправедливо арестованных, просто разобрались, установили их невиновность и освободили, — поверить в это Пивоварову не позволяют его лакейский ум, трусливая душа и финансовые интересы: за правду кто ему заплатит — Пушкин? А ведь следствие по делу хотя бы Рокоссовского прекращено было ещё в марте 1940 года, и тогда же, а не в критический час войны, он был освобождён и поехал с семьёй отдохнуть в Сочи. Там у него на животворном солнышке выросли новые пальцы на ногах, от полоскания морской водой — новые зубы, появился и новый глаз, правда, неизвестно, как и откуда. И вскоре в полном блеске мужской красы молодой генерал возглавил 19-й механизированный корпус. Таким и узнала его Валентина Серова. Ах, встретить бы ему в Сочи на пляже, а ещё лучше в море черноголового Пивоварова, который ведь умеет плавать только в море лжи…
Но гаврик настаивает: сразу после «мясорубки» генерал Мерецков рванул на Волховский фронт! Это очень интересно, ибо Волховский-то ни в августе, ни в сентябре не существовал, он был создан только 17 декабря. Где же пропадал командующий три с половиной месяца? Наш вопрос не смутит теле-Трындычиху: «Как где? Приходил в себя, лечился после мясорубки, вставлял зубы, менял рёбры, зашивал мочевой пузырь! »
Но всё-таки: кому, когда Берия сделал помянутое признание о мясорубке? Он, что, дурак был? Это очень напоминает ходячую байку, будто Берия же на трибуне Мавзолея признался — и нашёл, кому! — Молотову, что смерть Сталина — дело его рук. Где это видано, чтобы люди добровольно, безо всякой нужды признавались в таких тяжких преступлениях!
Как и в первом фильме, Пивоваров подыскал себе подручных. Главный из них — некий обер-фельдфебель Георг, фотограф Жора, сумевший улизнуть от карающего меча Красной Армии. Он вспоминает, во-первых, о том, как плохо питались русские и как прекрасно кормили их, оккупантов: суп с мясом, свиная тушенка, рыба, шоколад. Даже шоколад… Ещё бы! Ограбили всю Европу от Франции до Норвегии, от Роттердама до Смоленска… Но вот вопрос: что ж они под ударами голодающей Красной Армии при столь отменном питании так позорно ошоколадились в мае 1945-го?
И ещё: «У нас были большие потери, но у русских гораздо больше. А ведь у них было преимущество в живой силе в 20 раз». Хорошо. А сколько было русских? Пивоваров разевает рот: «В окружении оказалось около 100 тысяч». Значит, немцев было всего 5 тысяч, т. е. меньше, чем полдивизии. Прекрасно. Однако снова, как из пустой бочки из-под пива, раздаётся голос: «За шесть месяцев операции Вторая ударная потеряла только убитыми 150 тысяч человек и десятки тысяч при попытке прорыва из окружения». Да как же это могло быть, если окружили 100 тысяч? Может, слали и слали подкрепления? Нет, говорит, обещали подкрепления, но коварно обманули — не прислали. Значит, из 100 тысяч убили 150+10Х тысяч исключительно благодаря русской бездарности и немецкому мастерству помянутых пяти тысяч нибелунгов.
Фотограф Жора рассказывает, как это было: по снежному белому полю без маскхалатов они шли и шли на нас, шли и шли, а мы их косили и косили из пулемётов, косили и косили. В прежнем фильме такой же недобитый фриц вещал нам то же самое о нашей коннице, а этот — о пехоте. Пивоварову то и другое любо, он еще присовокупляет: «А оружие только одно — крик »Ура! « Но слова эти — на фоне советской кинохроники, где мы видим бегущих в атаку по снежному полю солдат. Да, они кричат »Ура! «, однако — все в маскхалатах с винтовками и автоматами. Как это понимать?
А потом даётся немецкая кинохроника об итогах сражения: »Взято в плен 202 тысячи солдат, 649 единиц оружия, 171 бронемашина, 2904 автомата, много пусковых установок, гранат, пистолетов и другой техники«. Тут пропасть вопросов.
Значит, в армии-то было не 100 тысяч человек, а 150+202+10Х, т. е. что-то порядка 400 тысяч? И оружием-то было на только »Ура! «, а вон сколько самой разной боевой техники. Однако почему при 400 тысячах бойцов оказалось всего лишь около 3, 5 тысяч единиц оружия? А с другой стороны, откуда так много бронемашин — зачем они были нужны и что могли делать в гиблой лесисто-болотистой местности? Ведь полный сумбур. И никакой попытки как-то увязать уничтожающие друг друга данные, придать им правдоподобный вид. Чистое полоумие! Фильмы о войне ставить — это не пиво варить.
По данным известной книги »Гриф секретности снят«, в Любаньской операции, т. е. во 2-й ударной, 4-й и 59-й армиях Волховского фронта и 54-й армии Ленинградского, наши живые силы составляли 308. 367 человек. Безвозвратные потери, т. е. убитые, умершие от ран на этапе эвакуации, пропавшие без вести и пленные — 95. 064 человека. Безвозвратные потери при выходе из окружения через Мясной Бор — 54. 774 человека (с. 225). Потери ужасные…
КРОМЕ фашистского недобитка взял черноголовый маэстро в помощницы себе старушку по имени Изольда, падчерицу, как говорит, погибшего в окружении солдата. Так вот, своими устами изо льда она огласила: »Командование отдельных подразделений, зная, что вывезти всех не могут, закладывало взрывчатку под вагонетку с ранеными на узкоколейке и взрывали«. Этого не выдержал даже стоящий рядом поисковик Александр Орлов, он сказал, что не верит этому. А на лице его было написано: »Полно врать-то, бабуся! Смотри, сама взорвёшься«.
Нечто подобное мы слышали ещё от забытого академика Сахарова. Этот Тристан в своё время заявил, что в Афганистане наши самолёты расстреливали взятых афганцами в плен советских солдат. Ему тогда на съезде народных депутатов наши афганцы устроили выволочку. »Откуда взял? « — »Слышал по радио« — »По какому радио? « — »Не помню« — »Где это было? « — »Не знаю« — »Когда было? « — »Забыл… « Но Изольда Пивоваровна не забыла Тристана, продолжает его дело.
А вот какие данные приводит по госпиталю № 21185 за июнь 1942 года (последний месяц окружения) В.А. Кузнецов, всё видевший своими глазами: »Раненых и больных поступило 1020 человек. Умерло только 23 человека« (с. 216). Остальных Изольда взорвала.
Да, большие потери, тяжелое поражение, но борьба-то была, сражались наши воины или смиренно ждали вражеской пули, снаряда, бомбы? По фильму получается, что только смиренно ждали погибели. Ах, трепло! Ведь даже немцы изумлялись нашей стойкости. В.А. Кузнецов приводит, например, ставшую известной после войны запись в дневнике немецкого офицера Рудольфа Видемана: »Наша авиация работает здорово. Над болотом, в котором сидят Иваны, постоянно висит облако дыма. Наши самолёты не дают им передышки. А они всё же не сдаются в плен. Пусть дохнут в этом котле«. И это в июне, уже в конце трагедии.
И не только не сдавались, но и наносили тяжелый урон врагу, брали пленных. Так, рядовой Франц Шольц, взятый в плен 30 апреля 1942 года, показал: »505-й и 506-й пехотные полки из-за потерь объединили, они имеют один штаб и одного командира. 291-я пд так обескровлена, что в батальонах осталось не более 100–120 человек« (с. 78). Впрочем, тогдашний пленный и о питании говорил нечто совсем иное, чем фотограф Жора, нынешний друг Пивоварова: »В день дают 250 грамм хлеба и 250 грамм эрзац-колбасы« (с. 79) Видимо, фотограф был на особом пайке, может быть, генеральском, потому и силы сохранил, и выжил, и улизнул.
Еще в рекламе фильма Сергей Малозёмов, подручный Пивоварова, вопил: »Всех погибших солдат Второй ударной записали в изменники. Кому это было выгодно? « Вот именно, кому же выгодно объявлять своих солдат изменниками? Какой с этого барыш? Но и сам черноголовый несколько раз повторил: »Их подвиг в глазах родины навсегда будет перечеркнут клеймом предательства«. В глазах родины! А какой подвиг? Никакого подвига в фильме нет, а есть лишь одно — »мясорубка… долина смерти… грязь… кровавое месиво… труп на трупе… « Где же подвиг?
Но ученик Чубайса с его девизом »Больше наглости! « прёт дальше: раз предатели, власовцы, говорит, то, понятное дело, »за Любаньскую эпопею никто из них не получил ни одной награды, даже солдатской медали «За отвагу». Он думает, что эта медаль — самая скромная награда.
Ах, выблядок!.. Никто, ни одной… Значит, если я назову хоть одного награждённого, то ещё раз будет подтверждена твоя лживость холуя, и тебе надо на брюхе ползать перед святым именем награждённого. И вот групповая фотография в книге Кузнецова — «Ветераны Второй ударной армии в Мясном Бору» (с. 278). В первом ряду несколько человек, грудь которых в три-четыре ряда увешена орденами и медалями. Жаль, что герои не названы. Но в книге воспоминаний «Вторая Ударная в битве за Ленинград» (Лениздат, 1983) немало тех воинов, что награждены именно за Любаньскую операцию.
Так, командир 327-й стрелковой дивизии генерал-майор Антюфеев, которого Пивоваров, как пьяный болван, спутал с полковником Ларичевым, вспоминал: «Бой за деревню Коломно, важный опорный пункт врага, нам обошелся недешево… Сражались бойцы самоотверженно. Из наиболее отличившихся были отмечены высокими наградами родины 26 воинов дивизии, в том числе: орденом Ленина — 2 человека, Красного Знамени — 7, Красной Звезды — 5» (с. 32). Остальные 12 — той самой медалью «За отвагу» да «За боевые заслуги». А дивизия стала 64-й гвардейской. Или это не награда? Или именовалась так: 64-я гвардейская предательская дивизия?
Тебе, пащенок, конкретные имена нужны? Изволь.
«26 января 1942 года в бою под деревней Глухая Кересть отличился 1-й эскадрон кавполка А.И. Смирнова-Бардова… Недавно второй орден Красного Знамени украсил его грудь» (с. 63). Грудь предателя?
«3 февраля, прикрывая огнём пулемёта выход конников из боя, политрук Г.Б. Самаргулиани, (видимо, грузин) был тяжело ранен. За мужество в боях он награждён орденом Красного Знамени» (с. 64). Политрук-изменник?
«В феврале-марте 1942 года комсомолец санитар Вахонин Александр Николаевич вынес с поля боя 52 раненых бойца и командира вместе с их оружием. Награждён орденом Красного Знамени» (с. 118). Комсомолец-власовец?
«7 апреля в деревне Трегубово фашистам удалось подобраться к землянке, в которой лежало 17 раненых. Вот в дверях показался гитлеровец. Раздался выстрел и фашист рухнул. Второго постигла та же участь. Это военфельдшер Люба Сосункевич, спасшая десятки раненых на поле боя, в упор уничтожала фашистов. На помощь подоспели бойцы» (с. 72). Её наградили медалью «За отвагу». Вскоре она была принята в партию. В «Единую Россию»?
Медалью «За отвагу» награждён и лейтенант Кузьмин. Подбил три танка (с. 67). Награду вручил Медведев?
Всех перечислить невозможно, но не назвать еще и Героев Советского Союза никак нельзя. Так вот, 27 марта 1942 года звание Героя получил комдив 259 сд полковник, Афанасий Васильевич Лапшов. Золотой Звезды был удостоен и комиссар 267 сд Василий Петрович Дмитриев (с. 73) Правда, с опозданием — 21 февраля 1944 года. Но именно за то, что во время боя под Малой Вишерой принял командование на себе вместо погибшего командира полка и противник был отброшен, но комиссар убит. Он и похоронен в Малой Вишере. 19 марта 1942 года в боях за Чудово погиб Герой Советского Союза младший лейтенант Николай Васильевич Оплеснин. В Чудове и похоронен (с. 121). Да ведь и знаменитый татарский поэт Муса Джалиль, даже не помянутый в фильме, был сотрудником газеты «Отвага», т. е. тоже воевал во Второй ударной. Там он был тяжело ранен, попал в плен и в 1944 году казнен. А когда после войны его история стала известна, его «Моабитская тетрадь», написанная с петлёй на шее, разыскана, ему и звание Героя присвоили, и Ленинскую премию присудили. Вот как родина чтила таких «власовцев». У меня была в «Красной звезде» статья о нём. Позже в Коктебеле я познакомился с его вдовой, с дочерью Чулпан и с внучкой Таней, подружкой моей дочери.
Между прочим, уходя на казнь, Муса оставил стихи товарищу по камере, кажется, французу. Тот и сохранил тетрадь, и передал её после войны нам. Можно ли представить на месте этого однокамерника Пивоварова или бабку Изольду, которые даже не смеют имя Джалиля произнести?
К слову сказать, радисткой в 844-м полку служила комсомолка Мария Пивоварова. Однажды немцы пробрались к штабу полка и попытались окружить его. Момент был опасный. Маша оставила свою рацию, схватила винтовку и вместе со всеми стала отбивать напор врага. «В разгар ожесточённой схватки, — вспоминал политрук полка Л. Измайлов, — бойцы вдруг услышали песню »Каховка«. Это пела Маша Пивоварова. Её звонкий голос воодушевлял бойцов» (с. 72).
Гремела атака, и пули звенели,
И ровно строчил пулемёт…
И одна пуля угодила в сердце бесстрашной комсомолки.
Не родственница ли ваша, сучий сын? Да уж едва ли… А все эти славные имена, всех погибших и выживших героев негодяй сознательно предаёт забвению, иначе сказать, всех лишает наград от медали «За боевые заслуги» до Золотой Звезды Героя. Известно немало случаев, когда на престарелых фронтовиков, как это было на заре горбачёвщины с восьмидесятилетним вице-адмиралом Г.Н. Холостяковым, отпетые подонки нападают, убивают их и крадут многочисленные славные награды. Алексей Пивоваров делает то же самое в кино.
Тут опять и бабка Изольда: да-да, всех объявили изменниками, предателями, власовцами и правительство никаких памятников Второй ударной не поставило…
Бабуся, правительство не может ставить памятники отдельным частям. Его памятники — общегосударственного значения: Воин-освободитель в берлинском Трептов-парке, Родина-мать на Мамаевом кургане в Сталинграде, Могила Неизвестного солдата, Алёша в Софии… Другое дело, что нынешние правители, бездарные вроде тебя, и трусливые, подобно тебе, молчат, наблюдая, как сносят кое-где наши памятники, например, маршалу Коневу в Кракове и генералу Черняховскому в Вильнюсе, и громоздят немецкие мемориалы на нашей земле. Но если иметь в виду памятники вообще, то вы, бабуся, брешете, как юная красавица Новодворская. Были там памятники на братских могилах, на могиле Всеволода Багрицкого и другие. Фотографии их можно посмотреть в книге В. Кузнецова (с. 109, 262, 277) Конечно, нельзя ручаться, что всё это сохранилось и оберегается и при нынешней власти, занятой сбережением тигров.
Геннадий Геродник, рядовой лыжного батальона Второй ударной, в 1976 году побывал на месте боёв и потом писал: «Всё больше и больше имён героев Второй ударной появляется на мраморе и граните». Но упомянул и о памятниках иного рода: «В Чудове я видел улицу имени Героя Советского Союза Н.В. Оплеснина». Николай Васильевич, по национальности коми, 19 марта 1942 года погиб в Чудове.
Его именем названы улицы ещё в Сыктывкаре и Ухте. «Недалеко от Чудова деревня Коломовка переименована в Зуево». Это в честь дивизионного комиссара Ивана Васильевича Зуева (с. 122).
КАК ШУЛЕР, Пивоваров использовал тот факт, что была Вторая ударная, которой на Волховском фронте всего-то два месяца командовал Власов, и назвать её власовской никак нельзя, как не называем мы власовской и 20-ю армию, которой он командовал в битве под Москвой, и была так называемая Русская освободительная армия (РОА). Вот её справедливо называют власовской, а её солдат и офицеров — власовцами. Эту армию, состоявшую всего из двух дивизий во главе с полковниками Буняченко и Зверевым, Власову удалось наскрести и задействовать только к ноябрю 1944 года. В ней были и наши пленные, загнанные силой и страхом, но преобладали действительные враги Советской родины. Они-то и были в глазах родины заклеймены как изменники, предатели, власовцы. Но в фильме об этой армии и не упоминается, а все: от юного рекламщика Малозёмова до врущей бабульки Изольды, — твердят, что заклеймили, прокляли, предали забвению именно трагическую и героическую Вторую ударную. Именно с груди её воинов они срывают ордена, а их самих предают забвению. Тут расчёт на простачков да на леность. В самом деле, не всякий же будет разбираться в этих трёх армиях, которыми командовал Власов, иным — что сунут эти пивоваровы, то они и глотают.
Наряду с размышлизмами о конкретной армии и конкретной операции в фильме ещё немало трёпа о войне вообще. Ну, прежде всего объявляется, что в 1941 году Красная Армия была разгромлена. Полностью! Да если так, ну шевельни извилиной, то почему же не последовало взятие столицы хотя бы в 1942-м, как в разгромленной Польше в 1939-м? Почему Сталин, как Петэн через месяц сопротивления, не обратился к армии и народу с воззванием «прекратить борьбу», а, наоборот, уверенно заявил: «Враг будет разбит. Победа будет за нами! »? Почему мы не подписали капитуляцию, как разгромленные французы, бельгийцы, голландцы, а потом и разгромленные немцы? Кстати сказать, эти битые немцами голландцы вместе с испанцами («Голубая дивизия» генерала Нуньеса Грандеса) воевали именно здесь, под Ленинградом, о чём Пивоваров опять умалчивает, стервец. И едва ли бескорыстно. Вполне допускаю, что в Голландии у него пивоваренный завод, а в Испании — винокуренный.
Ещё уверяет, что у нас была «тотальная мобилизация». Это в Германии была тотальная, когда ставили под ружьё даже 16-летних. Есть и кинохроника: Гитлер идёт вдоль строя мальчишек и одного ободряюще похлопывает по щеке. У нас ничего подобного не было. Вот критик Бенедикт Сарнов. Он родился в январе 1927 года, в Германии таких забривали уже в 1944-м, а он и на фронт не попал и даже в армию. А Юрий Трифонов и вовсе с 1925 года рождения, он подлежал мобилизации в 1943 году, но — то же самое: от двух бортов — в лузу. А драматург Леонид Зорин, автор более сорока пьес? Всю войну в Баку учился в университете, в 1942-м восемнадцати лет принят в Союз писателей. Абсолютный рекорд! Нужны ещё имена? Их есть у меня. Где ж тотальная?
В фильме говорится ещё, что Красная Армия по приказу Сталина при отступлении забирала с собой всё население. «Этот приказ выделяется нечеловечностью! — негодует черноголовый гуманист. — Значит, выгнать людей из домов, дома сжечь… » Степень безмозглости прямо-таки изумляет! Да это просто невозможно сделать в суматохе отступления, и толпа захлестнет войска, лишит их возможности простейшего маневра. Покумекал бы хоть о том, как массу народа кормить при отступлении. Известно, что вместе с заводами, фабриками, другими предприятиями было эвакуировано порядка 10 миллионов рабочих и служащих этих предприятий. Но всё население!.. Да загляни ты в знаменитый приказ Сталина № 227. Там сказано, что на оккупированной территории осталось около 70 миллионов человек. Миллионов, а не тысяч!
А вот такая умственная подробность:«Для тех, кто прорвался, самое страшное было позади, но опасность не миновала. Они ведь вышли из окружения! Они — с оккупированной территории! Значит, кому положено, ещё разберутся, что это за герои такие». Чуете, чем пахнет? И тут пускается в дело старичок Чеков: «Как только я вышел из окружения, ко мне тотчас кинулся особист… » А вот что вспоминает Кузнецов: «В половине третьего мы были у своих. Нас встречали незнакомые бойцы, бросались обнимать, совали в руки сахар, сухари, масло. Не только сочувствие или сострадание видели мы в глазах встречавших. Это было удивительное чувство солидарности, сопричастности к общему делу, чувство готовности разделить такую же судьбу в нашей борьбе с врагом» (с. 135).
Тут можно добавить, что один из тех 70 миллионов, что пережили оккупацию, через сорок лет после войны на наше горе стал президентом СССР. Жаль, что в своё время с ним не разобрались кому следует. Впрочем, еще не вечер, а только 80 лет.
В тупом блукании набрёл Пивоваров на Илью Эренбурга. Этот зверюга, говорит, опубликовал манифест «Убей немца! » Да ведь тогда все наши писатели к этому призывали, всенародным девизом были слова Верховного Главнокомандующего «Смерть немецким оккупантам! » То есть смерть всем, кто вторгся на нашу землю с целью захватить и поработить её. Тут, разумеется, имелись в виду и румыны, итальянцы, поляки, испанцы, голландцы, французы и даже евреи, которых в плену у нас оказалось около 15 тысяч. Увы…
А вы чего хотели, черноголовый? Чтобы наши писатели увещевали немцев: «Уважаемые, ведь вы пришли к нам из страны Бетховена и Гёте. Как вам не стыдно убивать и грабить! Пожалуйста, ну, пожалуйста, прекратите. И возвращайтесь к своим Гретхен. Они соскучились… »
Я не знаю, был ли в Англии писатель, который в прозе, как Эренбург в статьях и Шолохов в «Науке ненависти», призывал бы «Убей немца! ». Но в феврале 45-го, уже в конце войны, когда всё было решено, английская авиация в две ночи уничтожила музейный Дрезден и 70 тысяч его жителей.
Не знаю, был ли в Америке писатель, который в стихах, подобно Симонову и Светлову, призывали бы «Убей японца! ». Но в августе 45-го, уже в конце войны, когда всё было решено, американская авиация уничтожила атомными бомбами Хиросиму и Нагасаки и 130 тысяч их жителей.
Такие жуткие факты истории совершенно не интересуют всю эту орду бесстыжих пивоваровых. Как и то, что мы из своих походных кухонь кормили освобожденных от фашизма немецких женщин, детей, стариков.
В конце не могу ещё раз не вспомнить бабку Изольду, достойную избранницу Пивоварова, его верную соратницу. Ей показали, может быть, самый последний номер газеты, видимо, какой-то дивизии Второй ударной. Она читает, и её негодованию нет границ: «Поразительно! Они окружены, сколько убитых и раненых, а тут — »Врагу нас не сломить!.. Биться ещё настойчивее!.. Наша победа близка!.. « Какой, мол, цинизм и бездушие. А она-то думала, что там будет написано: »Фрицы, самим нам стреляться или вы нас перешлёпаете? «
Ничего ты не поняла, старая вобла. И в первый день войны, и когда враг стоял в 27-ми верстах от столицы, и когда он прорвался на Волгу, и когда мы штурмовали Берлин, — мы всегда твердили одно: »Враг будет разбит. Победа будет за нами«. Если бы воскрес твой отчим дядя Наум, разве он был бы рад встрече с такой воблой…
А патрон твой закончил фильм словами: »В этом глухом новгородском лесу многое понимаешь по-другому и про войну, и про страну, про самого себя«. И он, бабка, ни уха, ни рыла не понял не только о войне и о стране, но и о себе самом: думает, что он правдолюб и благодетель, а на самом деле — стервятник и холуй.