ЛАНДАУ И ДРУГИЕ

Author: М.Ковров
ЛАНДАУ И ДРУГИЕ
17(334)
Date: 25-04-2000
“Засилие в Академии инородцев,
чуждых России, или же русских, не знающих ее —
подлинное бедствие для русской науки”.
Дмитрий Иванович МЕНДЕЛЕЕВ
Л. Д. ЛАНДАУ: "Рассмотрение указанных работ Власова привело нас к убеждению об их полной несостоятельности и об отсутствии в них каких-либо результатов, имеющих научную ценность... никакого "дисперсионного уравнения" не существует".
1946 г.
В СОЛИДНОМ НАУЧНОМ журнале "Физика плазмы" была опубликована статья ведущих специалистов в этой области А. Ф. Александрова и А. А. Рухадзе "К истории основополагающих работ по кинетической теории плазмы". История эта такова.
В 30-х годах Ландау выведено кинетическое уравнение плазмы, которое должно было в будущем называться уравнением Ландау. Тогда же Власовым было указано на его некорректность: оно выведено в предположении газового приближения, то есть что частицы основное время находятся в свободном полете и лишь изредка сталкиваются, но "система заряженных частиц есть по существу не газ, а своеобразная система, стянутая далекими силами"; взаимодействие частицы со всеми частицами плазмы посредством создаваемых ими электромагнитных полей — главное взаимодействие, парные же взаимодействия, рассмотренные Ландау, должны учитываться лишь как малые поправки.
Цитирую упомянутую статью: "Власов впервые ввел... понятие дисперсионного уравнения и нашел его решение", "полученные с помощью этого уравнения, в том числе в первую очередь самим Власовым, результаты составили основу современной кинетической теории плазмы", заслуги Власова "признаны всей мировой научной общественностью, которая и утвердила в научной литературе название кинетического уравнения с самосогласованным полем как уравнения Власова. Ежегодно в мировой научной печати публикуются сотни и сотни работ по теории плазмы, причем в каждой второй, по крайней мере, произносится имя Власова".
О существовании ошибочного уравнения Ландау помнят только узкие специалисты с хорошей памятью. Однако, пишут Александров и Рухадзе, и сейчас "вызывает недоумение появление в 1949 г. работы, резко критиковавшей Власова, причем, по существу, необоснованно". Недоумение вызвано тем обстоятельством, что в этой работе (авторы — В. Л.Гинзбург, Л. Д. Ландау, М. А.Леонтович, В. А. Фок) ничего не говорится о фундаментальной монографии Н. Н. Боголюбова 1946 г., получившей к тому времени всеобщее признание и часто цитировавшейся в литературе, где уравнение Власова и его обоснование уже фигурировало в том виде, в котором оно известно сейчас.
В статье Александрова и Рухадзе нет выдержек из Гинзбурга и др., а они любопытны: "применение "метода самосогласованного поля" приводит к выводам, противоречащим простым и бесспорным следствиям классической статистики", чуть ниже — "применение метода самосогласованного поля приводит (как мы сейчас покажем) к результатам, физическая неправильность которых видна уже сама по себе"; "мы оставляем здесь в стороне математические ошибки А. А. Власова, допущенные им при решении уравнений и приведшие его к выводу о существовании "дисперсионного уравнения" (того самого, которое сегодня является основой современной теории плазмы). Ведь приведи они эти тексты, то получается, что Ландау и Гинзбург не разбираются в простых и бесспорных следствиях классической физики, не говоря уж о математике.
Александрова и Рухадзе читаешь с изумлением. Авторы точь-в-точь знали (не могли не знать), что статья Ландау и К° опубликована в 1946 г., потом начисто забыли о ней, теперь же, вспомнив, отнесли ее к 1949 г. (несколько раз, в тексте и ссылках, и это не опечатка: авторы не раз удивляются, почему в статье нет упоминания о монографии Боголюбова 1946 г., получившей ко времени опубликования статьи всеобщее признание), поразились необоснованности критики Власова и... предложили назвать уравнение Власова уравнением Власова-Ландау. На том основании, что сам Власов считал, что парные взаимодействия, рассмотренные Ландау, хоть и как малые поправки, а ведь должны же учитываться. Начисто забыв об организованной Ландау травле. И только случайная автомобильная катастрофа изменила ситуацию: после смерти Ландау в 1968 г. широкая публика увидела в списках лауреатов Ленинской премии 1970 г. неизвестное ей имя Власова. Так получилось, что для него "сталинские репрессии" ослабли только в 1968 г. Но память о них сохранена: Институт теоретической физики российской Академии Наук носит имя Ландау, а не Власова.
В 1946 г. двое из авторов разгромной работы, направленной против Власова, избраны академиками, третий получает Сталинскую премию. Услуги Гинзбурга не будут забыты: позже он также станет академиком и народным депутатом СССР от Академии Наук СССР.
По-видимому, здесь мы имеем дело с двумя разными всеобщими историями. В одной из них Власовым создана современная теория плазмы, в другой — институт теоретической физики назван именем Ландау. Однако отказ от первой произошел не сразу и породил те несуразности, с которыми мы столкнулись при чтении статьи в журнале "Физика плазмы". В первой в 1946 г. предпринята попытка тотального захвата евреями ключевых позиций в науке, приведшая к ее деградации и практически полному разрушению научной среды. Во второй в 1948 г. началась кампания преследования евреев, начатая письмом Лидии Тимашук, в котором она обвиняла врачей в неправильном лечении Жданова, приведшем к смерти последнего. В этой второй истории мы якобы и живем сейчас; в ней письмо Ландау следует относить к 1949 г. Как бы то ни было, но порядки изменились, и теперь всемирно известный математик академик Понтрягин мог выехать в США (его приглашали сделать серию докладов) при условии, что его будет сопровождать студентка Вика Рабинович (за отказ давали срок: 25 лет невыезда за границу). Факты антисемитизма устанавливались по методике профессора Пробста: если в аспирантуре ведущего вуза евреев меньше половины; или если русский занимает важную должность, не но женат на еврейке.
Современная наука производит странное впечатление. Если скорость горения твердого ракетного топлива определяется тепловым потоком из газовой фазы, то это газофазная теория горения академика Зельдовича. Если же скорость горения определяется реакциями на поверхности топлива в конденсированной фазе (и тогда тепловым потоком из газовой фазы можно пренебречь), то это модель Зельдовича беспламенного горения. Реально ни та, ни другая теория не дают нужных результатов (ошибка минимум 300 %, обычно же — в 10 раз, необходимые для проектирования ракет зависимости скорости горения от давления получают из простых экспериментов), главное — теории помечены именем. (В настоящее время ученикам Ландау дано указание уравнение Власова называть бесстолкновительным уравнением Больцмана, а принцип максимума Понтрягина — принципом максимума в оптимальном управлении.)
С наукой мы обычно встречаемся в радио- и телесообщениях о подаче электроэнергии, выработанной МГД-генератором конструкции академика А. Шейндлина, нашего советского Майкла Фарадея, в сеть Мосэнерго (правда, при этом забывают сказать, что этой энергии хватит на одну электробритву), а в жизни — с мертвыми корпусами на Коровинском шоссе на окраине Москвы, единственным результатом многомиллирадных вложений (тех, не деревянных рублей) в МГД-тематику.
Они не скрывают своей простоты; такой путь очень эффективен. Павел Бунич стал самым молодым экономистом — чл.-корр. АН СССР. Основной вклад Павла Григорьевича в экономическую науку наиболее ясно изложен в его труде "Сущность, значение и блочная система моделей хозяйственного механизма управления экономикой развитого социалистического общества": "Следует обратить внимание на одно из важных принципиальных различий между хозяйственными механизмами управления при социализме и капитализме. Оно состоит в том, что объективно существующий вне нашего сознания хозяйственных механизм управления социалистической экономикой по своей природе оптимален, рационален во всем — большом и малом, максимально эффективен. В нем нет места для недостатков, диспропорций, расточительного отношения к ресурсам, природе. Это в полном смысле слова — идеальный механизм, что предопределено объективными преимуществами социализма — работой трудящихся на себя и свое общество, планомерность, отсутствие социальных преград техническому прогрессу и др. Таково исходное достоинство хозяйственного управления экономикой социализма, обеспечивающее ему высшую прогрессивность". За открытие существующего вне нашего сознания хозяйственного механизма управления социалистической экономикой, не имеющего недостатков, П. Г. Бунич выдвинут на соискание Нобелевской премии по экономике (вслед за Л. В. Каторовичем, уже получившем ее).
Оправдываясь, с присущей им простотой, они говорят, что Ландау, организовавший травлю Власова, действительно не понимал его текстов, что для Ландау стало полной неожиданностью признание работ Власова мировой научной общественностью.
ВПРОЧЕМ, ПОНИМАНИЕ НАУКИ в России имеет свои особенности. Мы так извратили понятие науки, — пишет Толстой, — что людям нашего времени кажется странной сама мысль о том, что наука должна уничтожать смертность детей, проституцию, наркоманию, вырождение целых поколений и массовое убийство людей. Нам кажется, что наука только тогда наука, когда человек в лаборатории переливает из склянки в склянку жидкости, разлагает спектр, режет лягушек и морских свинок. Настоящая наука должна узнать, чему должно и чему не должно верить, как должно и как не должно учредить совокупную жизнь людей: как пользоваться землей, как возделывать ее без угнетения других людей, как учредить половые отношения, как воспитывать детей, как относиться к иноземцам и животным.
Но наиболее кардинальное изменение взглядов на науку связано с именем современника Толстого Н. В. Федорова, решительным образом вмешавшегося в аксиоматику нашего мира. Он предположил, что наша цивилизация — результат сочувствия, а не борьбы: всякий родившийся непременно бы умер, если бы о нем не позаботились. Современная Федорову наука считала, что раздор есть условие существования личностей, и что даже сама логика, по коей творится мир и движется история, есть отображение войн между отвлеченными понятиями, ибо всякое понятие, всякий тезис имеет своего врага в антитезисе, и хотя после долгой борьбы они мирятся в синтезе, но лишь для того, чтобы начать новую борьбу с новым антитезисом, от него родившимся. Федоров считал марксизм разделом иудаизма, самой небратской из мировых религий. (Точно так же относился к марксизму и Герцен. Когда его избирали в президиум, Маркс демонстративно выходил из президиума. В СССР "Былое и думы" издавались с соответствующими купюрами и без указаний об изъятиях.) То есть речь опять идет о двух разных всеобщих историях.
До сих пор люди науки обычно утверждали, что они равномерно изучают все. Но так как всего слишком много (все — это бесконечное количество предметов) и равномерно изучить все нельзя, то это только утверждалось в теории. В действительности же изучается не все, и не равномерно, а только то, что или нужнее, или приятнее. Приятнее всего то, что удовлетворяет любознательность, не требует больших умственных усилий и может оказаться практически применяемым, как, например, мальтузианство или атомная бомба (задачи же, о которых говорит Толстой, требуют значительных усилий). Нужнее же людям науки, обыкновенно считающим себя элитой (Федоров: "вечными наемниками"), прежде всего удержать тот порядок, при котором они сохраняют себя как элиту. "Всю жизнь, всю жизнь быть канцелярским работником, и зарабатывать все же больше, чем землепашец", — простодушно описывает эту нужду Андрей Платонов.
Таково традиционное понимание науки в России.
В 1936 г. Эйнштейн пишет Фрейду, что он рад счастливой возможности выразить одному из величайший учителей свое уважение и благодарность.
“До самого последнего времени я мог только чувствовать умозрительную мощь вашего хода мыслей, — пишет Эйнштейн, — но не был в состоянии составить определенное мнение о том, сколько оно содержит истины. Недавно, однако, мне удалось узнать о нескольких случаях, не столь важных самих по себе, но исключающих, по-моему, всякую иную интерпретацию, кроме той, что дается теорией подавления. То, что я натолкнулся на них, чрезвычайно меня обрадовало; всегда радостно, когда большая и прекрасная концепция оказывается совпадающей с реальностью.”
Это, конечно, другая всемирная история, сам стиль мышления "исключает всякую иную интерпретацию". Что такое Фрейд, хорошо известно: "Два вида первичных позывов: Эрос и садизм"; "Цель всякой жизни есть смерть"; "Массы никогда не знали жажды истины. Они требуют иллюзий, без которых они не могут жить. Ирреальное для них всегда имеет приоритет над реальным, нереальное влияет на них почти так же сильно, как реальное. Массы имеют явную тенденцию не видеть между ними разницы"; "В 1912 г. я принял предположение Дарвина, что первобытной формой человеческого общества была орда".
Подобные пошлости всегда были чужды русской культуре. И не только русской. Толстой считал их эпидемическими внушениями, вроде веры в чертей, в полезность пытки или страсти к тюльпанам.
Что же касается самого Эйнштейна, ограничимся следующим. В 1949 г. опубликован анализ Геделя, показавшего, что решения уравнений общей теории относительности приводят к абсурду. Абсурд заключается в возможности человека совершить путешествие в свое прошлое и внести в свое поведение такие изменения, которые несовместимы с его памятью о прошлом (Godel K. A remark about relationship between relativity theory and idealistic philosophy, — In: Albert Einstein: philosopher-scientist. Evanston, Illinois, 1949, p 561). Это, в частности, означало бы, что слова Чаадаева "есть умы столь лживые, что даже истина, высказанная ими, становится ложью" могли относиться к кинорежиссеру Никите Михалкову, что, разумеется, невозможно.
Описание процессов, протекающих с большими скоростями, можно построить, не прибегая к уравнениям теории относительности. Анализ теории относительности, выполненный главой московской математической школы Н. Н. Лузиным, дал ему основание утверждать, что идеи Эйнштейна относятся скорее к "министерству пропаганды", чем к добросовестной мысли ученого, и что имя Эйнштейна останется забавным казусом в истории науки. Как упомянутое выше уравнение Ландау или курс физики Ландау и Лившица, построенный по рецепту Канта: в каждой науке столько науки, сколько в ней математики. (Критика "идей" Канта дана Н. Федоровым.) В физике собственно физикой является то, что — без математики.
Характеризуя марксизм, Федоров пишет: самое величайшее проклятие, зло семитического коммунизма — внутренний душевный милитаризм, на котором он только и может держаться. Этот внутренний милитаризм вызывает необходимость постоянного внешнего надзора, контроля — контроль над контролем до бесконечности. Эти тексты написаны в прошлом веке. Учение о Мессии, считает Федоров, могло бы служить к применению, "если бы евреи не представляли себе Мессию в виде завоевателя, который должен был не только освободить их, но и подчинить им все народы, отмстить за все беды, которые потерпел еврейский народ и в которых, однако, он сам был не меньше других виновен". "Легенда Вечного Жида есть действительная история этого народа; земледелием он жить уже не мог, а полюбил жить за счет других". В седьмом философическом письме Чаадаев пишет, что все социальное бытие этого народа связано с одним принципом: расовое отвращение к другим народам.
В Германии Генрих Гейне выражал его стихами (пер. Ю. Тынянова):

Большой осел, что был мне отцом,
Он был из немецкого края;
Ослино-немецким молоком
Вскормила нас мать родная:
Я есмь осел, из самых ослов,
И всей душою и телом
Держусь я старых ослиных основ,
И всей ослятины в целом.

Вырождение нации в этом и заключается: она не видит причинной связи между строками Гейне и идеологией немецкого фашизма.
Впрочем, и у нас есть поэты. Например, Осип Мандельштам (друг Бени Лившица и переводчик Вальтера Скотта):

Однажды из далекого кишлака
Пришел дехканин в кооператив,
Чтобы купить себе презерватив.
Откуда ни возьмись, мулла-собака,
Его нахально вдруг опередив,
Купил товар и был таков. Однако!

Павлу Васильеву:

Мяукнул конь и кот заржал —-
Казак еврею подражал.

Перед вами — ряженый. Хотел писать вот такие стихи, а приходилось шифровать. Пропала жизнь! "Почему они все вместе? Кто кому тайный советник?.. Мне, например, легче понять воронкообразный чертеж дантовской комедии, чем эту мелко-паспортную галиматью". (Мандельштам о пьесе Чехова "Дядя Ваня".)
Наука и искусство, говорит Л. Толстой, так же тесно связаны между собой, как легкие и сердце; если путь, по которому идет наука, ложен, то так же ложен будет и путь искусства. "Многое, большинство из новой театральной Москвы, — пишет Станиславский, — относится не к русской природе, и никогда не свяжется с ней, а останется лишь наростом на теле. Большинство театров и их деятели — не русские люди, не имеющие в своей душе зерен русской театральной культуры".
ИТАК, ЕСЛИ ГОВОРИТЬ об истории России в ХХ веке, она состоит из этапов разных историй. В одной из них предпринята попытка построения того семитического коммунизма, о котором писал Федоров, но стратегические линии выстраивались так, чтобы при неудаче в будущем ответственность легла на поставленного ими "генерального секретаря". Но народ оказался неподходящий, коммунизм получался — для всех, а не только для евреев, а на всех не хватит. Со Сталиным тоже промахнулись — тот оказался способным к самообразованию.
Другая история была продолжением сна. Ведь труд похож на сон, в труде человек теряет самого себя, забывает, что ему нужна жизнь со смыслом, с целью, с благом, радостью. Труд бывает и радостью, бывает и страданием, но чаще всего он бывает забвением. Человечество спало в трудовом сне, не помнило себя, не замечало своих страданий на полях, у машин и у топок. Не меньших, чем пытки средневековья. И благодаря этому уцелело.
В одной истории Чаадаев был западник и ненавидел Россию. В другой он был первым, кто научился мыслить так, чтобы каждый отдельный шаг потрясал всю мощь человеческих идей, простирающихся через века. И научил этому других: Пушкина, Герцена, Лермонтова, Толстого, Федорова. "Твоя дружба заменила мне счастье, одного тебя может любить холодная душа моя". (дневник Пушкина, 9 апреля 1821 г.). Никому он не был так дорог, как тем, которые считались его противниками. В этой истории он не был западником. "Русский либерал — бессмысленная мошка, толкущаяся в солнечном луче; солнце это — солнце запада". Либералы никогда не смогут простить ему этих слов.
Вторая история — невидима. В ней Федоров, сын князя Гагарина, Рюриковича, дает уроки и помогает деньгами бедному студенту Циолковскому. Потом к Циолковскому приезжает консультироваться инженер Королев, послание передается из рук в руки. (В это время в видимой истории либералы штудируют "Обломова".)
Через некоторое время другой Гагарин за час облетает Землю.
В одной из историй частная собственность священна. Особенно крупная. В другой этому не придается слишком большого значения. “Нет и не может быть богатства праведного”, — думает чеховская героиня. “Право и собственники — две вещи, которые я презираю”, — говорит Цветаева.
В одной истории президент приказывает бомбить неопознанными самолетами собственные города и навешивает сам себе орден за заслуги перед Отечеством I степени. Бомбардировки были необходимы для отвлечения внимания от процесса приватизации. Здесь — он герой. В другой — он преступник, его действия квалифицированы Конституционным судом как государственный переворот. Суд уже состоялся, но приговор пока не приведен в исполнение.
В одной — великий роман Шолохов неожиданно получает Нобелевскую премию, и такую же премию получает Солженицын за русофобию. В другой — Солженицын получает премию как писатель и становится в ряд корифеев, отмеченных Нобелевской премией по литературе, таких, как Сюлли-Прюдом и Сен-Жон, Шмуэль Иосеф Агнон, Перл Бак и Айзек Башевис Зингер, Деледда, Алейксандре и Элитис, Пауль Хейзе и Карл Шпиттелер, Силланпя и Патрик Виктор Мартиндейл Уайт, Карл Хейденстам и Эрик Аксель Карфельдт, Эйвинд Йонсон и Харри Мартинсон, Карл Гьеллеруп и Хенрик Понтоппидан (как известно, великому писателю, например, Толстому или Платонову, согласно положению, Нобелевская премия присуждена быть не может), и он проехал (как Ленин) в охраняемом вагоне, но уже через всю Россию, и на каждой станции выходил и беседовал с народом — как обустроить Россию.
В одной — понятие сионизм запрещено, в ней фашизм тождественен коммунизму, в другой сионизм и фашизм неразличимы.
В первой Фрейд, Троцкий, Софья Гертнер (более известная под именем Сонька Золотая Ножка) и Евгения Альбац указывают правильный путь. Во второй — они полюбили жить за счет других, блестяще овладев, в сущности, только одной профессией — борьбой с антисемитизмом.
Однако с самого начала необходимо было найти хотя бы одного антисемита. И он был найден. Двадцатипятилетний Чехов в "Аптекарской таксе, или спасите, грабят!" пишет: если фунт хлеба стоит 3 коп., то с аптечной оберткой уже 13, а селедка, посоленная в аптекарской соли, стоит десять рублей! И спрашивает: "Куда хозяева аптек девают такую массу денег? Только одна сотая берется за лекарство! Хозяева хвастают, что вся выручка идет на содержание служащих, коих в аптеке много и кои все до единого получили высшее образование. На самом же деле, нигде не платят своим служащим так мало жалованья, как в аптеках". Ахматова сразу смекнула: антисемит! Чехов? Это который о селедке пишет? После чего и была разработана известная методика профессора Пробста по выявлению антисемитов. Постепенно антисемитизм стал единственной средой, где они могут жить.
В нобелевской лекции, прочитанной Е. Боннэр в Осло 10 декабря 75-го г., Сахаров выразил сожаление по поводу принятия Генеральной Ассамблеей резолюции, объявивший сионизм формой расизма и расовой дискриминации. "Все беспристрастные люди знают, — с неподдельным волнением читала Боннэр, — что сионизм — это идеология национального возрождения еврейского народа после двух тысяч лет рассеяния, и что эта идеология не направлена против других народов". В книге, недавно изданной иерусалимским Еврейским университетом, приведены популярные среди евреев анекдоты. Например: "На веревке болтается, на "З" называется". Ответ: "Зоя Космодемьянская". Автор — Дора Штурман. Остается сожалеть о том, что судьбу государства Израиль, очевидно, будут решать небеспристрастные люди. Ведь если в одной истории имена, скажем, Фрейда, Ландау и Бунича, Мандельштама и Бродского, Кисинджера (наставника Пиночета), Гусинского и Березовского, Мадлен Олбрайт и Доры Штурман произносятся с придыханием, то в другой — с омерзением.
Астрологи утверждают, что через 200 лет в учебниках для специальных учебных заведений сохранятся краткие тексты о некоей стране в Западном полушарии, где-то в верхней ее части, такой же могучей, как и Римская империя, и тоже переставшей существовать. Она сбросила атомные бомбы на цветущие города и заслужила проклятие. Президентом США в то время был, кажется, ефрейтор. То ли Гатлер, то ли Рутман. Миром будут править черные. Бомбардировки Хиросимы и Нагасаки — свидетельства неполноценности белой расы. Судьба Израиля решена ближайшими соседями. К сожалению, еврейскому народу не удалось получить культурной автономии. В учебниках глухо упоминается, что страна пала якобы вследствие необычайно большого процента психотерапевтов.
Еще пару лет назад в магазинах "Академикнига" можно было купить новую книгу действительного члена Российской Академии Наук Фоменко (в соавторстве с Носовским) "Математическая хронология библейских событий". В предисловии авторы пишут: "Мы не затрагиваем вопросов веры и относимся с глубоким уважением к чувствам верующих. Наши исследования никоим образом не связаны с трактовками тех или иных чисто религиозных вопросов. В частности, наша книга никоим образом не затрагивает основ тех религий, для которых Библия остается священной книгой, поскольку религиозное учение, изложенное в ней, мы не обсуждаем вообще". Центральный пункт исследования (с. 187–317) — датировка Никейского собора, на котором был принят церковный календарь (пасхалия). Результаты исследования: пасхалия могла быть составлена лишь в эпоху с VIII по XI в. н. э. Традиционная датировка — 325 г. н. э. На основании вычислений истинных полнолуний (в XVI в., когда была канонизирована традиционная хронология, эта задача еще не была решена), авторы установили, что в IV в. н. э. календарная христианская Пасха совпадала бы с иудейской восемь раз, а пять раз пришлась бы даже раньше нее (что прямо запрещено третьим правилом о Пасхе) на два дня, как, например, в 326 г., то есть уже через год после Никейского собора. Начиная с 784 г. совпадения христианской Пасхи с "лунной" иудейской Пасхой-полнолунием прекратились.
Следствия неожиданны. "Современный город Иерусалим был назван "Иерусалим" и отождествлен с евангельским Иерусалимом не столь уж давно" (с. 371). Это название присвоено "небольшому селению Эль-Кудс на территории современной Палестины... в XVII в. А постройка многих "иерусалимских древностей" относится к началу XIX в. Став центром идеологического притяжения, Эль-Кудс быстро превратился в центр религиозного поклонения, куда были перенесены — на бумаге — все соответствующие евангельские и библейские события". Критика традиционных методов датировки (археологическая датировка, дендрохронология, датировка по осадочному слою, радиоуглеродный метод) приведена в первой главе книги. Современная история Иерусалима — хорошо организованная рекламная кампания. Книга издана Российской Академией Наук и издательством "Наука" в серии "Кибернетика". Редакционная коллегия издания: академики И. М.Макаров, Е. П.Велихов, Н. Н.Моисеев и др. Тираж книги — тысяча экземпляров.
Возникает много вопросов. И не все так хладнокровны, как Чехов, природный оптимист, в известном письме С. Дягилеву выразивший твердую уверенность в решении подобного рода вопросов в ближайшие десять тысяч лет. Уже Ньютон знал, что затмение, подтвержденное по просьбе церкви Кеплером и лежащее в основании научной даты рождения Христа, на самом деле не было видно в районе Иерусалима, ему было ясно, что и Кеплер знал это.
Правоверные же, посещающие мечеть Амра в Каире, знают, что вселенная находится внутри одной из колонн, расположенных вокруг центрального двора мечети. Счастливцы, приложившие ухо к колонне, говорят, что слышат гул движения вселенной. Когда-нибудь ученым удастся разложить его в спектр — и тогда мы все узнаем. Похоже, прав герой Платоновского "Чевергура": "Наука только развивается, а чем кончится — неизвестно".