РУССКИЙ РАТНИК

Author: Иван Шевцов
РУССКИЙ РАТНИК (Светлой памяти Александра КРОТОВА)
48(313)
Date: 30-11-99
Он появился на литературном фронте внезапно и уверенно. И сразу одновременно в трех направлениях: главного редактора, публициста-философа и прозаика. Многие почитатели журнала "Молодая гвардия" с удивлением спрашивали друг друга: кто он такой, Александр Кротов, откуда?
Когда тяжело больной Анатолий Иванов решил снять с себя нелегкий груз главного редактора серьезного, популярного в патриотических кругах журнала "Молодая гвардия", он тщательно обдумывал кандидатуру своего преемника. Элементарная логика и практика подсказывали — освободившийся пост должен принять один из заместителей. Кротов в то время работал ответственным секретарем редакции. Молодой, энергичный, упрямый, твердый в своих убеждениях, умеет их отстаивать. Тонкий психолог, инженер человеческих душ, Анатолий Иванов хорошо разбирался в людях. Александр Кротов в то время был известен не только в литературе, но и в журналистских кругах. И Анатолий Степанович остановил свой выбор на Кротове. Ему импонировала не только организаторская хватка ответственного секретаря. Он сумел разглядеть уже созревший, готовый бурно раскрыться литературный талант чрезвычайно своеобразного писателя.
КОГДА Александр Анатольевич Кротов вступил в должность главного редактора журнала, у некоторых читателей возникли сомнения: а удержится ли "Молодая гвардия" на завоеванных бойцовских позициях, не растеряет ли патриотические традиции Анатолия Никонова и Анатолия Иванова?
Удержался! И не просто сохранил позиции, а развил их, обострил, углубил и тематически расширил, сделав более обнаженными, открытыми, отказавшись от эзоповщины. Этого требовала сама обстановка в стране, где развернулась жестокая битва за жизнь Отечества. Бурное событиями время требовало обнаженных мечей, бескомпромиссных сражений. Главный редактор искал и находил новых авторов, литераторов-профессионалов, соратни— ков и единомышленников с бойцовским характером. Круг авторов расширился, обновилась редколлегия, на суд читателей выносились "деликатные", но жизненно актуальные вопросы и проблемы. В каждом номере журнала читатель находил то, что его волновало. Таких материалов было достаточно, чтобы только их названиями заполнить не одну страницу. Я назову только некоторые.
По разделу публицистики. Александр Севостьянов "Чего они от нас хотят?", Лев Исаков "Гений Сталина", Фидель Кастро "Россия на торге", Виктор Гидиринский "Русская идея", Лев Тихомиров "Русский или еврейский вопрос", М. Чесноков "Патриоты и космополиты", Митрополит Петербургский и Ладожский Иоанн "Иван Васильевич Грозный", Евгений Дюринг "Еврейский вопрос", Сергей Путилов "Зловещая поступь масонства", Александр Назаров "Иваны, не помнящие родства", публицистические статьи члена редколлегии журнала Валерия Хатюшина и многое другое.
Тон серьезной публицистики задает главный редактор, публикуя из номера в номер в течение ряда лет два цикла своих статей: "Русская смута" и "Река жизни, река смерти". Это хроника текущих событий с глубоким философским анализом, зачастую необычным, парадоксальным, своим собственным видением, которое он не навязывает читателю, а словно вызывает на размышление и на дискуссию. С ним можно спорить, не соглашаться, но он тверд в своих убеждениях. Стиль его лишен поверхностных высказываний, журналистской легкости. Он философски глубок и объемен, широк и разнообразен по проблемам. Это летопись общественно-политической жизни страны в годы Смуты. Здесь анализ и оценка текущих событий и размышление о подлинной русской культуре и массовой культуре, о духовности и православии, о природе и экологии, о Сталине и КПРФ. Говоря о русскости и русском народе, он разоблачает шовинизм "малых народов и народцев", который "ощутим как в глубинке, так и на рынках Москвы и других городов России, как в банковских и промышленных сферах, так и на радио и ТВ".
В цикле "Река жизни, река смерти" целая глава посвящена Николаю Кондратенко, Краснодарскому губернатору, великому патриоту России. Отдельные главы посвящены кризису политэкономии, русскому языку как объединителю наций и народов, телевидению как скопищу лжи и оболванивания людей. "Ложь хуже предательства,— говорит Кротов.— Иллюзии не дают проявиться мужеству и воле". Он ратует за появление в России Русской идеи и Русской партии. Это один из основных его тезисов, пронизывающих не только философскую публицистику, но и главное направление всего журнала, всех его звеньев, от критики до поэзии и прозы.
Он выступал за создание своего интеллектуально-идеологического центра. "У нас должна быть своя антидиффамационная лига,— говорит Алек— сандр Кротов,— ведь "Протоколы сионских мудрецов" своего рода пособие". Подкупают категоричность его суждений, независимость от авторитетов и догм. Он не боится сказать: "МГ" — русский журнал. А при подавляющем большинстве русских в России именно русские до сих пор боятся осознать себя русскими и стать хозяевами своей судьбы в родном Отечестве... — То, что мы печатаем в журнале, помогает снять шоры с глаз".
Одновременно с публицистом в нашей русской литературе появился писатель-прозаик. Появился также внезапно и бурно, с желанием сказать свое необычное слово в литературе. Его первый роман "Хроника параллельного мира" еще ждет своего исследователя, как и повесть "Миннеаполис. 1996 г.". Но уже следующий роман, кроме загадочного названия "Космический меридиан", написан в духе традиционной русской прозы. Писатель обращается к сложным событиям периода Великой Отечественной.
НА ТЕМУ ратного подвига советского народа написаны десятки, если не сотни произведений. Многие авторы были участниками описываемых событий. Их повествования пропущены через сердце, они в основе достоверны.
Александр Кротов по своему возрасту не мог быть участником войны. Да и тему для своего романа он избрал неисхоженную — действия советских разведчиков в тылу врага. Тема сложная, я знаю по собственному опыту. Во время войны при четвертом управлении КГБ была отдельная мотострелковая бригада особого назначения (ОМСБОН). Она состояла из мелких разведывательно-диверсионных отрядов, забрасываемых, как правило, на самолетах в тыл врага. Я был командиром одного из таких отрядов. Действия разведчиков-диверсантов я показал в своем романе "Набат". Естественно, с большим интересом я прочитал роман Кротова "Космический меридиан". И могу засвидетельствовать, что Кротов изображает сложные события, действия наших разведчиков в тылу врага с подлинной достоверностью. А это важно как для читателя, так и для характеристики самого писателя, его творческого потенциала.
Роман написан на грани детектива. Но это не то легкое чтиво, где главенствует острый сюжет, а персонажи отличаются друг от друга лишь именами. Кротов создал довольно зримые образы и характеры главных героев. Их портреты написаны скупой, но твердой, густой кистью опытного мастера. Среди них особенно выделяется майор Орлов, натура цельная, обстоятельная и по-настоящему героическая.
Отрадно, что в своих последующих романах "Музыка нежна" и "Неведомая Россия" Александр Кротов продолжает углублять свое внимание на раскрытии внутреннего мира своих героев, не ослабляя при этом сюжетной остроты. Прежде всего надо отметить, что тематический диапазон интересов писателя чрезвычайно широк. Он стремится заглянуть в самые разные уголки нашей действительности и обнаружить то главное, животрепещущее, что волнует читателя, глубинные пласты нашей действительности, подвергнуть их тщательному анализу и затем силой художественного таланта нарисовать яркие, запоминающиеся картины.
Тема "искусство и жизнь", "талант и действительность" не нова как в русской, так и в мировой литературе. Кротов избрал самый утонченный вид искусства — музыку. Главный герой романа композитор Светлов — личность незаурядная. Писатель называет его гением. Музыкальный дар божественен, говорит Кротов. Это Божья благодать. Одаренный им человек носит в своем сердце мелодии как высшее проявление духовной красоты. Они доступны сердцу, но не всегда понятны разуму простого смертного. Великий Бетховен говорил, что "музыка должна высекать огонь из души человеческой". И этот огонь высекает Александр Светлов — человек сложного, противоречивого характера, для которого нет жизни вне музыки. Он до краев переполнен мелодиями, которые он силой своего таланта выстраивает в дивные гармонии.
Жизнь гения, его творческий путь не всегда усеяны розами. Часто его поджидают острые шипы, поставленные бездарными, но искусственно вознесенными на Олимп завистниками, шарлатанами и авантюристами, яростно служащими "золотому тельцу". Они агрессивны и беспощадны в своих нападках на таланты, губят их на корню. Они от рождения разрушители, враги прекрасного, ненавистники гармонии, духовные и физические извращенцы. Они наглы и бесцеремонны в средствах и приемах. Они шантажируют подлинные таланты, воруют их творения. Свою макулатуру через продажные СМИ возводят в разряд классики и навязывают народу. Одного из них, некоего Кися, типичного для нашего смутного времени проходимца, объемно изобразил Александр Кротов в романе "Музыка нежна".
Здесь, как и в последующем романе "Неведомая Россия", писатель обращается к извечной теме любви, высоких и светлых человеческих чувств, исследуя тему “гений и любимая”. Без настоящей любви талант увядает. Любовь подпитывает его живительными соками. Но только любовь, основанная на гармонии супружеских отношений, при которых любимая понимает и ценит творчество своего избранника, плодотворна.
События в романе развиваются мягко, плавно, как лирическая симфония. Писатель исследует внутренний мир композитора Светлова, душевные порывы человека сложного, иногда противоречивого характера, всем существом погруженного в музыку. Вне музыки, которую он создает, Светлов не мыслит своего существования. Во имя музыки он готов жертвовать всем: земными благами, славой и даже любимой женщиной, которая его не понимает. Он погружен в мир звуков, их гармонии. Большой талант творца по-своему воспринимает окружающую действительность, многие события в которой просто не замечает — они его не занимают. Писатель проводит Светлова через сложные лабиринты жизненных ситуаций, через творческие взлеты и падения, через предательство и шантаж. Светлов — личность со своей волей и характером. Разным кисям не удалось сломать его.
Александр Кротов поражает своей творческой активностью бальзаковского свойства. Не успели читатели ознакомиться с романом "Музыка нежна", как на страницах "Молодой гвардии" появляется следующий роман Кротова "Неведомая Россия". Как и в предыдущем произведении, события развертываются в наше время ельцинских кошмаров. Обращаясь, казалось бы, к незамысловатой теме спорта, в частности, бокса, писатель в сюжетном отношении не сразу "берет быка за рога". Фабула развивается плавно, по нарастающей линии драматизма и остроты, одновременно высвечивая глубинные пласты проблем и конфликтов, представляющих актуальность и общественную значимость. Накал страстей и событий в конце романа приобретает детективные черты, что нисколько не умаляет идейно-политического, злободневного звучания.
Главный герой романа боксер Зарубин, как и композитор Светлов — человек сложного характера со множеством противоречивых оттенков и граней. При всем при том — это личность. Его трогательные отношения с любимой женой, актрисой Васильевой, — отнюдь не безоблачная идиллия. Вообще в своих романах в изображении образа и характера персонажа Кротов избегает плоских, прямолинейных черт, где на поверхности лежат положительное и отрицательное.
Особенно это касается таких влюбленных пар, как Светлов и Катрин, Зарубин и Васильева. Писатель не просто изображает их поступки и действия. Он проводит психологический анализ, раскрывает и мотивирует тончайшие движения души, высвечивает внутренний мир и объясняет помыслы. И в этом ярко проявился талант художника слова Александра Кротова. Какой бы уголок жизни ни затронул писатель, какой бы профессии он ни коснулся — будь то разведка, музыка, спорт, — он хорошо владеет материалом. И это отрадно: в русскую литературу так стремительно, напористо вошел талантливый писатель Александр Кротов со своим видением мира, со своей философской концепцией, с высоким чувством собственного достоинства и правоты, человек твердого характера, не подверженный конъюнктурам патриот. Он был полон творческих сил и замыслов. Уверен: того, кто соприкоснется с его творчеством, он еще удивит и порадует новыми открытиями как на публицистическо-философском, так и художественном поле.
22 ОКТЯБРЯ я с женой был в "Молодой гвардии" у Александра Кротова. Мы сделали несколько фотографий для готовящейся к печати моей книги "Тля и Соколы", куда войдет и моя статья о главном редакторе журнала Кротове. Саша только что приехал из Югославии, куда был приглашен Пен-клубом для участия в "круглом столе". Пен-клуб — это сборище литературных подонков сионистского толка, опекаемое западными спецслужбами. Поэтому приглашение туда русского национал-патриота вызывало по меньшей мере недоумение. Но Саша остался доволен поездкой, рассказывал о своих выступлениях, о встречах и знакомстве с сербскими коллегами.
Свое появление в Пен-клубе он считал естественным, несмотря на высказанные мною опасения. Прежде мы с ним уже не раз беседовали о бдительности, он соглашался со мной и не считал себя беспечным. В ту нашу последнюю встречу за чашкой кофе он рассказал нам о недавнем странном посетителе. Ему позвонил незнакомец и попросил о конфиденциальной встрече. Саша не сразу согласился, были колебания. Но незнакомец был настойчиво-интригующ, и победило любопытство.
Встреча состоялась в рабочем кабинете Кротова. Незнакомец — еврей по национальности — напористый и самонадеянный, без лишних предисловий выложил на стол пачку долларов, сказав, что здесь 60 тысяч, и две странички машинописного текста. Потребовал категорично: "Я вам даю деньги — вы печатаете мою статью!" Таким наглым тоном пришелец рассчитывал сразить собеседника. Но он не знал, с кем имеет дело. Александр Анатольевич не стал читать его дорогостоящий двухстраничный опус и со свойственной ему решительностью отчеканил: "Виктора Илюхина я печатаю без всяких денег, а вас и за миллион не стану. Уберите свои баксы!" — и указал "торгашу" на дверь.
Он поступил так, как должен был поступить Александр Кротов. Мне показалось, что Саша не очень удивился явлению пришельца — в наше безумное время вряд ли можно чему-нибудь удивляться. Но этот эпизод носил явно провокационный характер. И Кротов это понимал. Меня же его рассказ очень насторожил. Я связывал этот случай с приглашением в Пен-клуб. Во всем этом я чувствовал недоброе. Ощущалось оно и в нервном настроении Саши.
Вечером того же дня он позвонил мне по телефону, поблагодарил за статью и попросил зайти к нему через три дня. А 26 октября рано утром мне позвонила Татьяна Михайловна и рыдающим голосом сообщила, что Саша ночью умер.
Это был ошеломляющий удар, как гром в морозный день. Нечто подобное я испытал 2 апреля сего года, когда на улице средь бела дня умер мой друг Феликс Чуев, замечательный русский поэт. Умер также внезапно, скоропостижно. Они были ровесниками — Саша и Феликс.
Смерть Александра Кротова, в 54 года не знавшего никаких болезней, энергичного, спортсмена, полного физических сил и творческих дерзаний, была не просто нелепой случайностью. В ней крылся элемент загадочности. Возникал прямой вопрос — а естественна ли эта смерть? Были ли у него личные враги? Наверное, были, как, считай, у каждого бойца в наше враждебное время. А он был боец — непримиримый, азартный и принципиальный. Его заклятые враги — это растлители России, душители и палачи русского народа. С ними он вел непрестанный бой со страниц "Молодой гвардии". Ему угрожали, он знал коварство врагов и не забывал о бдительности. Об этом, как я уже говорил, мы беседовали не раз. Он спрашивал меня как разведчика в прошлом.
И вдруг та необъяснимая поездка по персональному приглашению в логово, мягко скажем, недружественных особей. И потом сразу же в памяти возникал эпизод с загадочным пришельцем. Друзья меня спрашивают: "А ЭТО ВОЗМОЖНО?.." За ответом я отсылал их к своему роману "Остров дьявола", где в засекреченной лаборатории спецслужбы Израиля и США изобретают невидимые смертоносные вакцины как оружие профессиональных убийц. При современных химических технологиях даже самое невероятное из области фантазии возможно.
Вот почему смерть Александра Кротова кажется мне загадочной. Думаю, это было преднамеренное убийство. И цель его — ослабить боеспособность мощного патриотического журнала "Молодая гвардия", идейную линию которого всецело определял главный редактор. Хочется верить, что созданный Кротовым редакционный и авторский коллектив ни на шаг не отступит от намеченной бойцовской магистральной линии.
"Молодая гвардия" — это оружие не только сегодняшнего дня. Оно действенно на многие годы вперед. По нему наши потомки будут изучать историю современной смертельной битвы, извлекать для грядущих лет полезный опыт борьбы русских патриотов конца второго тысячелетия.