Первая «Красная угроза» (1917-1920 гг.) серьёзным образом повлияла на отношения США к Советской России. Мероприятия министерства юстиции, в частности знаменитые «Рейды Палмера» (1919-1920 гг.) закрепили этот концепт в силовых структурах и американском обществе. Тем не менее, после 1920 г. «Красная угроза» в целом сошла на нет, однако, внутри органов внутренней безопасности США, в частности ФБР, предвзятое и подозрительное отношение к России и коммунизму продолжало доминировать. Столкновения ФБР и советской разведки в конце 1930-х способствовали развитию представления о СССР как недружественном и опасном государстве и заложили почву для будущей второй «Красной угрозы» (1947-1957 гг.).
В конце 1930-х гг. Федеральное бюро расследований США имело несколько столкновений с советской разведкой. Два наиболее громких случая способствовали складыванию предпосылок для формирования концепта т.н. Второй «Красной угрозы» в рядах американской контрразведки. Для лучшего понимания условий, в которых ФБР вело контрразведывательную деятельность в отношении СССР, необходимо проанализировать степень присутствия и цели в США советских разведчиков. К 1934 г. в Америке благодаря стараниям следующих советских спецслужб – Разведывательного управления генерального штаба РККА (РУ), Иностранного отдела ОГПУ\НКВД (ИНО) и Службы связи Секретариата Исполнительного комитета Коммунистического Интернационала (ССС ИККИ) – активно работала развитая сеть по сбору разведывательной информации. Основными направлениями работы советских разведчиков в Штатах были научно-техническая, политическая и экономическая разведка. Имеет смысл отметить, что с 1933 г. в силу восстановления дипломатических отношений между СССР и США, а также чаяниями советского руководства на сотрудничество с администрацией президента Франклина Делано Рузвельта было запрещено использовать на американском направлении нелегальные методы получения информации и вербовки. Однако, уже в 1935 г. советское руководство пересмотрело свои взгляды и отменило этот запрет.
В начале 1930-х гг. в связи с серьёзным ухудшением международной обстановки, японской экспансией на Дальнем Востоке, победой нацистского режима в Германии и медленным отходом США от изоляционистской политики, начатым Ф. Рузвельтом, интерес советского руководства к информации о внешней и внутренней политике Соединенных Штатов значительно возрос. В Кремле полагали, что США становятся «определяющим фактором в мировой политике» и проблем, в «решении которых эта страна в связи с её экономическим потенциалом не принимала бы участия» не существует. Также считалось, что Штаты играют «чрезвычайно важную роль в решении дальневосточной проблемы». Поэтому И.В. Сталин отводил особый приоритет американскому направлению в работе РУ, ИНО и 1-го (разведывательного) Управления Наркомата ВМФ. Поэтому логично, что первоочередной задачей, поставленной перед всеми структурами этих служб, стало приобретение источников и агентов на различных уровнях федеральных ведомств США. Наиболее ценными из таких агентов в итоге стали Н. Филд (старший экономический советник Отдела Западной Европы Госдепартамента) и Л. Дагген, сотрудник Отдела стран Латинской Америки Госдепартамента, завербованные ИНО весной 1935 и 1936 гг.
Параллельно с коллегами из ИНО свою сеть агентов, способных получать политико-экономическую информацию, устанавливала и резидентура РУ. Заметным успехом военных разведчиков стало использование в своей деятельности с 1934 г. так называемой «группы Уэара», объединявшей несколько тайных членов и сторонников компартии США, работавших в разных федеральных агентствах Вашингтона. Это были: экономист X. Уэар (Администрация регулирования сельского хозяйства, англ. – ААА), Дж. Эбт (тоже служащий ААА), его сестра М. Бэкрэк (личный секретарь и руководителя аппарата члена Палаты представителей Конгресса Дж. Бернарда), братья Э. и Д. Хиссо (служили в Комитете сенатора Дж. Найя, расследовавшего влияние американских производителей оружия на политику США; позже – в министерстве юстиции и Госдепартаменте), X. Коллинз (Национальная администрация восстановления), Дж. Хэррмэн, В. Перлоу (НАВ), Л. Прессмэн (ААА); Н. Уэйл (ААА), Н. Уитт (ААА), Ч. Крэймер (ААА) и Дж. Силвермэн. Источниками важных сведений стали для РУ (и впоследствии для ИНО) и служащие Министерства финансов Х.Д. Уайт и X. Глэссер. После того, как резидент РУ Б.Я. Буков вернулся в СССР, большая часть вашингтонских источников (X. Уайт, Дж. Силвермэн, В. Перлоу, Дж. Эбт и др.) были переданы под контроль ИНО, и лишь Э. Хисс, его брат Дональд, В. Риноу и несколько их ближайших друзей остались в ведении военных разведчиков.
В 1938 г. в Лос-Анджелесе был арестован офицер ИНО Михаил Горин. Разведчик прибыл в Америку в 1936 г., его прикрытием служила работа сотрудником туристического агентства «Интурист». М. Горин работал в филиале этого агентства в Лос-Анджелесе. В 1937 г. он встречается с Хафизом Саличем, сотрудником РУ ВМС. Салич, грузин по национальности, эмигрировал в США в начале 30-х гг. До 1936 г. служил в полиции г. Беркли (шт. Калифорния), где находился в то время крупнейший американский анклав японской диаспоры. В 1936 г. он уволился из полиции и за счёт своих знаний о японцах и знакомствам внутри их сообщества, приобретёнными в годы службы, нанялся в отделение РУ ВМС в Сан-Педро (шт. Калифорния) гражданским специалистом. В рамках своей работы на военно-морскую разведку, Салич обладал доступом к информации об активности американских японцев, а также о секретных акциях японского консульства на территории США. В 1937 г. Горин помог Саличу оплатить карточные долги, благодаря чему впоследствии завербовал его. Уже через год, в 1938 г. Горин убедил Салича передать ему информацию РУ ВМС о работе японских чиновников в Штатах, а также информацию о деятельности частных лиц (как граждан США японского происхождения, так и граждан Японии). В декабре 1938 г. полиция арестовала Горина. Перед этим он сдал в химчистку пальто, оставив в кармане очередную записку, предназначавшуюся Саличу о передаче документов и некоторую сумму денег для завербованного агента. Работники химчистки случайно нашли деньги и записку и обратились в полицию. Стражи порядка, узнав о контактах Горина с Саличем, по какой-то причине (вероятно просто не поняв отличий), приняли решение сообщить об этом деле Ральфу Ван Деману, экс-главе Управления военной разведки (УВР). Именно Ван Деман передал первые сведения о Горине ФБР. Самого разведчика также передали федеральным агентам. Вслед за этим в начале января 1939 г. ФБР арестовало Хафиза Салича, который быстро сознался в преступлении. Суд приговорил Горина к 6 годам заключения, а Салич получил 4 года. В 1941 г. Михаил Горин был отпущен по особому запросу Госдепартамента, по условиям которого должен был выплатить американскому правительству 10 000 долларов и покинуть страну в течение 48 часов. Стоит отметить также, что РУ ВМС направляло в ФБР запросы с просьбой передать все материалы по делу Горина.
Дело немецкого шпиона Гюнтера Рюмриха и дело Горина подвигли президента Рузвельта пристальнее ознакомиться с планом Дж. Эдгара Гувера по организации разведки и контрразведки в США и принять многие положения данного плана, укреплявшие положение ФБР в контрразведке и внутренней безопасности. Дело Горина также косвенно помогло Гуверу оттеснить УВР и РУ ВМС от контрразведывательной работы в масштабах страны, замкнув их на деятельности внутри воинских подразделений.
В апреле 1941 г. ФБР стало целенаправленно собирать информацию о советском торгово-экономическом представительстве «Амторг». С 1939 г. Бюро начало прослушивать и следить за советским посольством и консульством, постепенно расширяя сбор данных на все структуры, связанные с дипломатическими представительствами СССР. «Амторг» стал последним в ряду советских учреждений, за которыми начали следить в 1941 г. Ускорению начала работы по «Амторгу» способствовала информация, переданная британскими коллегами из MИ-5. Агенты британской контрразведки установили слежку за сотрудником американского посольства в Великобритании Тайлером Кентом. В результате этой работы было установлено, что Кент продавал Германии и Советскому Союзу шифрограммы сообщений. Благодаря этому и Советский Союз, и нацистская Германия смогли расшифровать код, использовавшийся американским и британским посольствами для обмена данными. Также Кент выкрал ряд важных документов, среди которых был список, созданный британской разведкой и содержавший имена советских разведчиков, курируемых руководителем «Амторга» Гайком Овакимяном. Эти сведения были переданы в ФБР, и 5 мая 1941 г. Овакимян был задержан. Однако федеральные агенты не успели провести полноценного допроса, поскольку спустя два дня после ареста Овакимян вышел под залог в размере 25 000 долларов и скрылся в здании советского консульства в Нью-Йорке. Уже в июле 1941 г., после начала Великой Отечественной войны, с Овакимяна были сняты все обвинения по особому распоряжению Госдепартамента, созданному в качестве демонстрации дружбы по отношению к СССР.
Помимо того, что ФБР не использовало возможность и не допросило руководителя советской разведывательной сети сразу после ареста, сотрудники ведомства Гувера допустили ещё один заметный промах. Овакимян был взят под арест во время встречи с Якобом Голосом, сотрудником бюро путешествий, которое в 30-х гг. рекламировало в США туристические поездки в Россию. Голос являлся связующим звеном между Коммунистической партией США и советской разведкой. Эта его роль вскроется уже в эпоху холодной войны. В тот же момент ФБР не задержало и не допросило его, даже несмотря на то, что, годом ранее Якоб Голос был осуждён за подделку паспорта и нарушение закона «О регистрации иностранцев». Проведя несколько коротких бесед, агенты отпустили Голоса без предъявления ему каких-либо обвинений. Кроме дела Горина и дела Овакимяна до 1943 г. у ФБР не было крупных успехов на советском направлении. Это во многом связано с тем, что Советский Союз ещё в 30-е гг. посчитал Соединённые Штаты важным объектом для разведывательной работы, а потому создал более тщательно законспирированную разведывательную сеть. Также это объясняется и тем, что в 30-х гг. советское руководство часто использовало резидентов в США не по прямому назначению, а для устранения перебежчиков, оппозиционеров, видных представителей белого движения и националистов. В итоге, часто оторванные от основной работы советские разведчики привлекали меньше внимания ФБР и других органов контрразведки США.
Таким образом, первые столкновения с советской разведкой способствовали дальнейшему развитию концепта «Красной угрозы» в рядах американской контрразведки и, конкретно, ФБР. Также на основании первых дел связанных с противостоянием разведке Советского Союза мы можем увидеть недостатки работы Федерального Бюро расследований, буквально незадолго до этого прошедшего через период реформирования и усиления, но не имевшего значительного реального опыта в контрразведывательной работе в новых условиях. Развитие убеждения об угрозе со стороны СССР в итоге повлияет на выработку как внешнеполитического курса в США и осторожную позицию Франклина Рузвельта, так и на внутреннюю политику, в которой, несмотря на декларирование дружественных и союзнических отношений с СССР, будет наблюдаться настороженность всех профильных ведомств к американским коммунистам и всем лицам, связанным с советским правительством.
Левин Ярослав Александрович – кандидат исторических наук, младший научный сотрудник кафедры всеобщей истории, права и методики обучения Самарского государственного социально-педагогического университета
Источник: журнал «Studia Humanitatis» № 4 2019
