Современный мир во многом сформирован распадом колониальной системы. Предпосылки этого процесса окончательно сложились в межвоенный период, начался он в годы Второй мировой войны, а завершился в целом в середине 1970-х гг. Изучена деколонизация достаточно хорошо, но есть у нее существенный аспект, к которому исследователи лишь начинают подступаться. Это фактор спецслужб (колониальных метрополий, сверхдержав и некоторых других государств). В изучении колониальных империй данный фактор долгое время игнорировали совершенно. Причин тому несколько. Первая — недоступность источников. Так, правительство Соединенного Королевства начало рассекречивать документацию лишь в 1990-е гг. Вторая — непризнание властями самого существования некоторых спецслужб. Третья — инертность исторической науки, которая, как бы следуя за французским астрономом Пьером-Симоном Лапласом (1749—1827), просто «не нуждается в этой гипотезе».
Между тем представлять себе историю деколонизации без роли спецслужб так же немыслимо, как историю Второй мировой войны без британской программы криптоанализа «Ультра», которая позволила расшифровать немецкую машину кодирования «Энигма». К концу ХХ в. в западной историографии, в том числе под влиянием направления subaltern studies и концепции «ориентализма» американского литературоведа палестинского происхождения Эдуарда Саида (1935—2003), стало крепнуть мнение, что к деколонизации надо подходить с точки зрения не метрополий, а антиколониальных движений (что, кстати, характерно для советской историографии). Однако желательно избегать любой крайности, а рассекречивание архивов разведок позволяет реанимировать подход к деколонизации с точки зрения метрополий с учетом нового пласта информации. Выяснение роли спецслужб в распаде колониальных империй дает возможность понять его механизм и результаты на порядок глубже, чем раньше. Лишь в последнее время появился ряд работ, полностью или частично посвященных деятельности спецслужб в колониях после Второй мировой войны. С выходом таких работ, многие из которых отличаются нарративностью, назрела необходимость дать типологию ролей спецслужб в деколонизации (классифицировать их функции), а также попытаться найти закономерности в выборе спецслужбами той или иной роли. Рассматриваемые в настоящей статье спецслужбы являются разведывательными организациями стран Запада — метрополий колониальных империй и США.
1
В деколонизации спецслужбы играли три основные роли. Их можно назвать охранительной, подрывной и трансформирующей. Одни и те же спецслужбы играли разные роли, но некоторые «зацикливались» лишь на какой-то одной. Охранительную или консервирующую роль на том или ином этапе играли в своих колониях спецслужбы всех метрополий. Она состояла в пресечении угроз статус-кво и возникла задолго до деколонизации. У британцев разведка родилась из шпионской сети сэра Фрэнсиса Уолсингэма — статс-секретаря (1573—1590) королевы Англии и Ирландии Елизаветы I (правила в 1558—1603). Собственно имперская разведка возникла у них в XIX в. в ходе Большой игры с Россией в Центральной Азии. В 1909 г., под влиянием второй англо-бурской войны (1899—1902) и немецкой угрозы, в Лондоне были учреждены секретные ведомства на постоянной основе: контрразведка МИ-5 (Служба безопасности — Security Service) и разведка МИ-6 (Секретная разведывательная служба — Secret Intelligence Service, SIS). На страже империи стояли обе, но непосредственно в колониях работала МИ-5.
Вторая мировая война резко усилила центробежные процессы в колониальной системе, прибавив спецслужбам работы по нейтрализации национальных движений. В одних случаях это почти удавалось, в других — не удавалось вообще. Нарывом на теле Британской империи стала подмандатная Палестина, где власти загнали себя в тупик непоследовательной этномиграционной политикой. В первые послевоенные годы приоритетом МИ-5 была отнюдь не «советская угроза», а терроризм сионистских организаций «Иргун» и «Лехи», который грозил выплеснуться в метрополию. Пытаясь не допустить арабо-еврейской гражданской войны, МИ-5 при поддержке МИ-6 боролась с нелегальной иммиграцией евреев в Палестину. Однако развязать палестинский узел британцы не сумели и в 1948 г., отчаявшись, ушли из страны. Другими зависимыми территориями Британской империи, где власти пытались сбить накал антиколониальных движений, были Малайя, Кения и Кипр. В каждой из этих колоний было введено чрезвычайное положение; в Малайе (1948—1960) и Кении (1952—1960) развернулись настоящие войны. Чтобы заручиться поддержкой США и ООН, британцы старалась выставить эти войны фронтами «холодной войны». Однако на деле восстание под коммунистическими лозунгами было только одно — китайцев в Малайе, причем тамошних китайцев во оружили сами британцы в годы японской оккупации для ведения партизанских боев. В Кении социальным взрывом было восстание Мау-Мау, вызванное главным образом несправедливым распределением земель; на Кипре — ирредентистское греческое движение энозис. Все эти выступления стали возможными из-за провалов спецслужб, но и в их подавлении те сыграли едва ли не ключевую роль. В Малайе сделали упор на вербовке агентов и психологической борьбе, на Кипре — на попытке изловить военного лидера группировки ЭОКА Георгиоса Гриваса (1897—1974). В ходе Суэцкого кризиса (1956) охранительная роль британских спецслужб заключалась в том, чтобы, напротив, предотвратить попытку силового решения. Когда президент Египта Гамаль Абдель Насер Хусейн (1956—1970) национализировал канал, Объединенный разведывательный комитет Соединенного Королевства предостерег правительство от вооруженного вмешательства, т. к. оно могло нанести империи вред на международной арене. Однако премьер-министр Энтони Иден (1955— 1957) хотел компенсировать мягкотелость своей страны 1930-х гг. в отношении Гитлера и был нацелен на свержение Насера. Результаты оказались контрпродуктивными: наиболее серьезный разлад в англо-американских отношениях послевоенного времени, резолюция ООН № 1514 с требованием «быстрого и безоговорочного конца колониализма» и предоставление самоуправления Кипру (1959) и Мальте (1964).
Охранительную роль играли и спецслужбы других метрополий. Во Французской колониальной империи, которая в годы Четвертой республики (1946—1958) именовалась Французским Союзом, схожую с МИ-5 роль играла Служба внешней документации и контрразведки (Service de documentation exte´rieure et de contre-espionnage — SDECE, 1944—1982); сегодня существует как Главное управление внешней безопасности (DGSE). В обеих войнах, которые возвестили конец французского колониализма, — во Вьетнаме (1946—1954) и Алжире (1954—1962) — она активно проводила разведывательные и боевые операции. Так, «база 40» в Сайгоне перехватила и расшифровала 60—80% радиосообщений Вьетминя. Самым известным мероприятием SDECE в Индокитае стала операция «Кондор» (1954) — неудачная попытка французских парашютистов и партизан из народности мяо прорвать линию Вьетминя, окружившего французские войска под Дьен-Бьен-Фу. В Алжире SDECE в октябре 1956 г. арестовала пять из девяти руководителей Фронта национального освобождения (ФНО) во главе с Ахмадом бен Беллой (первый президент, 1963—1965), дерзко угнав марокканский самолет.
В Нидерландской Индии (Индонезии) в ходе двух «полицейских акций» метрополии 1947—1949 гг. в тщетной попытке вернуть взбунтовавшуюся колонию операции вела Нидерландская войсковая разведка — NEFIS (Netherlands East Indies Forces Intelligence Service, 1942—1948; известна под английским названием, т. к. создана была в условиях эвакуации голландских колониальных властей на территории Австралии). Позднее была преобразована в Центральную военную разведку (CMI), но уже в 1949 г. распущена ввиду краха колониальной империи. В отчетах властям NEFIS сознательно преувеличивала влияние в стране коммунистов, действуя на руку военному лобби.
На страже Португальской империи стояла Международная полиция защиты государства — PIDE. В дальнейшем была преобразована в Генеральное управление безопасности (DGS) и распущена в 1974 г. после «революции гвоздик». Она внедряла агентов в повстанческие движения в Гвинее-Бисау, Анголе и Мозамбике, сформировала из африканцев боевые отряды «Стрелы», ликвидировала первого председателя Фронта национального освобождения Мозамбика (ФРЕЛИМО) Эдуарду Шивамбо Мондлане (1920—1969) и основателя Африканской партии независимости Гвинеи и Кабо-Верде (ПАИГК) Амилкара Кабрала (1924—1973). PIDE считается одной из самых эффективных спецслужб в истории, что отчасти и определило долгую жизнь Португальской империи (до 1974—1975 гг.).
2
Вторая роль спецслужб в деколонизации — подрывная. Ее они играли, естественно, в отношении чужих политических структур. Разрушить Британскую империю пытались и Второй рейх (контакты с Ираном и Афганистаном, попытка взбунтовать солдат англо-индийской армии в 1915 г.), и Коминтерн (отправка агентов в Индию в 1920—1930-е гг.), и державы «оси» (внедрение немецкой и итальянской агентуры в странах Магриба, Ближнего и Среднего Востока; а японской — в странах Юго-Восточной Азии). Британские спецслужбы, в свою очередь, вели подрывные действия против вишистской администрации французских подмандатных территорий Сирии и Ливана в 1940—1941 гг. Много сложнее обстоит дело с позицией США. С одной стороны, они тоже были заинтересованы в распаде колониальной системы. После войны Управление стратегических служб — OSS (Office of Strategic Services, 1942—1945) разместило миссии в Сайгоне (современный Хо Ши Мин), Сингапуре и Батавии (современная Джакарта) и, прикрываясь задачей репатриировать американских военнопленных (операция «Айсберг»), занялось масштабным шпионажем. Голландцев особенно неприятно удивила встреча американцев с президентом самопровозглашенной Республики Индонезия Сукарно (1945—1967) в сентябре 1945 г. С другой стороны, когда стала набирать обороты «холодная война», США умерили антиколониальную риторику и операции, чтобы не сделать СССР «третьим радующимся». Поэтому ЦРУ (основано в 1947 г.) помогало Франции в ходе ее войны во Вьетнаме. Его сотрудники пытались подкупом прекратить сопротивление антифранцузских лидеров и группировок. С третьей же стороны, американцы по возможности шли по среднему пути, стараясь развалить колониальную систему, не играя при этом на руку социалистическому лагерю. Пример — действия военной разведки в ходе Суэцкого кризиса. Когда США передали Франции и Британии сведения о четырех советских подводных лодках в Атлантике и о возможном присутствии одной лодки южнее Сардинии, британские и французские спецслужбы подозревали, что это — дезинформация, но не могли ее игнорировать. Анализ ситуации по наихудшему сценарию заставил Францию и Соединенное Королевство затянуть с военным ответом — в то время как при незамедлительном ударе, по мнению французского военно-морского атташе в Каире Пьера-Мари Понсе (1955—1958), Египет сопротивлялся бы всего три-четыре дня.
В результате американцы ударом в спину ослабили позиции обеих крупнейших колониальных держав. То же произошло во Вьетнаме: одной рукой они помогали французам восстановить власть после войны, а другой обостряли ситуацию, рассчитывая «перехватить» эту страну. Например, на муниципальных выборах 1946 г. OSS финансировало вьетнамских гоминьдановских политиков, пытаясь сделать их альтернативой как президенту Демократической Республики Вьетнам Хо Ши Мину (1945—1969), так и бывшему профранцузскому императору Бао Даю (1925—1945). Так США сочетали в чужой колонии охранительную и подрывную функции и искали в стране «третью силу». Это наглядно показал британский писатель и разведчик Грэм Грин (1904— 1991) в романе «Тихий американец» (1955). Не случайно в 1950 г. французское командование в Индокитае отклонило план американских спецслужб по разжиганию партизанской войны среди горских племен, — несмотря на то, что к тому времени американцы успешно опробовали подобный план против военного крыла компартии Филиппин Хукбалахап. Дело в том, что план предполагал рассредоточение по Вьетнаму американских военных специалистов.
Французы предпочли получать от США техническую и финансовую помощь. Так, один французский капитан разведки задался резонным вопросом: если американцы будут контролировать материальные средства, а вьетнамцы и лаосцы — персонал, к чему сведется роль французов? После поражения французов от Вьетминя (военно-политическая организация "Лига независимости Вьетнама") американцы добивали их влияние на юге Вьетнама, переманивая командиров военно-религиозных группировок Као Дай и Хоа Хао субсидиями или просто ликвидируя. Момент истины настал в ходе сайгонского кризиса 1955 г. — уличных боев армии курируемого ЦРУ премьер-министра Нго Динь Зьема (1954—1955) с подконтрольными Второму отделению французского экспедиционного корпуса полицией, упомянутыми военно-религиозными группировками и бандой речных пиратов Бинь Сюйен. В этой опосредованной войне спецслужб французы тоже потерпели неудачу.
Другой пример американской «игры с двух рук» того времени — Иран. На первый взгляд, США в этой стране пришлось сделать выбор. Сначала они тайно оказывали финансовую помощь и премьер-министру Мохаммаду Мосаддыку (1951—1953), который национализировал имущество Англо-иранской нефтяной компании (АИНК), и антибритански настроенному аятолле Аболь-Касему Кашани. Затем в 1953 г. ЦРУ, опасаясь прихода к власти якобы промосковской партии «Туде», с подачи МИ-6 свергло Мосаддыка (операция «Аякс»). Однако, если смотреть шире, США в Иране убили двух зайцев: не допустив дальнейшего полевения страны, не позволили Британии восстановить в ней экономические позиции. На смену АИНК пришел Международный нефтяной консорциум, а заправляли в нем уже американские фирмы.
Сочетание охранительной и подрывной функций в отношении своих союзников-соперников французов практиковали не только американцы во Вьетнаме, но и британцы в Сирии и Ливане. Случилось это уже после того, как в мае—июле 1941 г. они сами помогли движению «Свободная Франция» свергнуть вишистскую администрацию в этих странах. Подкупом и пропагандой британские спецслужбы кооптировали в элиты обеих стран сотни агентов влияния, инициировали антифранцузские демонстрации, подтачивали торговые и финансовые позиции метрополии. Конечной целью было содействовать объединению Сирии с Ираком под эгидой подконтрольной британцам династии Хашимитов. Пошатнуть положение французов в Сирии и Ливане британцам удалось, а вот занять их место — нет: из-за противодействия обеих сверхдержав, а также Египта и Саудовской Аравии.
3
Наиболее любопытной представляется третья роль спецслужб, трансформирующая. Реализована она была главным образом в Британской империи, т. к. другие колониальные державы (Франция, Нидерланды, Португалия, Бельгия) не предусматривали передачу власти, а пытались интегрировать колонии. Хотя ликвидация Британской империи не осуществлялась по какой-то заранее разработанной комплексной программе, правящие круги метрополии предпочли «оседлать» события и поставить объективные центробежные тенденции себе на службу.
Начался этот процесс еще на рубеже XIX—XX вв., когда в британском истеблишменте сформировалась влиятельная группа Милнера, выдвинувшая цель плавно преобразовать империю в Содружество наций. После Второй мировой войны британские спецслужбы активно участвовали в подготовке передачи власти национальным силам. Целью было сохранить максимально возможные политические и экономические позиции в этих странах, в том числе не дать возникнуть политическому вакууму, который могли заполнить просоветские силы. Модель задал уход британцев из Индии в 1947 г. Накануне этого события заместитель генерального директора МИ-5 Гай Лидделл (1946— 1953) получил согласие переходного правительства Джавахарлала Неру на сохранение ее резидента в Дели и после ухода британцев. Директор индийского Разведывательного бюро Бхола Натх Малик (1950—1964) установил с МИ-5 тесные рабочие отношения, которых не смогло поколебать даже сближение с 1955 г. Индии с СССР и охлаждение дипломатических отношений с Британией из-за Суэцкого кризиса. Так, в 1957 г. Индию по просьбе Малика посетил сотрудник отдела D, чтобы дать рекомендации по контрразведывательным операциям против СССР. Индийская модель сработала в большинстве колоний. Девизом британских губернаторов в ходе деколонизации стало «больше Цейлонов и меньше Бирм». (На Цейлоне передача власти в 1948 г. была образцовой, а Бирму британцы упустили из Содружества сразу.) При этом если в Индии инициатором сохранения связей по каналу спецслужб была уходящая метрополия, то Пакистан в 1951 г. сам просил ее прислать резидента МИ-5. За 20 лет после обретения Индией независимости ряд новых членов Содружества выразили желание принять у себя резидента МИ-5. Молодые государства мнили, будто наличие у них резидента британской спецслужбы допускает их за высокий стол международной политики.
Любопытным примером служит колония Золотой Берег, ставшая государством Гана (с 1957 г. — доминион, с 1960 г. — республика). В 1956 г. резидент МИ-5 в Аккре Джон Томсон предложил будущему правительству Кваме Нкрумы (1957—1966) принять для использования в передаче шифрованных сообщений одноразовые ленты британского производства. Ни Центр правительственной связи (Government Communications Headquarters, GCHQ), ни МИ-5 не надеялись, что ганцы примут предложение: ведь было ясно, что британская разведка получит ключ к их закрытой связи. Однако Томсон в беседе с Нкрумой подчеркнул, что предлагаемая система позволит Британии безопасно сноситься с новым правительством, и завлек ганского лидера идеей делиться с бывшей метрополией разведданными, будучи «членом клуба». К тому же Нкрума опасался подрывной работы, которую спонсировал насеровский Египет, а МИ-5 могла держать его в курсе этой деятельности.
В рамках трансформирующей роли МИ-5 важной функцией этой спецслужбы было отслеживать, на кого из национальных лидеров Британия может оставить страны, из которых она уходит. В ряде случаев МИ-5 развеяла опасения Уайтхолла по поводу склонности антиколониальных лидеров к коммунизму. Так произошло с Кваме Нкрумой на Золотом Берегу, Джомо Кеньятой в Кении (первый премьер-министр, 1963—1964, и президент, 1964—1978), Ннамди Азикиве в Нигерии (первый президент, 1963—1966). Правда, в Гане после 1960 г. МИ-5 просмотрела крен Нкрумы влево, когда сотрудников Службы национальной безопасности стали обучать офицеры КГБ и Штази. Тогда МИ-5 провела «работу над ошибками»: в 1966 г. начальник полицейской разведки (Special Branch) Джон Кофи Харли организовал военно-полицейский переворот.
Именно в десятилетия деколонизации были заложены основы глобальной разведывательной сети Британии, которая исправно служит ей и сегодня. Созданная МИ-5 в колониях и странах Содружества система сбора информации к концу 1960-х гг. была унаследована МИ-6.
Трансформирующая роль спецслужб в деколонизации характерна и для Франции, но в другом смысле. SDECE не «обволакивала» национальных лидеров, как МИ-5, а действовала прямолинейнее: когда колонии получали независимость, участвовала в свержении неудобных бывшей метрополии руководителей и в сохранении у власти удобных. Когда Гвинея отрицательно проголосовала на референдуме 1958 г. о вхождении во Французское Сообщество (эвфемизм для Французской колониальной империи при Пятой Республике), SDECE попыталась свергнуть первого президента страны Ахмеда Секу Туре (1958—1984). Операция сочетала партизанскую войну на границе с Сенегалом и меры по дестабилизации гвинейского франка. В 1963 г. был свергнут президент Конго (Браззавиль) Фюльбер Юлу (1960—1963), а в 1964 г. восстановлен у власти свергнутый заговорщиками президент Габона Леон Мба (1961—1967). Полковник SDECE Морис Робер (проработал в этой организации с 1954-го по 1973 г.) снискал репутацию «отца» Франсафрики, как называют систему политических, экономических и военных отношений Франции с ее бывшими африканскими колониями. Как правило, спецслужбы сочетали две или три роли и играли их поочередно или одновременно. Однако в Алжире частично переселенческий характер колониализма предопределил уникальный переход охранительной роли в подрывную, т. е. в демонтаж собственной власти в колонии. Если сначала французские спецслужбы боролись с алжирскими повстанцами (ФНО), то в 1961—1962 гг., с зигзагом курса при президенте Шарле де Голле (1959—1969), переключились на борьбу с Секретной вооруженной организацией (OAS), стоявшей за сохранение Алжира в составе Франции.
4
Взгляд на деколонизацию через призму спецслужб дает возможность рассмотреть ее малоизученную грань — шпионаж. Без ее детального изучения адекватное понимание распада колониальной системы и возникновения современного мира невозможно. К тому же методы, которые спецслужбы отработали в колониальных империях, остаются в их арсенале по сей день. Среди этих методов — сбор сведений через межличностные коммуникации (включая вербовку), прослушивание разговоров и перехват писем, радиоэлектронная разведка (с обработкой кодированных сообщений программами криптоанализа), склонение к сотрудничеству людей и организаций, психологическая борьба, манипуляция информацией, силовые операции. Набор ролей, которые сыграли западные спецслужбы в деколонизации, позволяет сделать вывод о диалектичности их деятельности. На разных этапах в разных империях на первый план выходили разные роли: охранительная (цель — законсервировать статус-кво), подрывная (разрушить политические структуры чужих империй), трансформирующая (сохранить позиции своей державы, но при этом «обмануть историю», адаптировав свое господство к необратимым изменениям)*.
*При рассмотрении этих ролей возникает любопытная ассоциация с индуистской Тримурти. Это троица главных богов – Брахма, Вишну и Шива, которые отвечают соответственно за созидание мира, его хранение и разрушение. Трансформацию колониальных империй, переход некоторых их стран на более высокий «виток» можно в известном смысле назвать созиданием.
Нельзя сказать, что, столкнувшись после 1945 г. с центробежными тенденциями, колониальные державы лишь сопротивлялись им «в лоб». Иные державы — главным образом Соединенное Королевство, с меньшим успехом Франция — приняли во внимание «ветер перемен» (фраза британского премьера Хэролда Макмиллана в ходе визита в Южно-Африканский Союз в 1960 г.). Они постарались идти в ногу со временем, выбрав курс, который можно назвать «просвещенной деколонизацией» или «революцией сверху». Англо-французы в большинстве случаев не стали ждать, пока колониальная власть, говоря словами Александра II о крепостном праве, «сама собой начнет отменяться снизу». Так паук иногда помогает крупной жертве выпутаться из его паутины, иначе она ее просто порвет. Если Нидерландская империя в Нусантаре, Французская во Вьетнаме и Алжире, Бельгийская и Португальская в Африке рухнули, то Британская империя сбросила кожу подобно змее и преобразилась в Содружество. Вместе с тем и в британских колониях метрополия отчасти полагалась на репрессии. Выделенные роли спецслужб игрались не изолированно, а чередовались или даже переплетались.
Типологию ролей спецслужб в деколонизации уместно соотнести с типологией систем колониального управления. Проведенное краткое исследование позволяет сделать вывод о корреляции определенных типов поведения спецслужб с тем или иным типом управления. Для спецслужб империй, где преобладало прямое управление (Французская, Португальская), более характерна охранительная роль, тогда как в империи с сильным элементом более гибкого, косвенного управления (Британская) спецслужбы и роль в основном играли более гибкую — трансформирующую. И косвенное управление, и соответствующая ему трансформирующая роль спецслужб в деколонизации отчасти иллюстрируют концепцию «мягкой силы» американского политолога Джозефа Ная (род. в 1937 г.).
Выведенная корреляция не случайна и во многом определяется степенью централизации и окостенения государственных структур метрополии. Парадоксом среди колониальных империй выглядит Нидерландская Индия, где власти успешно сочетали прямое и косвенное управление, но деколонизацию осуществили провально. Это можно объяснить неуступчивостью властей к требованиям индонезийцев развивать представительные институты в межвоенный период, а также внешним фактором — подрывом голландских позиций японской оккупацией в годы Второй мировой войны.
Фурсов Кирилл Андреевич — старший научный сотрудник Института стран Азии и Африки МГУ имени М.В. Ломоносова, кандидат исторических наук
Источник: журнал «Свободная мысль» № 6 2020
