Недавно на сайте появилась очередная работа С.А. Сокурова «Ленская симфония смерти» с «разоблачением окаянных большевиков». На этот раз за основу публикации взята вынутая из затхлого чулана стряпня некой г-жи Котельниковой, гуляющая на всевозможных либеральных сайтах и посиделках, как «неопровержимое» свидетельство «зверств большевицкого режима и его гебни». Записные плакальщики вновь и вновь повторяют один и тот же заезженный мотив, заполняя пространство тяжёлым духом взаимного недоверия, ненависти и братоубийства. Выставленное «разоблачение», этакое дежурное блюдо, которым нас потчуют уже третий десяток лет, полагая основой для сурового суда над режимом, обоснованием собственных либеральных суждений о «преступлениях большевиков», и как истину в последней инстанции, как публичный приговор. Других, видимо, примеров найти не могут. «Разоблачает» эта дама весьма бестолково, но с отменным остервенением. Её меньше всего интересует истина; ей важно прокукарекать про «кровавый режим». Вот и Сергей Анатольевич, опираясь на эту давно иссохнувшую писанину, философски развивает тему. Как обычно, публикация Сокурова, написана хлёстким профессиональным языком, и вызвала шквал откликов, как его противников, так и немногочисленных сторонников. Количество комментариев привычно зашкалило. Но ни в одном отклике; ни «про», ни «контро», я не увидел нормальной правовой оценки события, описанного г-жой Котельниковой. Просто поражает подход всех сторон к проблеме, игнорирующий юридическую сторону вопроса. Нет попытки разобраться, понять мотивы сторон, вникнуть в аргументы. Сразу бешенный бросок «за наших», и всё возрастающее осатанение обеих сторон, всё меньше аргументов, всё больше пустых эмоций, переходящих на личности. Что ж тут скажешь о качестве подобных материалов и о содержательных возражениях на них? Не видно в этой публикации, как и во многих других, рассудительного подхода к описываемым событиям. Из завсегдатаев сайта «Завтра», мне не припоминается ни один, кто бы заявил себя профессиональным юристом, но и здравого смысла достаточно, чтобы понять ситуацию. По роду занятий, мне приходилось часто сталкиваться с вопросами хозяйственного права, меньше с гражданско-административными вопросами, здесь же явно уголовная тема. Тем не менее, опираясь на логический подход, попробую рассмотреть, с правовой точки зрения, пример и выводы г-жи Котельниковой, которые некритично повторяет С.А. Сокуров, и реконструировать ход событий на золотых приисках. Не знаю, услышат ли, но сказать счёл за необходимое.
Итак, сия г-жа Котельникова, во вдруг раскрывшихся советских архивах, раскопала в начале 90-х, уголовное дело 1940 года некоего Кульвеца, с большим числом трупов, в котором он обвинялся за превышение властных полномочий, фальсификацию материалов следствия, повлекших тягчайшие последствия, и в незаконных репрессиях. Подчёркиваю, все эти разоблачения принадлежат советским следователям и прокурорам, а оценку преступной деятельности Кульвеца дал именно СОВЕТСКИЙ СУД («большевицкие бессудные расправы», по терминологии либералов). Тот факт, что именно Советская Власть разоблачила и осудила этого психически нездорового садиста, г-жа Котельникова, демонстрируя политическую нечистоплотность, игнорирует, концентрирует внимание на материалах следствия, выявивших нарушения закона, повлекших необоснованные репрессии против части подследственных, в том числе, казнённых. Рассмотрим же эту диспозицию подробней. И так, 38-й год, канун ужасной Мировой войны, все стороны которой понимают её неизбежность и напрягают силы для подготовки к ней. Советскому Союзу надо за десять лет пробежать путь промышленного строительства, на которые Запад потратил ни одно столетие. Чтобы решить проблему индустриализации, Советское правительство вынужденно продавать музейные ценности, за что эти же либералы клянут его на чём свет стоит, забывая, что все полученные средства шли на дело обороны, что вырученные деньги спасли много жизней, усилив оборону, что может, благодаря им и выстоял СССР в смертельной схватке (а не выводил в офшоры, не тратил, как нынешние либералы, на покупку яхт, дворцов в Лондоне, вилл и тосканских поместий). Добыча золота была альтернативой вынужденной распродаже национального достояния, и страна наращивала добычу драгоценных металлов. При Советской власти каждый грамм, каждая золотая песчинка, служили делу укрепления могущества Родины. И вот, при таких обстоятельствах, в 38-х году, компетентным органам становится известно о массовых хищениях драгметалла на приисках Бодайбо. Мадам Котельникова «изящно» обходит эти факты, безусловно имевшиеся в материалах дела, которыми она пользовалась. Иначе как можно объяснить, что для расследования хищений туда направляют ответственного сотрудника НКВД Кульвеца. В рассекреченных материалах дела, которые изучала г-жа Котельникова, наверняка были указаны источники первичной информации, возможно и от зарубежных агентов, в том числе из Китая, объясняющие направление столь высокого представителя и формулировка его задания. Золотодобыча издревле и традиционно была, да и ныне остаётся, одной из самых криминогенных зон деятельности человечества: какие только преступления, какие ужасы, не связаны с «жёлтым дьяволом». Но, г-жу Котельникову такие «тонкости» не интересуют. Так же практически во всех обвинениях либералов, всё «неинтересное» и объективное, вырывается из контекста и любое дело представляется политическим. Вот и тут, будто с какого-то бодуна пришла в голову Кульвецу шальная мысль «гульнуть», и он наудалую махнул в Бодайбо, где вёл себя как волк ворвавшийся в кашару и резавший бессчётно, напропалую, беззащитных овечек налево-направо. Таким образом, сама вводная «журналистского расследования» содержит в себе искажение смысла и цели задания сотрудника НКВД, переводя дело из разряда заурядно уголовных, в безусловно политическое (такое изложение материалов расследований, с неполным изложением, или не проверкой части информации, искажающая суть события, называется, на профессиональном языке публицистов, ФАКТЧЕКИНГ, что влечёт ответственность журналиста, вплоть до уголовной, но здесь речь о моральной ответственности ). Как можно понять из дальнейшего изложения дамы, интерес в следствии Кульвеца сосредоточился на этнических китайцах, работавших на приисках. Это обстоятельство г-жа Котельникова, а вслед за ней и Сокуров, считают несомненным свидетельством «зверств Советской Власти по национальному признаку». И опять мы видим откровенное шулерство автора. Наверняка в судебных материалах дела были ссылки на оперативные сведения, что схему хищений организовала этническая преступная группировка. Ведь никто не отрицает этническую преступность, которая и ныне у нас кое-где вполне процветает. Но, опять-таки, автор не потрудилась объяснить, почему следователь сразу сосредоточился на этом направлении, представляя дело как простую, ничем не обоснованную, национальную неприязнь Кульвеца к китайцам. Таким образом, Котельникова дважды мошеннически переводит чисто уголовное дело в разряд политических, с привычным обвинением Советской Власти, а не одного маньяка, в «кровавых репрессиях» против «совершенно невинных» жертв – обычный грязный приёмчик либералов, на которых построено подавляющее большинство их обвинений. Причём, данный случай просто академичен: «следак» действует абсолютно автономно, по собственному усмотрению, но «тройка», которой он обязан направлять «расстрельные дела» на утверждение, сразу значительную часть обвинённых оправдывает, другим смягчает меру наказания. Более того, после разоблачения Ежова, все дела пересматриваются, а сам Кульвец привлекается к ответственности за фальсификации и незаконные репрессии, но это либеральных «расследователей» и вовсе уже не интересует и они, закусив удила, продолжают гнать волну. А что же объективно видно в этом деле? – В отдалённый район направляют не группу оперативников (сыщиков) и следователей, а одного сотрудника для предварительного изучения дела на месте, который, явно из корыстных побуждений, «копытом землю роет», доказывая свою преданность, старание, профессионализм и Бог знает какие ещё качества. Разумеется, он никак не мог один расследовать такое ёмкое дело, тем более, что приходилось проводить оперативные мероприятия на отдалённых приисках, до которых он и сам-то не мог добраться, какая уж тут объективность. Ясно, что он должен был вскоре, по прибытии, написать честный рапорт и признать, что это дело вытянуть одному невозможно. Но куда там; ведь упустить такой шанс прославиться он не мог! Но все глупости и подлости этого недоумка, либералы одним росчерком пера, переносят на всю Советскую страну, которая этого негодяя выявила, разоблачила и осудила. При этом, можно предположить, что с задачей пресечения расхищения золота в Бодайбо, и его контрабандой в Китай, Кульвец не справился. Такова фабула события. Так либералы в очередной раз занимаются очернительством всего, к чему прикасаются. Передёргивая факты, с помощью ложных аргументов, они привычно делают ложные выводы. У них нет цели отыскать истину; – цель в очередной раз обвинить «кровавый режим» в политических преступлениях. Такой вот излюбленный и немудрённый шулерский приёмчик: подменять ответственность личности ответственностью системы, перевести ответственность разоблачённого на разоблачителя, а врагам России предоставить аргумент о зверскости русского народа. При этом, либералы сознательно игнорируют юридический принцип рецидива исполнителя, когда ответственность за самостоятельно принятое решение совершить преступление одним человеком, переносится на других. Кульвец не сомневался в своей правоте и в своём праве судить других, но Советская Власть разобралась в этом деле и сурово наказала уголовника. Котельникова же, и примкнувший к ней Сокуров, не сомневаются в своём праве судить других и выносить приговоры, основываясь на ложных и подтасованных фактах. Страшны обе стороны: у Кульвеца, это безвинные трупы, у Котельниковой – миллионы жертв криминальной контрреволюции 91-93 годов, т.е. результаты одного сорта. И Кульвец, и Котельникова, каждый на своём месте, несокрушимо убеждены в своём праве судить и выносить приговоры. Но, как Кульвец не понимал, что совершал преступление, так и Котельникова, и присные с ней, не понимают, что результатом их «разоблачений» стала смерть миллионов жертв либерального режима. Приговор, вынесенный Котельниковой Стране Советов, не менее страшен, чем те, что выносил Кульвец. Ну, а Сергей Анатольевич, видимо, инстинктивно чувствуя слабость аргументов Котельниковой, делает собственный «довесок» обвинения. Подтверждение «невиновности» китайцев он видит в том, что идя пешим этапом с дальних приисков в Бодайбо, они не пытались сбежать из-под конвоя или его обезоружить. Вот уж удивили! Кто знает, сколько пытались и легли от огня охранников; в те времена и десяток «приконченных», или павших на этапах, в счёт не шли. Да и попробуй сбежать из колонны; как говорят тюремщики, пуля догонит, они в этом руку набили. К тому же, мы не знаем, сколько скрылось от ареста при задержаниях, сколько выпрыгнуло в окна, спряталось в подполье. Короче сказать; это рассуждения дилетанта, не представляющего себе, что такое задержание и конвоирование.
Рассматривая это дело, дискутируя, надо помнить, что чем выше накал страстей, чем больше «художественного вымысла» в изложении исторических событий, в самой позиции С.А. Сокурова и его единомышленников, тем нужно больше выдержки, чёткости позиций, ясности в изложении своих доводов. К сожалению, имеет место обратное: постоянное скатывание к пустым базарным перебранкам, с переходом от сути вопросов, на личности, и к взаимным оскорблениям. Разумеется, это не способствует нахождению истины. Автор хочет, чтобы мы ещё и ещё раз, до бесконечности, ужасались и жили в постоянном стрессе, забыв, здесь и сейчас, о сегодняшних заботах, чтобы бесконечно шли по тропе золотых раздоров, и заходились в истерике от вида давнишних событий. Зачем ему все эти непрерывные страшилки, какова их цель? Создаётся впечатление, что у Сергея Анатольевича мания преследования. Живя в мире страхов, он всё время нагнетает страсти и напряжённость, портит настроение окружающим, сгущает краски, превращает свою жизнь, и жизнь других людей, в сплошной кошмар: ужасайтесь, мол, каждый день и час, а потом кидайтесь друг на друга с кулаками, или с чем-то ещё более увесистым. Характерен вопрос автора лично ко мне, но, думается, он касается многих: почему меня не ужаснул рассказ Котельниковой о трупах? Выходит, по Сокурову, мне уготовлена не жизнь, а сплошной кошмар; я должен каждую минуту ужасаться: театрально закатывать глаза, заламывать руки, восклицать про толерантность, которая сама, по сути, есть высшая жестокость? Ужасные реалии современной жизни я знаю по жизни, а вовсе не из придуманных рассказов г-жи Котельниковой. Ужас, при виде того, что творится в жизни страны последние десятилетия, давно и неизбывно поселился в моей душе. Но этот ужас трансформировался у меня в твёрдое убеждение, что скорый суд, нетерпимость к чужому мнению, есть то зло, которое выливается в зверские преступления против человеческой природы. Человеку, которому довелось в жизни немало повидать и пережить, ужасаться либеральным ужастикам нет нужды. Ужаснуть меня, – сложно, но это не значит, что я разучился сопереживать. И это может проявляться не только и не столько в публичной демонстрации чувств, сколько в отстаивании своих позиций и принципов. Отсутствие внешнего проявления чувств, особенно показное, не означает, что человек бездушен. Но у меня встречный вопрос: Сергей Анатольевич, нагнетание ужаса и есть цель Ваших публикаций? Вы что, стремитесь постоянно давить на психику читателей, не давая спокойно жить сегодняшними заботами, думать о нынешних проблемах, а зациклиться на прошлых? Невольно создаётся впечатление, что этими своими бесконечными публикациями, Вы стараетесь вернуть в общество смертельное противостояние, охоту на ведьм, вернуть, хоть в белый Февраль 17-го, хоть в красный 37-й. Вам что, прошлой крови мало, надо ещё? – Это ли цель Ваших публикаций? Вы что, хотите превратить нашу жизнь в сплошной дурдом? Зачем эти бесконечные напоминания, зачем человек должен с утра до вечера каждый день помнить, как его гнали в жалкой одежонке пешим этапом по зимней сибирской дороге, как в столыпинском вагоне давали на день торбочку ржавой кильки и по одной алюминиевой кружке затхлой воды, чтобы в туалет часто не водить. Зачем эти бесконечные напоминания, какова конечная цель. Зачем в своих публикациях Вы помещаете лагерные фото? Кому суждено судьбой, сами это увидят. Ведь, если всё время напоминать о покойниках, долбить и долбить в одну точку, а не жить сегодняшней жизнью, то недолго и с ума сойти. Похоже, что Котельникова и её транслятор, совсем уже не могут остановиться; всё ищут политические дивиденды на тропе золотых раздоров. Создаётся впечатление, что они стремятся заразить своей фобией всех окружающих, чтобы люди снова бросились истреблять друг друга. Почему Вы, Сергей Анатольевич, не задумываетесь, что такими своими публикациями Вы работаете на тех, кто мечтает чтобы русские перерезали друг друга в новой кровавой междоусобице, и Россия сама по себе перестала существовать. Как Вы не можете понять, что результатом Ваших выпадов может стать новая кровавая баня? Вот в чём истинный ужас, которого я боюсь, а не теней прошлого. Нельзя бесконечно выискивать золотые следы старых раздоров, нельзя постоянно пугать всех тенями кровавых призраков, нельзя озлоблять прошлым сегодняшние отношения. Не надо искать чёрную кошку в тёмной комнате, особенно если её там нет. Нельзя забывать, что такое нагнетание может, в конце концов, привести к новому кровопролитию. Переиграть историю невозможно; важно не затевать новую бучу и не повторять прошлых ошибок русской интеллигенции. Не надо идти по ложным «золотым» следам канувших в лету событий, не надо бесконечно кликать прошлое, надо жить в своём времени. И не утверждайте потом, что эту свару затеяли «коммуняки» – сами накличите. К своим словам надо относиться ответственно, понимать, что они могут вызвать новую бурю, вдогонку старой, придуманной. Сколько раз можно оживлять старые раздоры, сколько ещё кружить по золотому следу, бесконечно попадая в исторический тупик? Пора всем угомониться.
Да, было тяжело, да бывало плохо, но нельзя же жить одними негативными воспоминаниями. Жизнь продолжается, и надо искать новые пути, стремиться к хорошему, а не заклиниваться на ужасе, каким бы реальным он не был.
В отличие от многих оппонентов, я не считаю Сергея Анатольевича врагом. Я знаю, что в самом логове русофобов-бандерлогов, он бесстрашно, стойко и мужественно, защищал права русских и Русский мир. Получил увечья, при «контактных» столкновениях с этими уродами. Россия дала ему убежище, предоставила кров, возможность заниматься любимым писательским делом. Только не понятно мне: почему в любезном Отечестве он постоянно нагнетает страсти. Зачем? Иногда мне кажется, что это два разных человека.
