Беспрецедентная даже по меркам разного рода скандалов с разного рода "шубохранилищами" либеральная травля Мединского, начатая немедленно после его назначения Министром культуры и продолжающаяся и по сей день, вызвана отнюдь не его уязвимостью и даже не радикальным ограничением коррупции, сопровождавшимся изгнанием многих "незаменимых руководителей" (при всей серьезности претензий катастрофы, подобные реставрации Большого театра, стали с его назначением попросту невозможны).
И дело даже не в принадлежности его к все более условным "патриотам" (представления о которых стремительно размываются по мере нарастания кризиса российского общества), - тем более, что назначение его осуществлялось, насколько можно судить, скорее со стороны представителей как раз либерального клана (для решения локальных тактических, но ни в коей мере не стратегических задач).
Причина глубокой, фундаментальной ненависти к Мединскому со стороны российских либералов заключается в ином: это едва ли не первый после распада Советского Союза и точно первый в новом тысячелетии Министр культуры, который в своей деятельности совершенно открыто, наглядно и последовательно исходит из того, что культура должна созидать и формировать народ, а не убивать и растлевать его.
В этом - ключ к пониманию всех его усилий, в этом - ключ к пониманию лютой, звериной вражды к нему либеральной "образованщины", смыслом своего существования считающей смердяковскую "победу более цивилизованной нации" над "ватниками-рашистами" и истребление либо перекодирование в рабов "не того" народа, смеющего отстаивать свои интересы перед лицом сиятельного Запада.
Однако дело даже не в непримиримости либерализма к любому патриотизму (включая даже американский, хотя к нему отношение лучше как к причуде "хозяев", в лучшем случае - "хозяев дискурса").
Дело глубже, в самой глубине: в вопросе о том, что есть человек и для чего он существует.
Напомню, что противоречие между нормальными людьми и либералами, как и между Россией и западными элитами, носит не коммерческий и не политический, а глубоко ценностный, экзистенциальный характер и основывается именно на различном понимании самой сути человека.
Либералы, для которых первичны интересы глобального бизнеса, считают человека некоей аморфной субстанцией, которую необходимо трансформировать для достижения главного смысла жизни - максимизации прибыли глобального бизнеса. Поэтому расширение и пропаганда, например, пресловутого "голубого лобби" нужны не только как инструмент создания политической элиты принципиально нового качества, но и как инструмент поддержания специфического спроса, связанного со специфической моделью поведения. Поощрение аномалий и признание их "новой нормой" нужно не столько из поклонения Сатане (это вторично и не обязательно) или потакания личным порокам, сколько для формирования новых рынков (например, поощрение педофилии создает качественно новый рынок детей, для обеспечения которого ресурсами создается эффективная машина ювенальной юстиции), - а новый рынок это новая прибыль (причем на первом этапе его существования - сверхвысокая).
Российское же общество и основная часть сколь угодно порочной российской элиты "по старинке" воспринимает человека не как средство, а как цель и ценность, как нечто фундаментальное, не подлежащее изменению иначе как для его собственного совершенствования и приближения к носимому каждым в своей душе идеалу (разумеется, они не вполне совпадают у разных групп, но общее неизмеримо больше и перед лицом либерального людоедства неизмеримо значительней различий).
Да, мы живем в эпоху, когда дремучий консерватизм и традиционализм обращается в лютую, крайнюю революционность, - но на фоне угрозы расчеловечивания в интересах мелкого по своей сути (пусть и глобального по масштабам) бизнеса это несущественно.
И Министр культуры, отстаивающий человека и человечность, отстаивающий право народа быть не навозом в чужих теплицах (или на чужих помойках), а субъектом, самостоятельно решающим свою судьбу, оказывается если и не главным, то передовым препятствием, отделяющим российских либералов от вожделенных крошек со стола глобального бизнеса во время его пира по переработке в богатства уже не экономики России, а самих ее людей.
Именно в этом уникальность его положения, именно в этом заключается уникальное значение, столь наглядно придаваемое ему российскими либералами и обслуживающим их персоналом.
